Словно толчок в плечо (дежурный по вагону?) -- мысль сквозь сон -- подъём!..
Полина уселась на ложе, ещё не разлепив, как следует, век. Уф... Слава Богу! Никакие больные-раненные её не ждут, строгий доктор не выскажет нарекания... Тишина и бесконечный покой в спальне. Гардины захлопнуты, едва просвечивают; толстые стены старинного дома неприступны для внешней суеты. Варвара мирно посапывает, свернувшись клубочком, лицо спрятала куда-то в подушки. А ведь пора вставать, пожалуй...
Девушка подошла к окну, устроила узкую щёлку -- оглянулась посмотреть на циферблат настенных часов, сверкнувший при этом серебряным бликом. Ничего себе (присвистнула) -- полвосьмого!
Ладно, пусть младшие чины ещё почивают, приступим к делу... А что, собственно, делать? Ну, утренняя гигиена, зарядка (раз порешили -- выполнять!), там насчёт завтрака похлопочем... Во сколько наш моряк прибудет -- около десяти? Всё должно сиять к тому времени!
Полина зашла в ванную комнату (вновь поразившись -- роскоши), спустила тесёмки с плеч, перешагнула через соскользнувшую вдоль тела рубашку, подхватила упругим движением, забросила на костяные крючочки в виде драконьих голов, торчащие из стены. Чудесные зеркала! -- можно видеть себя во множестве отражений -- как будто целый взвод нагих дев запустили на помывку в римские термы... Но из них только одна -- настоящая, вроде командира, что прикажет, то все и повторят. Например, прыжок -- ап! -- молодцы, дружненько! Ещё, ещё! Наклоны с приседанием, раз-два-три! И повторить, и повеселей смотреть, мамзели Маркофф, вы не в церкви на исповеди!.. Огоньку! Вот-вот! -- кавторанг от вас на пол упадёт, глазки выплачет!.. А теперь побежали на месте, шлёп-шлёп, подкидываем повыше зады, не стесняемся! Держать дыхание, кто тут как лошадь ломовая? Переходим на шаг, ать-два! Песню... -- запе... -- вай!
Полина маршировала уверенно и бодро, энергично поднимала колени к груди, а руки отбрасывала далеко назад. Вполголоса она затянула походную песню дроздовцев (правда, помнила только первый и последний куплеты):
Из Румынии походом
Шел Дроздовский славный полк,
Для спасения народа,
Нес геройский трудный долг...
Шли дроздовцы твердым шагом,
Враг под натиском бежал,
И с трехцветным русским флагом
Славу полк себе стяжал.
Разумеется, она слыхала и советскую переделку песни, ставшую гимном красных партизан: "По долинам и по взгорьям...", но этот лихой мотив всё равно вызывал в ней подъём настроения.
Позади брызнул смешок. Полина оглянулась. В проёме дверей, прислонившись к косяку и словно обнимая его, стояла Варя -- в своей широковатой короткой ночнушке, волосы взлохмачены a la Coq.
-- Ты гимнасткой занимаешься, да? А почему меня не разбудила?
--Жалко стало -- сладкий утренний сон...
-- Вот ещё! Давай условимся -- никаких поблажек впредь! ОК?
-- Ваша воля, барышня-сударыня!..
-- А что за песню ты пела, ни разу не слыхала...
-- Марш Дроздовского отряда, они из Румынии пришли на Дон -- со всеми знамёнами и оружием!
-- Да, нам рассказывали... С тобой можно позаниматься?
-- Oui, soldat Barbara! Шагом -- арш!
Так, со смехом, передразнивая друг друга и дурачась, они минут двадцать выполняли разные физические упражнения, пока не запыхались.
-- Финиш джоб! Лезь под душ!.. Ладно, ладно, помогу...
Не без шутливой борьбы ополоснувшись вдвоём под прохладными струями, девушки расположились на кухне. Что ж, неизменный, как бой Биг-Бена, чай -- с ситным хлебом и мармеладом. Для здоровья -- по ломтику лимона (витамины!).
-- Позволь тебя спросить, Варюш, а что Николай Львович привык кушать по утрам?
-- Во-первых, он просто Коленька, и чем раньше ты это поймёшь, тем будет лучше (неужели так?), а во-вторых, chief officer Горский уже позавтракал на судне, поэтому сразу же завалится дрыхнуть и проспит до вечера, потом примет душ, побреется и отправится в офицерское собрание, если не обнаружатся более неотложные дела... Вообще, Полин, тебе не стоит беспокоиться о его трапезе, Коля -- существо самостоятельное и очень solid. И ты -- вовсе не кухарка!
-- Ну, предположим... Но мне не составит труда выполнять некоторые обязанности по дому, стряпать понемногу, что-нибудь ещё -- сверх обусловленного в контракте...
-- Контракте!.. Ты говоришь так, словно конторский с Банда! Твоя главная обязанность -- быть со мной милой! -- Варвара стремительным безошибочным жестом накрыла ладонью руку Полины на скатерти.
-- Варя!.. Я не твоя любезная горничная, и ты -- не ребёнок...
Несмотря на возникшую неловкую паузу, руки не разомкнулись.
-- Не сердись, Полина! Шутка получилась не очень удачной... Разумеется, ты не моя любезная горничная, а я -- просто слепая инфантильная дура!..
-- Варюша, Бога ради! Я выразилась слишком резко... Ты славная и совсем не инфантильная... Вот что, давай-ка займёмся приборкой -- и немедленно! Чтобы наш Коленька (неужели когда-нибудь смогу его так называть?) удивился чистоте в квартире!
-- Ты полагаешь, его возможно ещё чем-нибудь поразить? Но попробуем... Неужели у нас такой беспорядок?
-- Словно у Авгия в конюшне -- перед появлением Геракла!
-- Боже! Тогда скорей за дело!
Разумеется, Полина несколько преувеличила грандиозность предстоящей работы, да и Варя прекрасно всё поняла. Навести лоск, показать хозяйственную жилку -- pourquoi pas? Если бы вдруг понадобилось каким-либо героическим способом продемонстрировать необыкновенные качества новой подруги -- она без колебаний бросилась бы в реку -- чтобы Полина могла спасти её...
Для превращения обычной чистоты в сияющий лоск понадобилось не более получаса. Если бы двадцатью годами ранее кто-нибудь хоть намекнул юной екатерининке m-lle Марковой, со скрипом зубовным выполняющей очередную уборку в дортуаре, что это занятие в будущем станет для неё вполне привычным, и даже радостным -- она подняла бы того на смех. Ещё бы, потомственная дворянка -- дочь действительного статского советника -- и с тряпкой в руках! Полноте! А вот поди ж ты... Орудует, да ещё как -- китайская прислуга позавидует!
Так-с, серебряные стрелки на часах почти слились -- времени мало! А внешний вид всё ещё в дремучем состоянии!
Прежде всего -- долой неглиже! Что у нас из приличного-простого? -- так, Варенька, стой смирно, подтяну эти тесёмки и застегну крючочки, оборочку подёрну... Гребешком кудри поправить (ох, не видел нас ещё строгий братец!), ну-ка, реснички подведу маскарой Мейбелин, тсс! контрабанда из Штатов! Губки бантиком, и липстик поярче... ой, умру, красотка!
Ну, и себя, распрекрасную, не забыть... Полина невольно скопировала все тонкости-оттенки Вариного облика, глядясь на неё, как в зеркало. Чёрные, сияющие золотыми искрами волосы одной, и русые, тёмного льна, другой. Глаза медово-карие и небесного цвета (скорее, серые, но так приятно считать себя голубоглазой!)...
Мама миа! -- шум автомобильного мотора! Часы глухо отметили рубеж -- десять ноль-ноль, значит, прибытие строго по расписанию. Громко и пронзительно заскрипели створки ворот, весёлый возглас:
-- Полундра! Адмирал на борту!
Полина выглянула в окошко. Николай бодро, но с неизбежной "развалочкой", шествует по двору, держа в каждой руке по объёмистой кастрюле. В таких же точно сосудах в своё время разносили пищу по вагонам санитарного поезда бородатые казаки-молокане. Но морской офицер... в белом кителе... зрелище прелюбопытное; впрочем, в Шанхае чего только не увидишь... В этот момент офицер поднял голову и заметил Полину, как бы извиняясь, пожимает плечами (с явным трудом), мол, се ля ви! Девушка улыбнулась в ответ, помахала рукой. Отчего-то сладко забилось сердце... В голову пришла забавная идея.
-- Варюш, ты пока спрячься за портьерой, а потом, по сигналу, объявишься!
Та аж взвизгнула в восторге и заметалась в поисках достойного места. Вот, вот сюда! -- и замри зайчиком!
Что-то задребезжало-загрохотало внизу, на кухне; сдавленный голос беззлобно чертыхнулся, потом шаги по лестнице, ну!..
Николай появился в дверях, вытирая руки куском тряпки, под мышкой газеты, судя по всему: "Шанхайская заря" и "Россия"
-- Bonjour, Полина, представляете -- едва не опрокинул борщ на себя -- о банку, простите, табурет, споткнулся! Вот было бы славно!.. А где ж Варвара?..
-- Bonjour, мсье Горский... А позвольте Вам небольшой сюрпрайз! Зажмурьте глаза, всего на минуту!
-- Помилуйте, леди, к чему эти тайны?
За ширмами не выдержала Варя:
-- Кому говорят, зажмурься! Ты не на своём корабле, мистер чиф!
-- Воля ваша, закрываю очи... Но предупреждаю: более минуты, и я усну, как матрос в карауле -- стоя! -- до вечера не добудитесь!
Варенька выскользнула из укрытия, едва сдерживая смех, по своему обычаю потупившись долу. Полина подхватила её под локоть, поставила в эффектную позу манекенщицы на подиуме, поправила прядку волос. Сама застыла зеркальным отражением, с лукавой полуулыбкой.
-- ОК! Занавес!..
Пожалуй, эффект получился ещё более сногсшибательным, чем предполагалось. Николай застыл с приоткрывшимся в изумлении ртом, хлопая округлившимися глазами. Судорожно метнулся вверх-вниз кадык, предвещая скорое возвращение к хозяину дара речи.
Шестым чувством уловив флюиды нарастающей бури, Варя поспешила перехватить инициативу:
-- Правда, замечательная стрижка? Совсем как у голливудских звёзд! Я давно о такой мечтала! К тому же, в салоне с меня не взяли ни юаня, представляешь!..
Молчание статуи командора несколько затягивалось... Он только переводил пылающий взгляд с Полины на сестру и обратно, плотно прижав к бёдрам сжатые кулаки. "Неужели поколотит? -- с весёлым ужасом подумала про себя старшая девушка. -- Ну, так просто я не дамся!" Но вдруг небо прояснилось, жёсткие морщины с лица моряка сбежали, блеснула улыбка.
-- Браво, my dear sister, мы сэкономили уйму денег -- в Голливуде эта причёска стоила бы целое состояние!
-- Правда, ты не сердишься? Я знала, Коля -- самый лучший на свете брат! Добрый, милый!..
-- Ладно, отставить подлизываться! Твой милый брат тоже имеет сообщить сюрприз, вернее, некое предложение Полине Георгиевне насчёт сегодняшнего вечера...
-- Можешь не продолжать -- твой секрет Полишинеля и так ясен -- ты хочешь затащить Полину на свои заседания!
-- Варвара! Это не МОИ заседания, и... вообще, помолчала бы! Перебивать старших -- недостойно воспитанных девиц!
После столь гневной тирады Николай откашлялся в ладонь, впрочем, в глазах его угадывалась скорее робость, чем первоначальное пламя. Видимо, предполагаемый ангажемент на самом деле не настолько уж привлекателен... Что ж, валяйте свой сюрприз!
-- В общем, эта плутовка права... Полина Георгиевна, я хотел бы пригласить Вас сегодня вечером в Офицерское собрание. Мы имеем честь принимать командующего Английскими войсками в Китае генерала Дункана, в связи с чем арендовали банкетный зал в Палас-отеле...
-- Но, насколько мне известно, присутствие дам не предусмотрено вашим уставом?
-- Ну, это верно, в принципе... Но генерал Дункан намерен прибыть со своей супругой, поэтому собрание приняло решение офицерскому составу явиться в сопровождении спутниц, лучше жён, разумеется, или достойных дам из русского эмигрантского общества... Мне кажется...
-- Что я достойна занять место подле Вас на столь представительном мероприятии?
-- Полина! Прошу Вас, отнеситесь к моим словам серьёзно! От английского военного командования зависит очень многое в судьбе не только русской общины в Шанхае, но и всего Китая... возможно, и далёкой нашей Родины!
Ну да, конечно! Как можно забыть -- долг перед Родиной... и британской империей!
-- Простите, Николай, просто я уже отвыкла от всего этого, помпезного и хлопотливого... Да и щеголять мне особенно не в чем...
Моряк, сообразив, что первый рубеж обороны прорван, горячо подхватил:
-- Милейшая мадемуазель Полин, речь не идёт о фешенебельном светском рауте, по существу, только узкий военный круг, почти все -- отнюдь не миллионеры! Уверяю Вас, выглядеть Вы будете не хуже остальных, если не сказать более...
Чего же боле? Продолжите свою фразу, галантный кавалер!..
-- ...Вы будете сиять звездой первой величины!
Полина расхохоталась от души! Какой пламенный оборот, любо дорого послушать! А сияющие топазами глаза! Право, ещё минуту, и господин офицер преклонит колено перед Прекрасной Дамой!
-- Ваша взяла, словили птичку! Получите моё сиятельство на свой небосклон! Итак?..
Повеселевший Горский ловким куртуазным движением поймал руку девушки и поцеловал в низком поклоне. Было странно видеть вблизи его начинающую редеть макушку, окружённую тёмными с сединой волосами. Белая дорожка шрама начиналась над ухом и убегала вниз. Полине захотелось её потрогать, но она сдержалась. Что за прихоти, сударыня?
-- Итак, начало банкета в двадцать ноль-ноль по местному времени, поэтому не позже половины восьмого мы должны покинуть базу! Варюшенька-душенька, ты обещаешь не очень скучать без нас?
-- Я обещаю, что все глаза выплачу, пока вас дождусь! Ладно... шучу... Надеюсь, это действительно важно?
-- Варя! Ты же понимаешь, по пустякам я не стал бы тревожить Полину Георгиевну! И тебя оставлять одну... Это не более чем на три часа... Ляжешь пораньше спать, и время пролетит незаметно!
-- Очень мило, братец! Вы там веселиться будете в обществе, а я спать должна, как маленькая? Уж лучше сяду на окошке и буду город слушать! Знаешь, Полин, сколько разных интересных звуков можно услышать, если внимательно вслушиваться? Тысячи тысяч! Целый мир, скрытый от зрячих, но известный только мне!..
Да уж! Только представишь такое, чтобы совсем ничего не видеть, и становится жутко. Но человеческая природа компенсирует отсутствие одного из органов чувств развитием других. Неудивительно, что лишённые зрения воспринимают звуки, обычному слуху недоступные.
-- В общем, так, девушки, прошу прощения, но вынужден оставить ваше милое общество -- после суток беготни просто валюсь с ног! Если не проведу часов шесть в объятиях Морфея, мой внешний вид не будет соответствовать кондициям, и честь русского офицера понесёт невосполнимую утрату! Засим, раскланиваюсь и оставляю вас на ваше усмотрение. Можете погулять, или ещё что-нибудь... Варя, будь паинькой!
Николай стройно вытянулся, отдал честь, смягчив официоз улыбкой, немного усталой, и удалился в свои хоромы. Варвара проводила его невидящим взором, потом заметила серьёзно:
-- Теперь ведём себя тихо, как мыши! Кот почивает, но оч-чень не любит, когда его тревожат! -- и прыснула в ладонь.
* * * * * * * * *
Примерно через полчаса они выскользнули на прогулку. Мсье Горский мирно посапывал в кабинете на кожаном диване; объёмистые кастрюли с судовым пайком водружены в холодильный шкаф (американский, почти столь же громоздкий, как в госпитале, где тот используется для хранения лекарств). Полина вновь подивилась несоответствию внешних параметров и массы -- столь микроскопическому полезному объёму. Для сохранения всего лишь пуда съестного необходимо сооружение, размером с полкомнаты и тяжёлое, как танк! А сколько электрической энергии оно сжирает! Вот уж воистину, бестолковое изобретение!
На улице их встретила приветливая шанхайская осень. Вновь ласковое солнышко погладило теплом лица и открытые плечи, игривый ветерок подхватил подолы платьев, норовя подбросить их выше нормы приличия. Эй, озорник, оставь-ка!
Полина вдруг спохватилась, что не знает, куда им пойти. Вновь на ипподром, испытать судьбу? Но, как всякий трезвомыслящий человек, к тому хлебнувший лиха и нюхнувший пороха, девушка понимала -- дважды удача улыбается только дуракам. А посему... Обойдём стороной гнездилище азарта! Тогда куда, Бог мой? Впервые за время пребывания в этом городе Полина понятия не имела, чем себя (и спутницу свою) занять. Гораздо привычней была ежедневная погоня за куском хлеба и лишней монеткой в худой кошелёк... В самом деле!
-- Варюш, ты куда хотела бы сходить?
-- Да мне всё равно, пожалуй... Лишь бы не толкались и стрелять не вздумали, как в марте!
-- Ну, сейчас, вроде, не март... Союзных войск в городе, как в консервной банке сардин! Хоть из кинотеатров их повыселяли!..
-- Послушай -- идея! Давай в кино сходим!
Полина едва не присвистнула вульгарно, впрочем, глаза сделала, как царские пятаки. Это в кино-то? Она пожала плечами. Впрочем, чуткая девушка уловила недоумение подруги и пояснила:
-- Да мы часто с Колей ходили! Я музыку тапёров слушаю, иногда совсем неплохую, а он мне титры читает, содержание пересказывает, на ухо. Вообще интересно среди большого количества людей побыть -- дыхание их послушать, реплики, смех... Мне кажется, это интереснее самого фильма!
-- Ты полагаешь? Тогда пошли, там, на углу авеню Жоффр, тумба афишная есть -- посмотрим, что в залах идёт.
Они направились энергичным шагом людей, наконец-то обретших смысл своего существования.
На широкой центральной улице всё та же суета. В синеватой дымке пролетают автомобили, чудом объезжая многочисленные повозки и велосипеды, шипят шинами троллейбусы. В дверях лавки, что на противоположной стороне авеню, тот же старик-китаец из Хабаровска кланяется девушкам, как давним знакомым. Полина машет рукой в ответ.
Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Вся цилиндрическая поверхность тумбы плотно оклеена различными анонсами и афишами -- от больших симфонических сцен до злачных портовых варьетешек. Особое место отведено репертуару кинотеатров. Посмотрим... "Lyceum" -- там "Золотая лихорадка" с Чаплиным, раз пять смотрено, живот надорвёшь, но только вечерние сеансы... "Paris" -- "Носферату", нет, на ужасы мы точно не пойдём! "Royal" -- ага, "Генерал", Бастер Китон! Полина смотрела один раз, осталась довольна. К тому же перед сеансом показывают кинохронику из Штатов -- новомодный танец Линди-Хоп (назван в честь легендарного перелёта Чарльза Линдберга через Атлантику в мае этого года) в музыкальном сопровождении джаз-банда! Это может быть интересно и для Вари...
-- Вот, в "Ройяле" фильм один идёт, комедия о Гражданской войне в Америке (Господи, комедия -- о гражданской войне?), "Генерал", играет Бастер Китон...
-- Да, мы ходили как-то на Китона. Мне понравилось -- Коля так смеялся!
-- Перед фильмом музыкальный сюжет будет -- про новый танец Линди-Хоп, самый сейчас шик! Мне рассказывали, кто наблюдал в Нью-Йорке, там такое вытворяют!.. Там будет джазовый оркестр, в качестве тапёров...
--Правда? Поличка, мы обязательно должны туда попасть! Во сколько сеанс?
-- В двенадцать ровно... Ого, уже без двадцати! Пешком не успеем!
Они подбежали к краю тротуара. В Шанхае, впрочем, как и во всём Китае, не обязательно спешить самому, чтобы куда-то поспеть, -- за вас это могут сделать другие. Девушки подозвали одного из многочисленных рикш, теснившихся вдоль всей улицы в ожидании седоков, назвали цель маршрута, прикрикнули: "шён кай" и для убедительности похлопали несколько раз в ладоши. Худой и жилистый, как горная коза, рикша припустил в карьер, едва не сбив тележку с овощами, которую её владелец пытался опрометчиво развернуть в это время посреди улицы. Впрочем, спорить было некогда, и экипаж в одну человеческую силу помчался по авеню Жоффр, обгоняя одних, менее сноровистых, и сам обгоняемый бензиновыми чудовищами.
Через несколько кварталов свернули на авеню Альберт, потом налево -- рю Лафайетт, и оказались перед двухэтажным зданием в типичном местном стиле с большой вывеской на фронтоне: "Royal". На каменных ступеньках перед кассой теснились люди, в основном, американские моряки и "марины" -- морские пехотинцы. Вот незадача! Того и гляди, билетов не достанется.
Расплатившись с рикшей, в коляску которого тут же взгромоздились трое подвыпивших обалдуев из US NAVY, Полина с Варварой застыли на месте, не зная, что предпринять. До начала сеанса оставались считанные минуты! Вдруг почтительный мужской голос заставил их обернуться:
-- Excusez-moi, милые барышни! Смею предположить, что Вы имеете желание попасть на дневной сеанс "Генерала"?
Это был высокий, даже гренадёрского роста мужчина в форме Шанхайского волонтёрского корпуса, лет средних, со славянским простодушным лицом. Почему он сразу обратился к девушкам по-русски, Полину не удивило. Она сама почти безошибочно угадывала своих соотечественников, в какие наряды они бы ни облачались.
-- Вы абсолютно правы, monsieur! Мы имеем такое желание, но не видим возможности!
-- Что ж, я легко могу предоставить Вам такую возможность! Мы вдвоём с сослуживцем хотели было зайти в киношку между дежурствами, но обстоятельства, увы, не позволяют! Не пропадать же билетам! -- он коротко махнул рукой в сторону красно-коричневого здания полицейской станции, возвышающейся напротив. Там, возле стальных ворот, вытянулся во фрунт часовой с английской винтовкой на плече, а так же праздно околачивалась группа военнослужащих.
-- Ну... Если Вам действительно не нужны билеты, мы их охотно выкупим!
В самом ли деле волонтёр по необходимости отказался от посещения сеанса, или сделал это из чувства галантности, Полину не слишком занимало. Билеты на руках, звонок вот-вот прозвенит, айда в зал!
Билеты оказались на балкон, что совсем не огорчило девушек. Варваре, понятно, вообще всё равно, где сидеть, лишь бы музыку было слышно, а Полина обрадовалась удалённости своих мест от скопления янки в зале, напоминающего гудящий улей. Без сомнения, моряки пришли поглазеть на новый танец, о котором ходят такие слухи! Что ж, посмотрим, так ли страшен чёрт?..
Небольшая группка музыкантов теснилась в приямке сбоку от экрана, колдовала со своими блестящими трубами и ещё какими-то, вовсе загадочными инструментами. Начал гаснуть свет, провожаемый неизбежным американским свистом и дурацкими репликами. Вот, blockheads!..
И вдруг грянул джаз! Разом стихли все иные звуки, да и различить-то их в сумасшедшей волне меди и струн было нереально! Полине нравилась современная музыка, столь непохожая на ту, к которой она была приучена с детства, -- своей бесшабашностью, лёгкостью, радостью жизни. Но эта, что гремит и несётся нынче в зале, просто шторм какой-то! Против своей воли она стала притопывать каблучком в пол, в ритме мелодии. Варя вплотную припала к ней, почти кричит в ухо:
-- Это оркестр из "Маджестик-отеля", я их барабанщика узнала! А на фортепьяно Стив Залевский играет, точно! Что там, уже танцуют?
-- Нет ещё, титры идут! Значит, съёмка велась в Нью-Йоркских танцзалах "Савой" и "Коттон Клаб", принимали участие Коротышка Джордж Сноуден и Большая Би, играли оркестры Кэба Келоуэя и Дюка Эллингтона. Если честно, имена мне ни о чём не говорят...
-- Ну, как же! У меня есть пластинка этого, последнего: "Creole Love Call", весьма приличный джаз, но ничего общего с этим... Линди-Хопом... Хотя -- неплохо стараются!
Между тем на экране разворачивались нешуточные события. Группы танцоров из двух конкурирующих заведений решили устроить заочное соревнование по свингу, причём в одном зале собрались темнокожие пары (это был "Савой" с оркестром Кэлоуэя), а в другом белые, хотя музыку для них исполнял негритянский джаз-банд Эллингтона. С места в карьер несколько десятков людей в свободных (и весьма вольных) одеждах принялись скакать и мельтешить руками-ногами друг вокруг друга, чуть ли не швыряться из стороны в сторону. Полина даже ахнула, когда одна из худосочных мулаточек-танцовщиц взлетела над головой у партнёра и рухнула вниз (впрочем, вполне благополучно). При этом, вот уж стыд! -- подол её платья весело взмыл в воздух и на мгновенье открыл легкомысленные белые панталончики. Что тут в зале началось!..
Восторженные крики и улюлюканье, свист, топот доброй сотни кованых ботинок! Многие янки повскакивали, стремясь получше рассмотреть сцену, другие их осаживали, некоторые истошно вопили: "Repeat! Repeat!" Варенька испуганно прижалась к подруге, зажав руками уши.
-- Поличка, что происходит?
-- Не бойся, милая, просто эти остолопы увидали немного лишнего и очень взволновались! Думаю, пройдёт...
Куда там! Накал происходящего на экране и среди зрителей только нарастал. Танцующие пары вовсе сошли с ума, соревнуясь в ловкости, приближающейся к акробатике. Белые, тёмные тела сменяли друг друга, лица блестели от пота и яростных улыбок. Но всего ужаснее, что в немыслимых пируэтах партнёрши совершенно забыли о всяких нормах приличия! Пожалуй, танцевальный марафон превратился в демонстрацию модного женского белья...
При этом Варвара терзала слух Полины настойчивым шёпотом: "Ну, что там они? Здорово танцуют?" Не то слово -- здорово, даже чересчур! Девушка призналась себе не без смущения, что завидует этим смелым либертианкам, наплевавшим на все предрассудки и всецело отдавшимся плотской радости. Смогла бы она так? Скакать дура дурой?..
Надо сказать, что во всём происходящем имелся ещё один аспект. Азарт межрасового турнира передался в зал. Обычно разделяемые на родине правилами сегрегации, но сошедшиеся теперь в одном месте, американцы всех цветов кожи бурно выражали поддержку "своей" команде и шикали на противную. Иной раз казалось, что дело дойдёт до рукопашной! Музыкантам приходилось наяривать всё громче, чтобы покрыть общий гвалт (особенно старался ударник и так лупил в тарелки, что казалось, ещё минута, и медно-буйная какофония разнесёт мозг на все его серые клетки!) Боже мой правый!
К счастью, имеют финал даже самые затянутые симфонии! Прозвучал последний аккорд, на экране совершенно расхристанная пара танцоров упала в изнеможении на шпагат... Вспыхнул свет. Внизу -- бушующая стихия! Выходные двери разом распахнулись, и в зал ворвались низкорослые, но весьма энергичные вьетнамцы -- французская военная полиция. Пронзительно понеслись трели свистков, гам взаимных оскорблений, звонкие удары дубинок... Одним словом, потеха! Разделившиеся было янки вновь побратались перед лицом внешней угрозы и теперь оказывают нешуточный отпор!
Всё же через несколько минут удалось выпроводить буянов, причём теперь две трети мест оказались незанятыми. Так же и почти весь состав джаз-банда покинул своё уютное гнёздышко, остался только пианист -- классический тапёр. Вновь погас свет. На экране появилась заставка кинокомпании, побежали имена актёров. Весело всполошились клавиши фортепьяно. Сеанс возобновился.
Комментировать "Генерала" было несравненно легче, чем буйный американский танец, поскольку зрители поубавили тембр, а музыка звучит умеренно громко. Но вмешалась другая сложность -- как передать незрячему человеку оттенки юмора столь быстро меняющихся по ходу фильма событий? К тому же, если сама непрестанно фыркаешь от смеха, подчиняясь безудержному веселью, воцарившемуся в зале! Впрочем, Варе не требовалось многое. Она уткнулась лицом в плечо подруги, обняв обеими руками её за талию, и весело заливается на каждый раскатистый приступ смеха. Кажется, что перипетии главного героя девушку вовсе не интересуют, она просто радуется радости окружающих её людей.
Но в какой-то момент всё веселие Полины разом испарилось. Она ощутила, что девичья головка на её плече содрогается отнюдь не от смеха, а от тщетно скрываемых рыданий. Ну, что ты, хорошая моя? О чём наши слёзы? Хотя ясно всё и так... Кто пережил русскую гражданскую войну, над чужой уже не засмеётся. Или это будет смех сквозь слёзы...
Они досидели до конца сеанса, крепко обнявшись, безучастные к происходящему вокруг. Полина гладила Варю по волосам, как ребёнка, утешая, иногда целовала в висок. Если бы не оживлённая атмосфера кинотеатра, она бы спела колыбельную песенку, чтобы успокоились душа и сердце, и все дурные воспоминания отхлынули прочь...
Уже на улице младшая девушка произнесла с нотками сокрушения в голосе:
-- Поличка, прости, а? Я умудрилась испортить твоё настроение своим глупым припадком!
-- Нет, милая, что ты! Мне и раньше этот фильм казался небесспорным, а сегодня окончательно убедилась -- ни к чему его смотреть! Пошли уже...
Напротив, возле ворот police station выстроились в шеренгу с дюжину волонтёров при винтовках и велосипедах. Видимо, развод наряда на удалённые посты. Перед строем прохаживается, явно рисуясь перед прохожими, молодой капрал, внимательно осматривает оружие и амуницию, даже щупает шины. Один из подчинённых, с прокуренными седыми усами и багровым носом, получает замечание. Нехотя снимает насос с подвески, подкачивает ослабшее давление. Звучит команда, все замирают на секунду по стойке "смирно", унтер-офицер отдаёт честь, затем наряд вскакивает в сёдла и деловито разъезжается в разные стороны.
Капрал оборачивается и приветливо улыбается девушкам. Это Игорь Строжин, знакомец Полины по недолгой работе в представительстве Красного Креста. Там он служил младшим клерком, заведовал учётом прививок. Из России Игорь прибыл в составе эвакуированного Омского кадетского корпуса, ещё совсем мальчиком, повоевать не успел, но был толковым, в меру амбициозным, поэтому везде умел находить себе дорогу. Вот и в новообразованном русском отряде Шанхайских волонтёров он сразу же получил унтер-офицерский чин, обойдя многих заслуженных боевых офицеров. Что ж, не всегда молодо -- зелено!
Когда столь приятный взгляду (впрочем, одной лишь Полины) молодой человек исчез в проёме железных ворот, подруги стали решать, как распорядиться оставшимся временем до вечера. Да что тут решать? Погода столь чудесна, что простая прогулка по городу доставляет огромное удовольствие! Но вдруг случился эпизод, разом сорвавший маску беззаботности с окружающей действительности...
Полина и Варя неспешно двигались по рю Лафайет в сторону рю Кан, как вдруг из-за угла этой улицы, на которой находился огромный продуктовый рынок, выскочил полуголый, донельзя чумазый и худющий китайчонок, с лепёшкой в руке, и кинулся опрометью прямо на них. Вслед нему неслись истошные вопли, свист, а вскоре появились преследователи -- несколько пожилых и довольно тучных для длительного бега китайских торговцев. А мальчонка оказался в сложном положении. Путь в сторону проезжей части ему загородили два остановившихся впритык друг за другом троллейбуса, справа возвышалась кирпичная стена особняка, сзади, пусть и неспешная, но гневная погоня... А впереди, в узком проходе между фасадом и табачной лавкой, пара европейских женщин, что от них ждать?
Торговцы, верно оценив обстановку и рассчитывая на поддержку иностранок, заорали на ломанном французском: "О волёр! О волёр!"
Полина машинально растопырила руки, будто в детстве, при игре в салки. Мальчик застыл на месте. Его пронзительные чёрные глаза, полные страха, казались огромными на стянутом голодом лице. Внезапно беглец впился зубами в лепёшку и стал откусывать от неё огромные куски и проглатывать, не жуя, запихивая выпадающие куски грязной ладошкой. Господи! Сердце Полины прямо обожгло состраданием при виде этого зрелища. А ещё она увидела страшные палки в руках приближающихся мстителей. Тут жалости не жди!
И она отступила в сторону, и даже махнула рукой -- беги, мол! Малыш юркнул меж девушек, как мышонок, и был таков...
Какое счастье, что Варя почти ничего не понимает по-китайски, иначе она содрогнулась бы от того цунами отборной ругани, которая обрушилась на их головы! Полина на всякий случай закрыла испуганную, ничего не понимающую подругу собой и приготовилась стойко выдерживать натиск врага. Правда, сражаться до последней капли крови не пришлось. Она просто демонстративно достала из сумочки кошелёк и открыла его, глядя прямо в глаза первому из торговцев, видимо, главному потерпевшему. Короткая фраза: "Дошао тьень?" -- сразу остудила праведный гнев и перевела беседу в деловое русло. Хитромудрый азиат некоторое время размышлял, то ли вспоминая стоимость несчастной лепёшки, то ли оценивая степень глупости визави. Видимо, второе предположение оказалось более верным, а степень максимальной, потому что прозвучала совершенно абсурдная цифра: "Эр!" Два юаня за этот кусок теста? Но ни один мускул на лице Полины не дрогнул, когда она доставала монеты и вкладывала в широкую, как лопата, ладонь булочника. Китайцы тоже выдержали характер, ни слова больше не промолвили, развернулись на месте, похожие на огромные шампанки, что перевозят люд с Пудуна на Банд, и величественно отправились восвояси. Только тогда Полина вздохнула облегчённо.
-- И всё-таки, мне кто-нибудь объяснит, что здесь произошло? -- недоумение в Варином голосе звучит вполне уместно.
-- Китайский мальчик, лет шести, украл лепёшку на рынке, за ним гнались. Я могла его схватить, но не стала... И заплатила стоимость лепёшки торговцу...
-- Вот как! Наверное, мальчик был очень голодным, раз украл!
-- Ещё как, ты б его видела -- кожа да кости!
-- Значит, ты правильно поступила! Ты помогла голодающему!
-- Не знаю... Я спасла его от палок торговцев и полиции, но что с ним будет дальше? Сегодня ему повезло, а завтра? Или через год, два, когда он вырастет, и, возможно, станет опасным бандитом, убийцей?..
-- Думаешь, попасть в детскую тюрьму, перспектива более светлая? Там он скорее встанет на гиблую дорожку! К тому же, посмотрим по другому: вспомни слова Христовы про то, что накормившие одного из малых сих -- Его накормили? Может быть, этот голодный воришка и был твоим Христом?
-- Ну, как-то... Иисус ведь не знал греха, не мог украсть...
-- Зато Он знал грешников и не гнушался ими! Представь, что твой добрый поступок останется в памяти ребёнка и когда-нибудь, возможно, подвигнет его в сторону добра?
Они некоторое время шли молча, Варя обеими руками обхватила локоть Полины, почти прижалась щекой к её плечу. Как обычно, несуществующий взгляд был устремлён долу. Старшая девушка покачала головой, вновь сокрушаясь:
-- У него были такие глаза! Мне сразу Россия вспомнилась, лихие годы, война... Сколько подобных глаз мне пришлось увидеть, страдающих, терпеливых, а в них укор нам, взрослым!
Полина взволновалась не на шутку. Рука невольно полезла в сумочку, где лежит заветная пачка "Lucky Strike"... А ведь за сегодняшний день она ни одной сигареты не выкурила! Не пора ли вообще бросить эту привычку? Вот радости -- дымить, как паровоз! Всё, отныне и вовеки!.. И всё же сердце ёкнуло, когда зелёный бумажный комок полетел в урну. Как-никак, почти десять лет стажа, с жуткой осени семнадцатого...
Девушки вернулись на угол улиц Лафайет и Альберт. Слева возвышалась махина "King Albert Apartments", где жили состоятельные иностранцы и русские иммигранты из богатых. Здесь у Полины обнаружилось неотложное дело, нужно было повидать одну знакомую, ещё по Владивостоку, Лизу Введенскую. Причина визита, по сути, весьма банальна -- у них был один и тот же размер ноги, и восходящая звезда Офицерского собрания надеялась разжиться на вечер парой приличных туфель (муж Лизы, промышленник, сумел вывести из России почти весь свой капитал, и жили они безбедно). И вот Варенька усажена в плетёное кресло, поставленное возле парадных дверей апартаментов, под разлапистой пальмой, с престрогим наказом -- никуда чтоб!
На счастье, подруга оказалась дома, в хорошем настроении (завтра едут в Вузун, кататься на яхте), поэтому вопрос с обувкой для Золушки решился быстро, но пришлось минут десять выслушивать свежайшие шанхайские сплетни, у многих из которых давно борода выросла, причём охать и ахать, и всячески демонстрировать восторженное удивление. Ничего, ведь, как известно, красота требует жертв!..
Когда Полина с весёлой дробью новых каблучков сбежала по лестнице, то первым делом увидела пустое кресло, а вторым -- свою непослушницу возле подъезда соседнего "бординхауса", в компании трёх малышей и неопределённого возраста женщины, которые восседали на груде жалкого домашнего скарба. Выражение их лиц: испуганное у детворы и горько-отчаявшееся у взрослого человека не оставляли сомнения в смысле происходящего -- ещё одна русская семья оказалась на улице. Нечем оплатить жильё. Таких случаев ежедневно происходит с десяток. Но Варенька-то зачем?.. Полина невольно возроптала в душе: "Господи, не слишком ли много внимания для нас, слабых смертных, сразу?"
Что ж, мужайтесь, барышня, a la guerre comme a la guerre...
Она подошла к группе деловитым шагом, намереваясь подхватить подругу под локоть и увлечь прочь, и стараясь не встречаться с взглядами несчастных. Не тут-то было! Варя моментально угадала, кто приближается к ним, обернулась и поспешила выложить всё сразу, словно сеть набрасывала:
-- Ты представляешь, их выставили вон, потому что нет денег оплатить комнату! И малых деток! Куда им деваться?
-- Постой, милая, ты скажи, почему ушла с кресла? Я чуть в обморок не упала (как не хочется впускать в себя чужие проблемы!)!
-- Я услышала шум, детский плачь, споры -- и подошла... Ведь это просто бесчеловечно, Поличка!
Конечно... Кто ж спорит? Полина всё же взглянула на оказавшихся в беде соотечественников. Женщина, видимо, ещё не пришедшая в себя, сидит, понурившись, изредка нервно зевает, всхлипывает... Мальчик и две девочки, четырёх -- восьми лет примерно, обхватили её руками, взъерошены, как цыплята под крыльями наседки. М-да...
-- Здравствуйте! Вас, в самом деле... выселили?
Женщина обречённо разводит руками:
-- Вы же видите! Мы задолжали квартирную плату за три месяца, два раза просили отсрочку... Но денег совсем нет! С тех пор, как в апреле муж подался на лесозаготовки в район Шитоухедзы, от него ни слуху, ни духу... Говорят, там были сильные бои, правда? -- она постепенно оживляется, радуясь возможности излить душу и, возможно, надеясь вызвать деятельный отклик в сердцах слушательниц.
-- Пожалуй... Но война полыхает по всему Китаю! Очень опрометчиво европейцу покидать границы контролируемых зон... Возможно, Ваш муж оказался в плену, или в рядах одной из сторон... Простите, как его зовут?
-- Григорий Строев, бывший ротмистр 2-й Уфимской кавдивизии, под начальством князя Кантакузена... Всю Сибирь прошёл, и вот!
-- Стало быть, Вы -- госпожа Строева?
-- Да... Ирина Ильинична... Строева... Знаете, я всё время пыталась найти работу! Но кому нужна немолодая, обременённая кучей детей русская дворянка, которая ничему, кроме как умению вести себя дома и в свете, не училась? Даже в "дансинг гёрл" я совсем не гожусь...
В общем, возразить этому было нечего. Чтобы получить "последний шанс бедной леди перед выходом на панель" -- место платной партнёрши по танцам в одном из увеселительных заведений Шанхая, требовалось всего две вещи: молодость и красота. А вот с этим проблема! Следы невзгод явно избороздили лицо женщины, старя и уродуя его природные черты.
Полина мучительно искала в голове хоть какой-то выход из положения. Пожертвовать им остатки своего выходного пособия? Пожалуй, и на месяц не хватит, даже в самом захудалом китайском квартале... И просто уйти уже не удастся! Варя, Варя...
Вдруг подопечная сильно и, пожалуй, болезненно схватила её за руку, словно осенённая внезапной идеей:
-- Я знаю, как им помочь! Мы -- должны это сделать!
Ещё звучали последние звуки этой реплики, а Полина уже знала всю суть предполагаемой спасительной идеи... Разумеется, семья Строевых должна поселиться у них, в доме английского лётчика! Ведь так?
-- Варенька, это в самом деле хорошая мысль, но мы не знаем мнения твоего брата! Он-то что скажет?..
-- Здесь есть поблизости телефон?
-- Ты собираешься звонить Николаю? И разбудить? А как же строгий кот и мыши?
-- Ничего, проснётся! -- храбро возразила девушка. -- Просто случай не терпит отлагательства! Так как?
-- В холле "Кинг Альберт" есть аппарат... Даже не знаю, Варь...
-- Ничего, двум смертям не бывать! Пошли! -- и, обращаясь к грустному табору, добавила уверенно, -- Сейчас, позвоню брату, и мы что-нибудь решим!
Не обращая внимания на угрюмого портье, воззрившегося на них из-за стойки, девушки прошли прямо в стеклянную кабинку, где находился телефон, и затворили за собой дверь. Варвара хотя и на ощупь, но мгновенно нашла трубку, быстро набрала номер, даже перекрестилась левой рукой (видимо, всё же волновалась). Пришлось выждать минут пять, пока на том конце ответили...
-- Аллё, Коленька, это ты? Ну, я, да, Варя!.. Нет, ничего не случилось, то есть, да... Слушай, Коль, ты случайно не знал по фронту ротмистра Строева, из 2-й кавдивизии, Уфимской?.. Не припомнишь?.. Ну, тут его семья оказалась в беде, их выгнали на улицу, представляешь?.. Потому что денег нет заплатить за жильё! Сам ротмистр полгода назад уехал на заработки и пропал, возможно, погиб... Причём тут мы? Ещё спрашиваешь! Им же некуда деваться, трое совсем маленьких детей! А у нас столько пустующих комнат!.. Коленька, мы должны помочь семье фронтовика, не хочу даже напоминать об офицерском долге чести!.. Я знала, что ты чудо, милый братик! Целую, и Поличка тоже! Так мы едем, да?.. Ну, ты отдыхай, мы потихоньку постараемся...
Во всё время этой напряжённой беседы Полина как наяву представляла мимику и выражение лица внезапно разбуженного человека, которого пытают насчёт неведомого ему человека и взывают к лучшим чувствам! Надо отдать должное выдержке и благородству Вариного брата, многие на его месте просто бросили бы трубку!
Варвара вылетела из кабинки, словно на крыльях; подруга едва успевала направить её порыв в нужном направлении, а то шишек и разбитых зеркал не избежать!
Тут же организовали транспорт: двоих рикш, что дежурили на проезжей части, плюс грузовую тележку. Китайцы, хрупкие, как подростки, но жилистые, помогли погрузить манатки; ошеломлённую мать семейства, проливающую радостные слёзы, с двумя младшими чадами усадили в одну коляску, Полина и Варвара со старшей девочкой забрались в переднюю, и караван тронулся. Рикшам приходилось сдерживать свою привычку нестись по улицам во весь дух -- тележка со скарбом не могла поддержать их порыв. Поэтому путь от рю Альберт до Мадан лу преодолели минут за двадцать, зато в крайнем веселии. Дети перекрикивались между собой, махали руками прохожим; рикши непрестанно оглядывались, скалили редкие зубы в улыбке, что-то отрывисто лопотали по-своему...
У проезда в квартал их встретил Николай. Он опрятно одет в китель, выбрит, будто и не был разбужен только что после короткого отдыха. "Настоящий джентльмен!" -- восхитилась про себя Полина. Прошли во двор, сгрузили всё в кучу. Осчастливленные несколькими юанями китайцы унеслись прочь, наверное, чтобы потратить их на порцию неизменной лапши с бобами... Семейству Строевых выделили большую комнату в боковом крыле, там раньше, по всей видимости, жила прислуга и имелся свой очаг. Николай побеседовал с Ириной Ильиничной о её муже, пообещал навести справки, попросил приглядеть за детьми, так как дом -- чужой, всякий урон от шалостей и проказ -- нежелателен... После этого извинился и снова исчез наверху, урвать остатки насущного сна.
Девушки отправились в свою комнату, всё ещё во власти волнения. Приняли душ по очереди, потом сушили волосы, сидя на кровати почти ни в чём, болтали, шутили. Варя по-свойски устроила головку у подруги на коленях, немного поворочалась, улыбаясь счастливо -- и с этой улыбкой уснула...
Полина вздохнула, потянулась осторожно, чтобы не потревожить сладкий сон, укрыла себя и Вареньку пледом. Ещё есть пару часов... Потом нужно сообразить насчёт ужина остающимся (число едоков резко увеличилось), приготовиться к вечеру в Собрании и... Что там Бог пошлёт...
Она сидела, откинувшись на спинку кровати, проводила ладонью по тонким струистым волосам спящей, смотрела на узкие лучики, пробивающиеся сквозь шторы. Вспомнила сегодняшний сеанс, весёлых мужчин и женщин, свободно отдающихся стихии музыки и страсти. Линди -- Хоп! Подозревает ли храбрый Чарльз Линдберг, "прыгнувший" через океан в одиночку, что в его честь назван столь сумасбродный танец? Герой, летящий над бездной, назло мрачным пророчествам и собственному страху...
Полине вдруг представилась ночь, огромная луна, а там, среди звёзд, маленький самолётик с ужасно одиноким человеком за штурвалом, и женскую фигуру на земле, устремившую взгляд к небу, а невидимые-неведомые музыканты начинают безумный джаз!
Линди-хоп -- на пустой эстраде,
где луна, словно диск винта;
чертим курс в путевой тетради
на звезду... но опять не та!..
Бьёт динамик железной птицей,
то взрываясь, то мёртвый штиль;
не проспать! не сморгнуть! не сбиться! --
эти сутки, как век почти...
Шаг, бросок -- не нарушим ритма!
Дует в трубы небес джаз-банд,
рваной фразой звучит молитва --
со слюной из хрипящих гланд...
Наши руки прорвут обшивку,
помогая скользить крылу;
нищ резерв -- совершить ошибку,
ни души, как на грех, в тылу...
Только сердце -- маяк полночный,
не смолкая, в "сто солнц" горит;
глаз, как мушка, нацелен точно;
берег дальний суров, горист...
Не окончить полёт -- досрочно,
лишь в пике, на кабацкий нож;
брызнет кровь телеграфной строчкой:
очень грустно... пытался... что ж...
Ну а он -- все прогнозы оземь,
так пронёсся -- свободный стриж,
что ликуют, кого ни спросим,
и под ноги упал Париж...
Линди-хоп... Ну и ладно с ними,
ноги ноют, болят бока;
над Атлантикой реет Spirit,
мир танцует... Живём... пока...