Глава третья
Рожденная в море
1
Гряда Алеутских островов вытянувшись дугой с запада на восток от Азии к Америке между 54 и 56 параллелями северной широты, является южной границей Берингова моря. Тянутся они от берегов Камчатки до полуострова Аляска. Все они открыты русскими мореходами и соответственно названы по их усмотрению. Группа островов примыкающая к Камчатке есть Командорские острова. Далее идет группа островов под названием Ближние, далее Крысьи, Андреяновские и Лисьи, что примыкают к полуострову Аляска.
Сама природа приготовила их для русских мореходов. Идеальнее пути к берегам Америки от Камчатки трудно даже представить. Эти острова и путь укажут и пристанищем послужат.
Такого промыслового бума, Сибирь еще не видывала. Он превзошел даже Вилюйский и Ленский, где соболя добывались тысячами, и счет капитала шел на десятки тысяч рублей. Купцы и промысловый люд строили на Охотских верфях корабли и с огромным риском для жизни устремлялись встречь солнцу к неведомым островам. Здесь били калана, морского котика, песца увозя на материк полные трюмы пушнины, и счет шел сотнями тысяч рублей. Это были колоссальные барыши, не виданные до селе на Руси.
Передовщик Емельян Басов был первым промышленником, кто посягнул на богатства этих островов. За ним устремились и многие другие, такие же амбициозные, смелые и предприимчивые. Находясь далеко от государевых воевод и приказчиков, они делали ставку на собственные силы и взаимопомощь. Конфликты между ватагами промысловых из за обладания мест промысла, заставляли двигаться все дальше и дальше встречь солнцу.
Командорские острова оказались необитаемыми. На них ни оказалось аборигенного населения. Но далее русских ждала встреча с новым народом, о котором было известно лишь от участников экспедиции Витуса Беренга.
Ближайшую группу островов от Командор так и назвали Ближними. Хотя это расстояние и составляет около двухсот морских миль, что в два с лишним раза больше, чем расстояние от Камчатки до острова Беринга. Видимо, все же расстояние и стало причиной того что Алеуты, будучи островными жителями, все же не смогли преодолеть морское пространство. Это кажется достаточно убедительным, когда представишь тамошние воды, с бурным течением, штормами, и частыми для этих мест туманами. В таких условиях, без малейшего ориентира на крошечной байдаре, преодолеть двести морских миль просто невозможно.
Но Ближние острова к приходу русских были заселены Алеутами. Этот народ, не ведая больших бед и потрясений, видимо проник на острова уже много веков тому назад. Но, о существовании других больших народов он представлял крайне мало. Извечные их враги, из материковой части Аляски – индейцы, да редкие японские джонки, что приносило течением из страны Восходящего солнца, давали знать о существовании других миров. Да еще вот, мелькнул несколько лет назад, где то на горизонте, белый парус командора Беринга.
Ближние острова расположились в Алеутском архипелаге на 52°51;00; северной широты и 173°11;00; восточной долготы. Крупнейшими в группе являются острова Атту, Агатту и островная группа Семичи, состоящая из островков Алаид, Низкий и Симия. В тридцати милях северо-восточнее Симии лежит небольшой риф, известный ныне как скалы Ингенстрем.
Остров Атту самый большой среди Ближних. Напоминая своей формой морскую звезду, он раскинул во все стороны длинные щупальцы – мысы, между которыми образовались глубокие заливы, надежно укрывающие своих постояльцев от морских ветров. В этих заливах на прибрежных рифах, кошках и пляжах нашли убежище многочисленные колонии котиков и каланов.
Из русских мореплавателей первыми увидели эти места матросы «Святого Павла» под командой капитана Чирикова. Возвращаясь от берегов Америки, они обозначили положение острова на карте и дали одному из мысов название Красный.
Выбирая место для высадки на берег «Святой Павел» долго курсировал возле него. Мыс выглядел невысоким платом, округлой формы. Своим зеленым покрывалом он выгодно отличался от соседних черных скал. К тому же морской зверь, что заселял его пляжи, тревожил души промысловиков.
Ни пустые трюмы, даже отсутствие питьевой воды не заставили Чирикова идти на риск, что всегда связанно с высадкой на берег. Глубины достаточные но без знания подводных скал подходить боязно. К тому же остров оказался заселен многочисленными дикарями.
Те смело подошли на своих легких байдарах к судну, и угрожающе размахивали своим немудреным оружием, при этом издавая крики:
- Алик-уаа! Алик-уаа!
Сильно спешил тогда капитан Чириков, и рисковать не хотел. Ведь он торопился с вестью об открытии морского пути через Тихий океан к берегам Северной Америки.
Но, тем не менее, название мыса Красный прижилось, а местный народ получил прозвище Алеутов. Хотя островитяне, выкрикивая слово «алик-уаа», попросту выражали свое крайнее изумление, так как на русском языке это означает: «Что это?». К тому же один из моряков немного знакомый с чукотским языком, сообщил, что у чукчей есть слово «алиют», что обозначает – островитянин.
Так оно было или нет трудно судить, но с тех пор слово Алеут, обозначающая островных аборигенов и Алеутские острова, стали появляться в официальных документах.
2
Сентябрь 1745 года. Остров Атту. В западной части острова изрезанный берег из хаотического нагромождения скал приобретает осмысленную форму. Три длинных мыса, достаточно правильной формы далеко выдвигаются в море, на подобие трезубца повелителя морей Нептуна. Они образуют целый каскад изрезанных и обширных бухт. Бухты защищенные рифами представляют опасность для пришлых, но для своих они спасительное убежище.
Ветра за многие века притупили и сгладили рельеф тех полуостровов, сделав их платами плавно нисходящих в океан встречь солнцу. Один из них, самый южный, уже имеет название Красный. Центральный и самый длинный будет именоваться мыс Чирикова, а северный много позже получит название мыс Хлебникова.
Все эти люди уважаемые и без сомнения достойны сей чести. Но проживающим здесь алеутам то конечно не ведомо. Они, наверно, предпочли бы старые свои названия, и быть Унанганцами, так как это есть самоназвание народа, и спокон века радовало их слух.
Унанганцы острова Атту считали себя самым могучим и древним народом. Все пришельцы с востока и запада находили здесь смерть от их руки. Унанган - богатый народ! Места охоты на островах многочисленны и изобилуют зверем круглый год. Их воины всегда сыты, а значить сильны. Рука тверда. Любой охотник метнет копье и без труда попадет в самую маленькую нерпу. Аттуанцы никого не бояться, но всегда осторожны и готовы встретить врага.
Народ острова Атту, не разделяет погоду на хорошую и плохую. У них нет такого понятия. Видимо от того что она плохая всегда! Но зато, те редкие ясные дни, что все же бывают с оказией на островах, становятся благодатью и праздником.
Вот именно таким редким ясным утром, девочка племени унанган бежала на дальний мыс, чтобы увидеть восход солнца во всем его величии и великолепии. Звали ее Анканы. Рожденная в море, именно так переводится на русский язык имя девочки. Алеуты мужчины и их женщины значительную часть жизни проводят в море. Девочка действительно родилась в байдаре среди моря, и ее купелью стала морская вода. По законам народа унанган в этом году она становится взрослой.
Анканы спешила изо все сил, и успела вовремя. Взбежала на вершину мыса и замерла, даже дыхание приглушила.
Небосвод засветился алым слабым заревом. Затем, будто ускоряя темп, становился все ярче и ярче. Показался солнечный диск и небосвод вспыхнул ярким оранжевым светом. Такие краски можно наблюдать лишь здесь на мысу в редкие дни. Даже воины аттуанцы, что непрерывно на мысу несут караульную службу, вылезли из землянки, взглянуть на это зрелище.
Солнечные лучи прежде осветили вершину мыса и саму Анканы. Ветер раздувал ее длинные предлинные черные волосы, и в своем наряде шитом из птичьих шкурок, она сама походила на летящую белую чайку на фоне синего неба. Неописуемый восторг охватил все ее молодое естество. В этот миг на всей земле не было творения божьего счастливее чем Анканы.
Солнце поднялось еще выше и залило красками весь мыс, а затем и остров Атту. Все приобретало неожиданно яркие цвета. Поникшие заросли, что прячутся по расщелинам от непогоды, превратились в пышные цветники с сочными зелеными стеблями и крупными ярко желтыми цветами. Вездесущая морошка заблестела по земле красными огоньками. Да и сам остров стал будто изумрудным посреди безбрежной морской синевы.
Хотелось любоваться этим бесконечно, но вскоре океанский ветер нагнал тучи, все краски приняли серые полутона и вновь стал накрапывать дождь. И все восприняли это как должное. Ибо плохой погоды для народа унанган не бывает, а солнечный день воспринимается как нечто особенное, как сияние в заполярной тундре.
Заморосил дождь, но Анканы даже не обратила внимание на такую мелочь, ведь только что она любовалась восходом солнца! А от дождя оборонит одежда. Ее парка, так восхитительно смотревшаяся на фоне голубого неба, была сшита из шкурок белоснежных чаек. Немало старания приложила Анканы при ее изготовлении. Зато теперь она изящно облегало стройную фигуру девушки, а перышки были так искусно подогнаны, что создавали ощущение целостного покрывала.
Глухой ворот, длинные притянутые рукава делали парку надежной защитой от непогоды. Из под парки выглядывали торбасы, шитые из шкуры котика мехом внутрь, и подшитые сивучьей кожей. Все было с любовью украшено вышивкой и бахромой.
Женщины острова Атту всегда отличались особой красотой. Длинные, темные, слегка волнистые волосы были их главным украшением. Волосы у Анканы сейчас распушены и прихвачены вышитой налобной повязкой. В качестве украшения вплетены яркие птичьи перья. Волосы спадающие до ягодиц смотрятся сейчас весьма гармонично, но во время работы их придется скрутить в узел и надежно закрепить на затылке.
Прямой нос, крупные чувственные губы, подведенные татуировкой глаза делали ее яркой, изящной и необычной девушкой. Да и возраст подстать. Сейчас она была тем цветком, бутон которого начал распускаться. Уже видны формы лепестков, цвет, чувствуется запах, но весь предел красоты лишь угадывается и видится весьма редкостным.
Мужчины привыкают к красоте своих женщин, и караульные обратили внимание на Анканы, лишь по причине того, что она принесла им пищу.
Эти алеуты были дряхлыми стариками. Им уже тяжело бороться с морскими волнами и охотиться на морского зверя. Но здесь чтят стариков и не в обычае уходить из жизни добровольно. На то нет нужды, жизнь островитян оседлая и сытная.
Их одежды несколько отличались от Анканы. Тот же покрой, тот же элемент художественного шика. Материалом послужили шкуры морского котика и бобра. Поверх парки надеты камлейки – непромокаемая одежда островитян. Изготовленная из кишок морских животных с рукавами, с глухим воротом и капюшоном, она служит надежной зашитой от непогоды и морских волн во время плавания. Капюшон и рукава тщательно затягивались шнурками, а сама одежда подгонялась по фигуре. Алеуты всегда относились к одежде с повышенным интересом, где удобство и красота играли первостепенное значение.
Птичья парка носилась как мужчинами, так и женщинами. Ничего не может быть удобнее оной в отношении климата и образа их жизни. Они теплы, и так как их носят вверх перьями, то дождь обыкновенно стекает и не промачивает мездру, которая к тому же выделана с жиром и нескоро позволяет впитываться воздушной влажности и мокроте. Ветра также не продувают насквозь шкуры, но, соединив парку с кишечной камлеей, алеут долго в состоянии переносить ветер, холод и мокроту.
Шапок в одеянии алеутов не было вовсе. Именно таких, какими мы их понимаем: теплых, меховых, что бы защитить голову от непогоды. Дети и женщины вовсе не носили каких либо головных уборов, а вот в мужском костюме было одно существенное отличие от женского. То головной убор, напоминающий по форму длинный клюв птицы. Это была шляпа, одеваемая по верх капюшона, изготовленная из твердого материала. Чаше то было дерево или китовый ус. Остроконечный длинный казырек был обязательным ее элементом. Все же остальное: цвет, роспись, всяческие украшения, сама форма имели полное разнообразие и говорили даже о статусе каждого островитянина. Шляпа была и защитой от непогоды, сообщала о статусе владельца и элементом охотничьей магии. По своей ценности некоторые из них, что принадлежали племенным вождям – тоеном, могли сравниться с байдарой или рабом.
У алеутов из охранения шляпы были самыми простыми. Обод из китового уса, да деревянный козырек в локоть длины. Из украшений торчат лишь сивучьи усы. Во время праздников некоторые из них может и оденут более дорогие полноценные шляпы, с резьбой, цветной росписью, украшенные редкими красивыми камнями и ракушками.
Не смотря на свой возраст, охранение несло службы исправно. Тут главное не отвага а бдительность, не сила в руках а внимательность. У морских охотников за годы жизни эти качества отшлифовываются до предела, а добрым зрением создатель островитян не обидел.
На мысу, понапрасну костер не жгут. В землянке пользуются лишь жирником, что здесь называют анух. Костер загорится только при виде опасности, что бы дать сигнал в поселение. С этого мыса хорошо наблюдать не только восход солнца, но и море. Именно с восхода приходят враги. Они жестоки, опасны а богатство племени Атту не дает им покоя.
Аттуанцы смелые воины, и отвечают ударом на удар, но смелость и осторожность у них всегда рядом.
- Анканы принесла нам еды, - одобрительно произнес старший воин. – Хорошая дочь растет у тоена племени.
Он разложил на циновку жаренное на костре мясо, отваренную рыбу и мужчины принялись за еду. Лопатки морского котика весьма любимы унанганами и считаются лакомством. Ели с удовольствием, без труда справляясь с нежным мясом молодого котика.
Анканы сидела рядом на камне поджав ноги, в ожидании вопросов. Без нужды болтать в присутствии старших плохо, это не уважение к ним. Пока воины были заняты трапезой, девушка с любопытством разглядывала стариков.
Особо, среди них выделялся тот, что считался старшим, и его лидерство здесь не подвергалось сомнению. Видно остальным многие годы приходилось ходить на охоту под его началом. Кавах, - морской лев, так звали алиута. Анканы хорошо знала его, но вот так внимательно не торопясь разглядывала впервые.
Его худощавое лицо сплошь покрывали шрамы и татуировки. Одежда мало чем отличалось от других, только тщательней подогнана, а ремешки плотно затягивали запястья рук и ног. Но вот шляпа имело отличие. Сивучьи усы, что были главным ее украшением, торчали в превеликом множестве, и красноречиво свидетельствовали о доблести ее владельца. Каждый из них, когда то был срезан с добытого морского великана.
- Какие вести из поселка? – немного насытившись спросил Кавах.
- Сегодня к закату солнца старый вождь будет готов уйти в мир духов. Я послана советом старейшин передать это тебе Кавах. Они хотят, что бы ты его сопроводил в пещеру мертвых.
Старый вождь приходился Анканы дедом, и звали его Хадах – бегун, за быстроту ног. Этобыл мудрый вождь, и его правление унанганцы будут еще долго поминать в легендах с благодарностью.
- Хадах был мне как брат, и то большая честь. Я буду в поселке и выполню волю старейшин.
Завершив на этом дела, Анканы покинула мыс и отправилась к заветной бухточке. Там самки котиков после брачного сезона устроили детские ясли и девушка очень любила наблюдать за беззаботно играющими щенками. Но сегодня ее занимало другое. Там же был припрятан одноместный каяк, на котором она любила совершать прогулки и упражняться в гребле.
Такое увлечение для унанганской девушки не считалось постыдным, но особо не приветствовалось. Ведь то мужское занятие, а для женщин много и других важных забот. Оттого делало это украдкой, сторонясь лишних глаз. Но с некоторых пор это занятие приобрело осмысленное содержание.
Три года назад к острову подошел Сунам Кума. Так островитяне окрестили пакетбот «Святой Павел», что буквально означало «белый корабль». Вызвав крайнее удивление островитян, он исчез на заход солнца, и в скорее был забыт как морской мираж.
Анканы тоже видела Сунам Кума и не считала его миражом. Она ближе всех, под самым бортом прошла на своем каяке, и хорошо разглядела людей, слышала их говор, а их заросшие лица, напугавшие ее, остались в памяти.
Но более поразило всех то, что пришлые люди носили на голове высокие меховые шапки. Ведь алеуты не носят шапок, а их шляпы более элемент тотемный и не предназначен для защиты своего владельца от чего либо. Ну, если только от злых духов! Салигунгин – носящие шапки, с тех пор надолго закрепилось прозвищем русских на Алеутских островах.
С тех пор, когда появлялся случай, она покидала поселок и отправлялась из этой бухты к западному берегу. Там, взобравшись на мыс, ожидала появление Сунам Кума, и людей племени Салигунгин.
Сегодня выдался как раз такой случай. Все взрослые жители поселка заняты проводами старого вождя. Дети и молодеешь, к этому не допускаются. Пещера смерти удел шаманов и старых людей. О Анканы не вспомнят несколько дней. Пока молодые не обременены семьей, и нет постоянных обязанностей в семье, они вольны в поступках. Даже малолетние дети вправе бегать сколь угодно и где угодно, пропадая на несколько дней.
Сомнений в том, что Сунам Кума вернется не было, а вот чувства были самые противоречивые. Тут было и желание и страх, чувство неотвратимости беды и в то же время томительное желание того. По сути это было игрой, дающей всплеск чувствам и эмоциям.
Каяк был на месте, да и то право не котикам же его трогать, а от морских волн и прилива он был укрыт хорошо. Берег изобилует всяческими пещерами.
В далекую старину волны и ветер помогли создателю, а суша поднялась из моря. Так что пещер предостаточно по всему острову.
Алеуты используют два типа лодок. Более крупная из них байдара. Плоскодонная каркасная лодка, обтянутая сивучьей кожей. Она предназначено для крупных перевозов добычи. Другая, небольшая одно или двухместная, для охоты – каяк.
Кожаная лодка – каяк была поистине триумфом алеутского мастерства и мысли. Она представляла легкий деревянный каркас обтянутый прочной сивучьей кожей. Оставлялась лишь круглое отверстие для пловца. Раздвоенный по вертикали форштевень рассекал при движении по воде боковую волну этим предохранял каяк от повреждений, а в сочетании с килевой планкой позволял изгибаться на волнах, предохраняя днище от жестких ударов.
Без особого труда девушка отнесла лодку к воде. Здесь же было все необходимое для плавание снаряжение. Анканы надела камлейку из кишок морских животных, поверх нее широкий пояс из того же материала и уселось на дно лодки. Верхний край пояса затягивался на груди, а другой – поверх люка. Вода уже не могла проникнуть внутрь каяка, и если даже лодка переворачивалась при сильной волне, то не тонула, и пловец возвращал ее в первоначальное положение.
Большая кормовая волна подгоняла каяк. Она поднимала его вверх, гребнем перекатывалась через него, а затем следовало головокружительное падение в бездну. Когда Анканы замечала не в меру буйный гребень, то переворачивалась на волне, пропуская таким образом бушующий водоворот, а затем возвращалась обратно. Это была опасная игра на грани возможного. Корпус лодки мог не выдержать нагрузок и рассыпаться на мелкие части. Тогда надежда лишь на пару нерпячьих пузырей, что привязаны к каяку длинными ремнями и пока прыгают рядом без всякого толку.
Солнце иногда выглядывала сквозь тучи и с удивлением следило за отчаянной пловчихой, что пыталась соперничать с ней в быстроте. Но ветер вскоре затих и превратился в Гидгих – легкий ветер, бриз.
После полудня солнце обошло уставшую Анканы, оставив ее далеко позади, правда осчастливив ее на прощание красочным закатом, погаснув также мгновенно как и вспыхнула на восходе.
3
Прошедший день для усопшего вождя племени унанган был последним в мире живых. Отныне, ему вечно пребывать в усыпальнице, которой будет служить просторная пещера в потаенном уголке острова, что носит название Малухакс. Это почетное место! В ней покоятся останки вождей и прославленных охотников. Для остальных островитян имеются пещеры попроще.
Так хоронить покойников повелось от предков с незапамятных времен. Грунт на островах скверный, скалистый, а пещер в достатке везде. В них сухо, тепло и забот меньше. Старый Хадах удостоился этой чести полной мерой. Вот только подготовка усопшего занимает не мало времени, и хлопот.
Этим занимались более старики, и старый Кавах был одним из них. Знания о человеческом теле передал ему отец, да и сам познал многое. Не было в теле и мышц неизвестной для него. Оттого в языке алеутов и существуют слова – названия всех костей и мускулов человека. Знал и то как кровь циркулирует в теле человека. Ему довелось вскрыть немалое число убиенных врагов.
Многое знал Кавах. Не малое число родников излечил за свою жизнь. Остановить кровь, поправить сустав, зашить рану, было обычным делом среди алеутов. Но вот бальзамирование тел умерших - удел избранных, ведь Кавах был еще и шаманом острова Атту.
Хижина, что затаилась в расщелине у подножья Малухакса напоминала более укрытие от дождя и ветра. Здесь скрывшись от глаз родников и трудился Кавах. Препарированное, вымоченное до снежной белизны тело было уже готово для бальзамирования. Теперь он тщательно втирал ядовитый сок вьющегося растения с желтыми цветами, что встречается на острове. Искать его легко по сильному запаху. Это разновидность многим известного растения Борца.
Произрастая, скажем в российской глубинке, он от силы вызовет недомогание или расстройство какое. Но здесь, выжитый из его мясистых стеблей сок способен убить целого кита. Это широко и используется островитянами при охоте на морского зверя. Может от того и не было нужды трудиться над созданием особого смертоносного оружия.
За долгие годы жизни, работая с этими ядами, Кавах уж сам пропитался ими насквозь. Все его предки занимались этим ремеслом. Его род даже не принято бальзамировать, и без того не берут их годы. Но над своим годком и другом он поработает на славу. Могут острова рассыпаться в прах, а тело вождя Хадаха прославившегося на острове за свою исключительную быстроту, переживет века.
Тело пропитано ядами, свободные полости заполнены мхом. Теперь осталось одеть, придать нужную форму и предоставить на обозрев всем взрослым жителям поселка.
Атту большой остров, оттого и алеутов проживает не мало. Тысяча островитян без труда кормится на его охотничьих угодьях. Многочисленный и счастливый народ.
Сегодня ни кто не ушел в море. Все в ожидании зрелища, как вождь Хадах покидает родников и уходит в мир духов, а потом будет праздник и обильное угощение.
Наконец раздался призыв шамана и всем на обозрение предстал главный таен, вождь племени непобедимый Хадах.
Удобно расположившись в просторной двухместной байдаре, Хадах сидел на месте гребца с веслом положенным поперек лодки. Он смотрел прямо, будто решая: «Куда взять направление?» Байдара черного цвета украшенная красной изломанной полосой выглядела надежным средством в этом далеком путешествии.
Сквозь новую добротную камлейку проглядывала меховая парка, шитая из темной шкуры морского котика. Так ему будет покойнее во время далекого путешествия. В байдаре сложено все необходимое. Оружие, снасти для рыбалки и охоты, китовый жир в нерпячьем пузыре, что бы обогреться или приготовить пищу, на первое время запасы юколы и вяленного мяса.
Аттуанцы довольны! Ничего не забыто! Если вот только раба в помощь отправить, согласно старых обычаев? Но войн давно уже не было, а те, что когда то были рабами, уж стали родниками. За это вечная память и благодарность мудрому Хадаху. При нем племя Аттуанцев не знала бед.
Первым делом, внимание всех обращено на его ритуальную шляпу. Та же! Что одевал Хадах на совет старейшин, и на все торжества во время визитов вождей с соседних островов архипелага. На всех Ближних островах Аттуанцы были самым сильным племенем, и Хадах пользовался особым статусом верховного вождя. Такой великолепной шляпы не найти более на островах. Придется ли еще когда видит такое великолепие?
Когда то давно море выбросило на берег острова Атту большой темно-красный пень. Из каких уж далей заморских? Никому не ведомо! Долго трудились аттуанские мастера, много изломали инструмента о твердую иноземную древесину, но в итоге вышла шляпа всем на удивление, а мастерам вечная слава и благодарность. Когда такое еще изготовят? Сильно уж материал редкостный!
Древесину долбят, режут, парят, гнут, пока не получат нужную форму. В итоге выходит головной убор с длинным, конусной формы козырьком конусной формы.
Далее в ход идут минеральные и растительные краски. В их изготовлении алеуты то же большие мастера. Цветов много, но более других любимы черный и темно красный. Видимо от того что господь несколько приберег краски при создании островов, теперь род алеутский и правит все разноцветными красками. Татуировки, одежда, байдары, шляпы, украшения все по возможности пропитано яркими красками. Здесь красные, синие, зеленый, черные цвета. Таких ярких и долговечных красок не просто сыскать!
Но на этом убранство шляпы не заканчиваются. Длинные усы огромных сиучей ощетинились на задней ее части, а козырек и лобную часть украсили всевозможные самоцветы, мелкие но редкостные морские раковины, и клешни ракообразных. Каждая такая вещица была значимой и несла не малую художественную ценность.
Алеуты не знали денег, и мерой ценности им служил калга – раб. За эту шляпу в свое время тоен Хадах отдал пять калга. Нынче она навсегда вместе с хозяином покидает мир живых.
Насмотревшись вволю на виновника торжества алеуты переключили свое внимание на шамана в качестве которого выступал Кавах. Шаманы, хоть и не вызывают трепета у островитян, пользуются вполне заслуженным уважением.
На Каваха тоже было любо посмотреть. Его черная шаманская парка шита из морской птицы, чьи крылья были пришиты к рукавам, а ее голова украшала шляпу. На лице ритуальная маска скрывающая лицо шамана. Ему предстоит долго общаться с духами, и лучше укрыть за ней свою личину.
По его сигналу мужчины подняли байдару и, стараясь не беспокоить усопшего тряской, медленно понесли ее к пещере. Вход в пещеру был узок и доставил не мало хлопот втиснуться в ее чрево. Но далее все обстояло более комфортно. Байдару установили в удаленной ее части, и все вышли.
В пещере таинственный полумрак. Колеблющееся пламя жирника своим оранжевым светом пытается, без всякой надежды, пробить темные ее закоулки. Оставшись в полумраке один, Кавах долго читал заклинания. Закончив, снял маску и положил в байдару. Она тоже пригодиться в дальнем путешествии. Последнее что проделал шаман в пещере это установил у входа ритуальный столб. Теперь он будет предупреждать пришельцев о том, что пещера уже занята, и в ходить в мир духов опасно. Это действительно так. Ведь яды коими пропитан вождь при испарении заполняют пещеру и становятся опасными для каждого из вошедших. Об этом знают все островитяне и не когда не подходят к таким пещерам.
Пещера Малухакса покрыта легендами. Но нынешняя молодежь плохо чтит духов. Охота изобильна и без их помощи, а без нужды и не вспоминают.
- Не к добру это – подумал Кавах и вышел к родникам.
Далее под его началом алеуты гурьбой отправились к своему главному святилищу. Это место было чтимо аттуанцами по сей день.
Когда-то сюда, в укромное место с четырех сторон защищенное горами, попало семя. Что уж за птица принесла его в своем чреве и из каких краев не ведомо, но из него выросло дерево. И это дерево было по здешним меркам огромное. Оно конечно бывалому человеку так не покажется, но дерево действительно было крупным и кряжистым. Остерегаясь ветров, оно все же предпочло более расти вширь, и раскинуло свои ветви во все стороны. Под ее кроной можно было даже укрыться от дождя, что приводило аборигенов в неописуемый восторг. Такого дерева не было ни на одном острове архипелага, и аттуанцы очень им гордились.
В настоящее время это была их главная святыня. Сюда они постоянно несли приношение, в виде лучшего кусочка от добычи. Разлагаясь, они конечно издавали дурной запах, но видимо были неплохим удобрением, что и сказывалось на облике дерева.
Под ее огромной кроной разыгрывались целые театральные представления, танцы, звучали любимые островитянами песни под аккомпанемент бубна и многострунного чаях с плоским деревянным корпусом.
Эти ритуальные обряды больше напоминали веселые народные гулянья, и по всему весьма радовали островитян. Мир и спокойствие царил на островах и в душах народа унанган.
4
Остров Беринга. Месяцем раньше. Бот «Святой Евдоким» принадлежащий купцом Чебаеву и Трапезникову подошел к острову Беринга. Якутск и Большерецк наполнялись удивительными слухами о невиданно богатых промыслах. Они передавались из уст в уста и будоражили умы. Но для меньшего риску и скинулись купцы по паю.
Бригада промысловых гурьбой высадилась на черную песчаную кошку. Три дня им пришлось болтаться в море близи берега из-за сильного шторма. Но молитвами все же ниспослана тихая погода и теперь бот готовился к высадке на берег.
Это непростое занятие. Прежде надо найти тихую бухту и желательно с устьем реки. Затем следует полная разгрузка судна, вплоть до парусного снаряжения. На приливной воде судно заведут в устье и посадят на рыхлый грунт. Так он и будет зимовать в этом укрытии, а команда молиться создателю, что бы не приключился редкостной силы шторм и не зашиб бот.
С моря остров казался необитаемым. Но торопиться с высадкой не спешили. Всем было известно, что остров сей застолбил передовщик Басов, и где он ныне известно одному богу.
Передовщиком на «Святом Евдокиме» был некто Яков Чупров. Будучи человеком осторожным он не хотел связываться с Басовым, зная его крутой нрав. Но его покрученник Лука Беляева был другого мнения.
- Нечего нам от сель подаваться! Остров большой, зверя много на всех хватит.
- Басова лучше не задирать. Я его по Камчатке хорошо знаю, - возразил Яков.
К ним подошел Михаил Неводчиков - мореход, что взялся вести «Святого Евдокима» к островам.
- Решай Яков! Как далее быть? Негоже бот вблизи рифов держать! Вели в бухту вести, или прочь в море?
- Веди в бухту за косу. Не ровен час шторм грянет!
- Вот это любо! – возрадовался Беляев, - а ежели Басов сунется не сумлевайся, намнем бока!
- Ты Лукаха замолч! Не гоже тебе простому мужику на перед лезть! Тебе Яков Спиридонович решать, ты ответ перед купцом держать будешь!
Михаил недолюбливал Лукаху с первого дня знакомства.
- Глуп и задирист не в меру, а гонору на пятерых. Ни мастерства какого, ни умения промыслового, гулящий одно слово. Но многим он нравится, умеет бередить души человеческие. Такой хорош только за воровского атамана. – рассудил мореход.
Но Яков продолжал молчать. Видимо сомнения все продолжали брать верх над решимостью.
- Командуй матросами в море, а тут мы без тебя разберемся. Нас почти пять десятков, фузеи имеются, и даже пушка с ядрами! Хоть кого отвадим! Испужаются!
- Ну! Вот что! Хватит! – рассердился наконец передовщик. – Бот пока не разгружаем, пущай в бухте так хоронится. Осмотрим остров, найдем Беляева, разговор держать будем.
- Только проведайте остров споро! Хоть и далече до Ближних островов, но по погоде, да с попутным ветром мы еще успеем добежать, - заверил мореход.
Сам Михаил Неводчиков был известным мореходом по всему Ламскому морю. Кто он от роду подлинно неведомо, а сам назывался купеческого Тобольского роду. Будучи участником Второй Камчатской экспедиции, он служил в 1742 году под началом капитана Шпанберга, и ходил с ним к берегам Японии на пакетботе «Святой Иоанн». Там и изучил морское дело, а будучи способным в рисовании и грамотным занимался рисованием карт. В последствии работая в Большерецке геодезистом, ему довелось лицезреть, карты составленные капитаном Чириковым и командором Берингом. На них мелькали разные названия. У Чирикова остров Федора, у командора острова Обмана. Здесь на Камчатке и завербовал его в мореходы купец Трапезников.
Превеликий интерес имел Неводчиков к морскому делу, и не мог отказаться от столь серьезного предложения. К тому же дела и интересы государства Российского к Восточным землям поостыли, жалование не платили, по сути пустив все на самотек.
Бухта, где бот встал на якорную стоянку, была той самой, что против Саранного озера, где обосновался иеромонах Димитрий. Там он ныне и пребывал в полном здравии, и в одиночестве отрешившись от мирских грешных дел, предавался молитвам, прося нисхождения к тем кто ныне истреблял котиков и каланов сего острова.
Как помнится, из озера Саранного вытекала речка с тем же названием, спокойная и всегда полноводная. Здешние реки зависят от родников, а более от дождевой воды, что круглый год падает с неба и водосбором собирается в озеро. Далее вода стравливается речкой впадающей в море, в бухту Саранную, ту самую где и стоит на якоре «Святой Евдоким».
В этот день Димитрий, проголодавшись, как всегда отправился на лов нерки, что наловчившись добывать с помощью сочка в речки Саранной. Эта вкуснейшая рыба вовсе ничего не боялась и как говорится: «Без труда ловилась из пруда». В нашем случае из речки Саранной. Это было основным его пропитанием. В стойбище охотников он наведывался только в крайнем случае. Те яркие цветы, что он принял за Сараны, тоже были с луковицами, но к сожалению не очень вкусными, и поедались с крайним трудом, и только при большой нужде.
Так вот! Увидев незнакомый корабль Димитрий тут же устремился к нему. Он не сомневался, что перед ним русские и был крайне рад встречи с ними.
Появление монаха получилось достаточно неожиданным. Заросшая травами река скрывала пловца, да и ждали кого в гости лишь берегом.
- Гляньте никак батюшка сплавился на байдаре! – произнес кто-то из людей Чупрова.
- Братцы! Да тут небось и монастырскую подать придется отрабатывать! – пошутил Лукаха.
Тем не менее все были рады встречи. Ведь новое православное лицо завсегда в радость для русского человека.
К вечеру ушли на шлюпах в Старагаванскую бухту, где продолжал располагаться главный лагерь Емельяна Басова.
Тот уже успел сбегать на «Святом Петре» до Большерецка – нынешней столице Камчатки, и продать шкуры. Реалии превзошли все самые смелые ожидания. Емельян и не старался этого скрывать. Один год промысла и он рассчитался со своим купцом, даже выкупил шитик и снарядил новую ватагу.
- Тысяча шкур морского бобра, две тысячи шкур котика и пять тысяч песцовых! Во как! – самодовольно рассказывал Басов. На Камчатке не торгуясь за бобра дают тридцать рублей, а за котика двадцать пять. Да и куда им торговаться если в Кяхте, на китайской границе цена доходит до восьмидесяти рублей за шкуру.
- Отколь ты-то знаешь? Ведь Кяхта шибко далече, - дивился Чупров.
- Коль говорю, так знаю! Довелось приказчика тамошнего упоить вот все и поведал шельма.
На радостях выпили не мало и разговор стал переходить в нежелательное русло.
- Места здесь добрые, зверя на всех хватит! – неожиданно для всех заявил Лукаха.
Все молча наблюдали как наливается красками лицо передовщика.
- Вы эти мысли выкиньте из головы. Остров мой, я его первым застолбил и мне здесь промысел держать. Встречь солнцу островов много! Самолично на карте видел, - Басов указал рукой на восток, - всем русичам вдосталь хватит. А за эти я хоть кому горло перегрызу.
- Не слушай ты Лукаху! Трепится мужик не подумав, - примирительно подал голос Чупров. – Мы изначально собрались до Ближних идти. Оттого и знающего морехода Михаила Неводчикова сговорили. Он в подлинности знает, где острова сыскать.
Михаил даже крякнул самодовольно.
- Так оно и есть знаю подлинно! В Большерецке с тамошним командиром капитаном Шмелевым довелось карты рисовать сих островов. Они в аккурат встречь солнцу грядою идут до самой Америки.
- Прихвати с собой нашего иеромонаха. А то он здесь паству сыскать не может! А на тех островах может и станутся, - толи пошутил, толи попросил Басов.
- Лодия у нас просторная, можно и взять. Нихай язычников крестит, может и будет польза? – вяло согласился Чупров.
Предстоящее плавание не особо его радовало. Снова риск и опасности.
- Может молитвы монаха помогут нам в плавании? Ведь создатель не просто послал им Димитрия, - подумалось ему в тот момент.
На следующий день бот «Святой Евдоким» пополнив запасы воды, отправился далее Встречь солнцу. На его борту находился и наш иеромонах. На память он прихватил щенка, что родился от их суки по факту смешения кровей с местным островным песцом.
Его появление на боте более всех пришлось по душе мореходу Неводчикову. Того радовало то, что появился человек его помыслов. Ведь он был здесь, как и Димитрий не ради наживы. Его вело желание описать в подлинности и нанести острова на географические карты. Он был одним из немногих, кто ныне еще ратует за великие дела сгинувшего здесь командора Беринга.