10
Все это время, пока они бродили по парку и острову, Денис чувствовал себя подростком, которому предстояло впервые поцеловать девочку, и он не знал, с чего начать. Ему было со Златой и легко, и трудно – одновременно. Легко разговаривать, но трудно перейти к действиям, таким привычным для мужчины в его возрасте. «Вот пройдем мост – и я ее обниму», – отодвигал он то, чего хотелось с самого начала.
Мост пройден, теперь он под руку вел Злату по аллее наверх. Оба молчали, потому что Денис в это время снова строил планы: «На первой же скамейке предложу сесть». Но скамейка перед их носом заполнилась шумной компанией подростков. Следующей не видно. «Сволочи, – подумал он о хозяевах парка. – Не могли побольше лавочек поставить».
И Злата думала: « Какой нерешительный. Или скромный? Или не настолько нравлюсь? Но это хорошо, хорошо, лучше так»…
Сколько раз ей приходилось отбиваться от навязчивых кавалеров, всего лишь провожавших домой после лекций или концертов, где она пела в хоре!
Вечерняя публика становилась все многолюднее и моложе. Мамы с колясками повезли малышей купать и укладывать в постель. Пенсионеры разбрелись по домам. Настало время для молодежных поцелуев на глазах у прохожих – только шаг укорачивали, словно дразня «старичка» Дениса: а ты чего медлишь?!
Так они и дошли до трамвайной остановки. Приехали к дому, где жил Лешка, остановились под его дверью, одновременно повернулись лицом друг к другу и замерли. В этот момент за дверью раздался звонок телефона.
– Братец это! – сказала Злата обрадовано. – Войдем?
– Слушай, сеструха, – извиняющимся тоном начал Лешка.– Я тут у Светланы Олеговны сантехнику в порядок привожу, так что задержусь… до утра. Ты скучать не будешь?
– Чини, чини. Скучать не буду. Меня тут развлекают, не переживай.
– Кто-о?! – так громко заорал Лешка, что Денис услышал. Тут же подошел, взял трубку, ответил:
– Это Денис. Как идет починка? Ты, оказывается, на все руки мастер? Конечности чинишь, краны, что еще? Хочу ремонт квартиры начать, не пособишь?
Лешка рассмеялся, снизил голос до шепота:
– Она рядом? Ясно. Дениска, выручай. Я тут у Светки застрял… надолго. Погуляй еще с моей сестричкой. Она одинокая девочка, в ласке нуждается… Можешь и…
– А это уже не твоя забота, – оборвал Денис и повернулся – глянуть, слышит ли Злата.
Но та деликатно покинула комнату. Слышно было, как льется вода в ванной.
– Ты что, обиделся? Денис, ты где? Алло! Короче, делай, что хочешь, лишь бы Златка не уехала в свой Хмельницкий обиженная. Я под настроение пригласил, а теперь…
– Ладно, развлекайся, черт полосатый. Смотри мне – Светлану не обижай. Она тоже одинокая. А ты у нас паренек бойкий.
Лешка вдруг расчувствовался:
– Ты знаешь, Денька, я, кажется, влип. Мне тут так понравилось- … Светка – классная. Во всех смыслах. Так бы и остался… навсегда, если бы не сестрица. Ладно, развлекай ее, я же видел, как ты…
– Заткнись, – тихо посоветовал Денис и положил трубку.
Злата появилась на пороге комнаты, спросила:
– Что он? Когда вернется?
– Когда ты его позовешь. Ему у Светланы Олеговны так понравилось, что теперь будет чинить всю технику в доме. Ты когда ложишься спать? Я тебя не задерживаю?
– Кофе будешь пить? – спросила она вместо ответа.
Он кивнул и поплелся за нею в кухню. Злата достала кофемолку и засыпала туда зерна, включила.
– Дай-ка я, – сказал Денис, чувствуя, как его сердце просто грохочет в груди, заглушая кофемолку.
Глянул на густо порозовевшие щеки Златы, понял, что творится в душе этой девушки с красивым именем, словно созданным для нее лично, обругал себя за позорную нерешительность. Злата выключила кофемолку и осторожно опустила ее на стол, понимая, что сейчас произойдет.
Денис обнял ее сзади за плечи, и Злата поспешно повернулась к нему, опустив пылающее лицо на его плечо.
Кофе был забыт. Они целовались с таким отчаяньем, словно расставание грозило разлукой немедленной и навсегда. Мыслей не было. Тела праздновали победу над глупым рассудком, из-за которого они потеряли столько времени.
Злата считала себя ущербной женщиной, потому что выпавшие на ее долю две связи с мужчинами об этом и говорили. Холодная, фригидная, ничего ты не стоишь!
Ругала она себя после первого любовника, который не собирался на ней жениться. Этого, первого, по имени Валерий, любила она, но так стеснялась, что от страха показаться ему бесстыдной, не отдавалась чувству, а сопротивлялась. А у парня, избалованного женщинами, не хватало терпения на ее «сексуальное образование», как он признался однажды, да и не было особого желания побеждать девичьи комплексы.
После двухнедельных попыток приучить к себе девочку, которая училась тогда за рубежом и казалась ему интересней всех остальных в компании и даже загадочной, Валерий просто не пришел на свидание и не позвонил на следующий день.
Раньше ей казалось, что нельзя полюбить подлеца, но она не знала, что влюбленные подлости не замечают в своем «предмете», а когда та становится явной, тело сопротивляется трезвой мысли: не люби, он сволочь! Тело помнит ласку, нежные слова. И Злата сначала не могла поверить, что можно вот так – обрубить, ничего не объяснив, а затем прийти в их общую компанию с другой девицей и вести себя так, словно они были в законном браке, а потом развелись.
Второй, Юра, ее ровесник из параллельного класса, был недостаточно любим. Зато любил он – самозабвенно, драматически долго. Сначала дружили, потому что и жили в соседних домах, и росли в одной компании, куда впоследствии легко затесался Валерий, старше и опытнее всех остальных. На глазах влюбленного горемыки через два года, когда Злата вернулась из Штатов на каникулы, завязался ее первый роман. Быстрое его крушение радости Юре не принесло – ревность замучила, потом что Злата откровенно была несчастна. Она похудела и подурнела, уехала в свой университет раньше времени, оставив ему адрес. Они активно переписывались, обсуждая обе страны, прочитанные книги, увиденные ими спектакли, услышанную музыку. Это была дружба в форме ежедневного отчета-дневника, и он радовался, что ни разу Злата не вспомнила своего первого, и не было у нее в зарубежье никаких романов. Он жил надеждой, не признаваясь в любви, она принимала его любовь-дружбу с эгоизмом человека, равнодушного к телесной оболочке этого друга.
Как же много значит, оказывается, именно эта оболочка!
Когда Злата вернулась навсегда, Юра и признался ей в любви. И она постаралась ответить тем же. Не получилось. Из жалости иногда вырастает любовь, но она всегда больная. Хорошо, что они не успели скрепить печатью свой вымученный союз. Вот тогда Юра с горя женился на другой.
Был ли он счастлив с нею, Злата не знала – Юра уехал в Киев, у него родились близнецы. Случайная встреча чуть не разрушила этот брак. Злата только своим присутствием могла бы разрушить, но не захотела.
Денис не походил ни на кого. В нем была гармония мужской привлекательности и умной, состоявшейся личности. Когда он рассказывал о своей клинике, Злата живо представляла себе его коллег по работе и больных, которых он готовил к операции или уже прооперировал. Обо всех он говорил не с тем безразличием, с которым Злата уже сталкивалась при общении с врачами, а с интересом новичка, влюбленного в свою профессию. И тогда стало понятно, что вчерашние гости – это ежегодный набег в прошлое, в молодость – не больше. Связующие ниточки провисли, и приходится их искусственно натягивать раз в году.
– Со Славкой мы общаемся тесно. Можно сказать – дружим, – сказал Денис, когда они гуляли в парке. И это понравилось Злате, у которой симпатию только и вызвал этот тихий, улыбающийся парень. Они даже успели немного поговорить о музыке.
Продолжение http://www.proza.ru/2012/10/08/1099