Несколько дней работал с группой артистов в большом клубе воинской части в Калининской (Тверской) области. К нам привозили солдат из разных подразделений, и мы им показывали музыкально-литературную композицию о Великой Отечественной.
В перерыве я прогулялся по улицам близлежащей деревни. Местные бабульки на завалинках меня тотчас же вычислили и спросили, нельзя ли деревенским придти и посмотреть концерт?
Я получил для деревенских разрешение, а они пригласили меня поужинать. До сих пор помню, как вкусны яйца полу-диких кур и выращенные без химии помидоры с картошкой. Для остальных артистов дали мне банку мёда.
Естественно, я спросил: понравился ли концерт? Получил ответ, что нет, совем не понравился. – «Почему?» - спрашиваю.
-«Да потому, что вы вот, вроде, и ребята все хорошие, и голоса хорошие, и музыка, и песни. А брешете так, что слушать противно. Заладили своё : «Зверства, звери, чудовища..» А мы же тут все под немцами жили, и знаем, что они не такие. Вот наши – те лютовали, особенно, когда назад пришли. Многих повесили, а всю молодёжь силком увезли, и никто из увезённых не вернулся. У нас при немцах, считай, самая лучшая жизнь была, люди ни в чём не нуждались. У многих корова была, а то и две.
А сейчас вот в деревне уже никто корову не держит, потому что корове 3-4 тонны сена на зиму надо. Но чтобы получить разрешение накосить в лесу одну тонну сена, ты должен сдать в совхоз бесплатно 20 тонн. И кто ж это 80 тонн осилит? Немцы нам мост через Западную Двину построили, паровоз-кукушка у них ходил. А наши всё разбомбили, взорвали, и вот уж сорок лет ни моста, ни «кукушки».
На следущий день мне предложили купить в деревне дом для летнего отдыха за ... три бутылки водки. Потому как в деревне пустующих домов на продажу больше, чем оставшихся жителей. На всякий случай купил. Когда оформлял сделку, разговорился с парторгом совхоза – среднего возраста женщиной. Она сказала, что немцев почти не помнит – маленькой была.
Помнит, что по большаку четыре дня шли немецкие колонны, люди (местные) им махали, хлеб-соль и квас подносили, а девушки бросали цветы на броню танков. Помнит, что к ним и к соседям пришёл немецкий солдат и набрал полную фуражку яиц. Но это заметил на улице офицер, надавал солдату пощёчин и приказал положить яйца обратно... Закончила свои воспоминания парторг словами: «В общем-то нам повезло, у нас в деревне карательный отряд стоял и партизан близко не подпускали. А вот три другие деревни вокруг нас партизаны сожгли, и людям жить было негде»
(Партизаны и диверсионные отряды вроде того, где служила Зоя Космодемьянская, по приказу Ставки должны были уничтожать дома, продовольствие и предателей на оккупированных территориях. В.Д.)
Мой отец, военный врач в этих местах отступал с грузовиками, полными раненых. Заехали в деревню, но жители грудью стали на их пути. «- Катитесь к такой-то матери! Вы нам сейчас кровищей от ваших раненых всё перепачкаете, а мы уже к приходу немцев всё вымыли-выскоблили, и всё чистое положили».
Отец поинтересовался, чего же они, местные жители, ожидают от напавших на нашу страну врагов? Те ответили, что с немцами, по их мнению, придёт хорошая жизнь, порядок, а в магазинах будет «немецкая мануфактура». (В те времена в деревнях не знали слова «импорт». В.Д.)
Отец приказал санитарам выкинуть хозяев и не подпускать их к домам, пока обработка раненых не будет закончена. Не под дождём же оперировать.
А затем случилось так, что отец проходил теми же местами (при нашем наступлении) и проезжал через ту же самую деревню.
Немцы сожгли её до тла, а жителей, видимо, уничтожили, справедливо полагая, что ничего хорошего от того, у кого ты сжёг дом, уже не дождёшься.
Отец рассказывал, что у него тогда в голове вертелась фраза: «Вот тебе и мануфактура!»
Я живу сейчас в тысячах километров от купленного мною в той деревне дома. Решил посмотреть на Гугле его фотографии со спутника. Оказалось, что ни дома, ни деревень вокруг, ни клуба с его воинской частью больше не существует - только кустарник да деревья.