С.Г. СИЗОВ
«ВАРФОЛОМЕЕВСКИЕ НОЧИ» В ОМСКЕ: ПРОВЕДЕНИЕ СТАЛИНСКИХ «ЧИСТОК» И РЕПРЕССИЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1930-Х ГГ.
Преследования по политическим мотивам характерны для многих стран особенно в эпоху революционных преобразований. Были репрессии характерны и для советского общества с первых лет его существования. Первый пик пришёлся на гражданскую войну («красный террор») и подавлением крестьянских восстаний в первые годы после гражданской войны. Второй пик был связан с насильственной коллективизацией. В 1930-е гг. власть усилила репрессивные акции. Уже в ноябре 1934 г. писатель Исаак Бабель сетовал: «Люди привыкают к арестам, как к плохой погоде. Ужасает покорность партийцев и интеллигенции к мысли оказаться за решеткой. Всё это – характерная черта государственного режима. Надо, чтобы несколько человек исторического масштаба были во главе страны. Впрочем, где их взять? Никого уже нет» .
После убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 г. обстановка в стране резко обостряется. Один за другим возникали громкие политические процессы о надуманных «контрреволюционных организациях», известных под названием «Правотроцкистский блок» (Бухарин, Рыков и др.), «Союз марксистов-ленинцев» (Рютин, Каюров и др.), «Московский центр» (Зиновьев, Каменев, Бакаев и др.), «Параллельный троцкистский центр» (Пятаков, Сокольников, Радек и др.), группа «Рабочей оппозиции» (Шляпников и др.). Уничтожались не только политические противники сталинизма, но и любое инакомыслие, выходящее за рамки официальной идеологии, нарушались элементарные права человека, несмотря на принятую в 1936 г. сталинскую Конституцию.
Историки до сих пор ищут ответ о причинах столь мощных репрессий. Безусловно, репрессии были вызваны не только личностными качествами Сталина, а имели более серьёзные политические основания. К середине 1930-х гг. стало ясно, что ждать социалистической революции в Западной Европе и США не приходится. Устранение с политической арены сторонников «троцкизма», рассматривающих Россию лишь как арсенал мировой революции, Сталин считал необходимым. Одновременно массовые репрессии должны были обеспечить консолидацию общества вокруг партии и Сталина. К числу внешнеполитических причин, способствовавших началу репрессивных акций, следует отнести и обострение международной обстановки. На западе усиливалась нацистская Германия. На востоке — Япония, которая оккупировала Маньчжурию и вышла к советской границе.
И всё-таки в проведении репрессий было немало иррационального. В стране велись гигантские стройки, были достигнуты действительно большие успехи в индустриальном развитии, но цена за это была весьма высокой: нагнеталась обстановка шпиономании, подозрительности и доносительства. В числе «врагов народа» оказались крупные ученые, специалисты различных отраслей народного хозяйства, представители профессорско-преподавательского состава вузов, творческой интеллигенции, командного состава армии. Многие из них не относились к троцкистской оппозиции.
Во второй половине 1930-х гг. в партии проходят массовые «чистки». По данным А. Авторханова таких чисток при Сталине было шесть:
1. Чистка советских и вузовских ячеек 1925 г.
2. Чистка деревенских ячеек 1926 г.
3. Генеральная чистка 1929 – 1930 гг.
4. Генеральная чистка 1933 г.
5. Генеральная чистка 1935 – 1936 гг. («проверка партдокументов»).
6. «Великая чистка» 1936 – 1939 гг. («ежовщина»).
В Омске в ходе чисток 1935 – 1936 гг. было исключено 11% членов и кандидатов в члены ВКП(б). Партийные органы стремились отчитаться перед ЦК о жёстком выявлении «классово-чуждых и враждебных элементов, шкурников и карьеристов, нарушителей партдисциплины и пассивных коммунистов» . Конечно, в ходе кампаний практически во всех парторганизациях допускались многочисленные «перегибы» и «ошибки»: партийные секретари боялись обвинений в «потере бдительности» больше, чем в «перегибах».
Особо много исключалось коммунистов за «пассивность» (в 1936 г. в Омске эта категория составила 62% исключённых). Это вызвало озабоченность в партийного руководства. Июньский пленум ЦК ВКП(б) осудил массовое исключение из партии, формальное отношение к апелляциям коммунистов. Часть омских коммунистов, исключённых за «пассивность» (24,5%), была в партии восстановлена . Но фактически «проверка партдокументов» 1935 – 1936 гг. стала лишь прелюдией к массовым репрессиям 1937 – 1938 гг.
Таким образом, чистки и репрессии были теснейшим образом связаны. Чистки являлись формой перерегистрации членов партии. Но одновременно выполняли и более важную роль: они были внесудебной формой репрессий против инакомыслящих членов партии. Чистки 1930-х г.г. в значительной степени подготовили общество к более радикальным преследованиям людей, которых власть сочтёт неблагонадёжными.
История исключения из ВКП(б) омского литератора Бориса Фёдоровича Леонова (1900 – 1977) , работавшему в газете «Омская правда», представляет интерес, поскольку в ней как в капле воды, отражены многие важные особенности репрессий того времени. Какое-то время Леонову (бывшему семинаристу, участнику гражданской войны, политработнику и журналисту) удавалось проходить «чистки», сохраняя партбилет. Хотя ему вновь и вновь приходилось говорить о том, что он порвал с отцом-священником. Но после волны ужесточения репрессий 1930-х гг. его прежние заслуги уже не спасают.
31 августа 1936 г. «Молодой большевик» публикует статью завотделом крестьянской молодёжи этой газеты Меркурия Арефьева. Публикация называлась в духе того времени: «Троцкистское гнездо в Омском ОГИЗе» . Статья была явно заказная и, безусловно, появиться случайно не могла. В публикации «разоблачались» редакторы и журналисты из числа «чуждых элементов». Назывались фамилии Пругера, Гая, Л. Мартынова. В числе потерявших «политическую бдительность были названы коммунисты Попов и Леонов. Поскольку Б.Ф. Леонов был руководителем партийной ячейки в ОМГИЗе, он должен был нести персональную ответственность за политическую ситуацию в издательстве .
Сверхбдительный М. Арефьев прямо пишет: «Привлекая на работу людей с грязным прошлым, поручая им ответственные задания, либералы из омского ОГИЗ’а Попов и Леонов потеряли чувство партийной ответственности. Зная о том, что с партийным билетом Лузева (завсельхозотделом ОГИЗ’а) в Ташкенте задержан шпион-диверсант, они даже не удосужились обсудить этот факт на своём партийном собрании».
Далее приводился дополнительный «компромат». Завотделом редакции «Омской правды» Тихонов редактировал книгу «троцкиста» Вегмана о восстании рабочих в Куломзино. И только «вмешательство Главлито» (т.е. главного органа цензуры) помешало «протащить эту контрреволюционную рухлядь». В вину редакторам ставится принятие для издания и других книг: «троцкиста Зыкова», «заклятого врага народа шовиниста Кобзаревского».
«Благодушные люди Попов и Леонов привыкли к такой обстановке, они верят на слово врагам народа. И не случайно, что обсуждая материалы процесса и сообщения прокуратуры СССР о гнусных происках контрреволюционного троцкистско-зиновьевского отребья Гай, Пругер, Мартынов и Лузев ни словом не обмолвились о своих грязных прошлых делах»
«Мы надеемся, – заключает автор статьи Арефьев*, – что Куйбышевский райком парии сделает соответствующие выводы, поможет коммунистам ОГИЗ’а разобраться в этих делах и очистить ОГИЗ от всех враждебных нам элементов».
Через несколько дней (4 сентября 1936 г.) состоялось заседание бюро Куйбышевского райкома ВКП(б). На заседание были вызваны члены парткома газеты Тихонов, Попов, Петров . Бюро РК ВКП(б) посчитало, что «газета «Молодой большевик» правильно сигнализировала о засорённости аппарата ОмОГИЗ”а чуждым и троцкистским элементам и признаёт факты, изложенные в газете правильными». Виновные были наказаны следующим образом. «За притупление классовой бдительности и гнилой либерализм по отношению к чуждым и троцкистским элементам находящимся в аппарате ОГИЗ”а Заведующим издательством ПОПОВУ объявить строгий выговор с занесением в личное дело.
За необеспеченность в руководстве парторганизации внутрипартийной работы и непринятии соответствующих мер по очищению ОГИЗ”а от классово-враждебных элементов, тов. Тихонова снять с работы секретаря парткома и вывести из состава парткома. Указать членам парткома т.т. Назаровскому и Макаенко на крайне слабую партийно-массовую работу в организации, вывести из состава парткома тов. Леонова.
Указать зам.заведующего издательством т. Луговскому на недопустимость небрежного ротозейского подхода к подбору кадров.
Секретарем парткома парторганизации «Омской правды» утвердить тов. Заводского**» .
Уже 8 сентября в «Молодом большевике» появилась заметка о принятых мерах на бюро райкома. Среди прочего было и то, что имеет непосредственно к Борису Леонову. «Бюро Куйбышевского райкома также вывело из состава парткома и сделало суровое предупреждение тов. Леонову» .
Итак, Леонова как человека потерявшего «политическую бдительность» выводят из состава партийного комитета «Омской правды» . Формально в вину ему ставилось то, что он «проглядел» этот самый «чуждый элемент» в издательстве. Но, вероятнее всего, и самого его на всякий случай оттуда вычистили (всё же сын священника), правда, партбилет ещё оставили. Наказали и других коммунистов издательства. Может быть, это позднее сблизило Леонова с Тихоновым и Назаровским. Все они изрядно потрепали нервы на этих разоблачениях, но всё же остались на свободе. Так повезло не всем.
Появление статьи «Троцкистское гнездо в Омском ОГИЗе» было неслучайно. В день её выхода (13 августа 1936 г.) был арестован один из тех, кто назывался в статье сотрудник журнала «Народное хозяйство» Адольф Григорьевич Гай. Сейчас известно, что Гай был посажен по навету ответственного секретаря газеты «Молодой большевик». В газете А.Г. Гай вёл кружок английского языка, но бдительная слушательница обратила внимание компетентных органов, что в ходе занятий Гай (бывший троцкист) ведёт скрытую «контрреволюционную пропаганду» .
Адольф Гай был человеком необычным. В юности ин уехал в Америку, где в это время жил его отец. В Бостоне он посещает университет и одновременно участвует в работе русской группы Американской социалистической партии. Университет он так и не окончил, но увлёкся по-настоящему революционно-пропагандистской деятельностью. Работал на заводах в Филадельфии, после – трудился в редакции журнала «Новый мир», который издавался в Нью-Йорке. Здесь он и познакомился с будущими лидерами РКП(б). Бухарин был редактором этого журнала, Троцкий – его заместителем, Володарский – членом редакции.
После Февральской революции почти вся редакция выехала в Россию, а Гая оставили руководить журналом. В середине 1918 г. он возвращается в Россию и, вступив в РКП(б), получает довольно серьёзные посты. Был завотделом «Правды», позднее – завотделом печати Коминтерна. В 1920 – 1921 гг. работал в полпредстве в Эстонии, далее становится секретарём наркома иностранных дел М.М. Литвинова. Следующие его назначения тоже зарубежные – заведование консульской частью полпредства СССР в Норвегии с совмещении этой должности с работой корреспондента ТАСС. Далее Гай вновь работает в ленинградских и московских газетах, а в феврале 1926 г. назначается заведующим вспомогательного бюро при коллегии Наркоминдела. Далее следует падение. В том же году он исключается из партии и получает 10 лет лагерей. А.Г. Гай был обвинён в том, что был участником «Устряловской* контрреволюционной группы», объединившейся вокруг журнала «Новая Россия». По мнению следователей, Гай выполнял контрреволюционные задания в Норвегии.
Заключение отбывал на Соловках и вышел 10 апреля 1933 г. по амнистии: в связи с десятилетием Октября в 1927 г. срок ему был сокращён на четверть. В ряде крупных городов ссыльным было жить запрещено, поэтому начинаются скитания по провинции: Орёл, Свердловск, Тюмень. В марте 1935 г. Гай перебрался в Омск. Через год с небольшим донос журналистки отправил его в тюрьму. Сам обвиняемый, несмотря на давление следствия (а мы знаем как тогда это бывало), так и не признал своей вины. Но это не помешало суду признать его виновным по статье 58-10 и оправить в лагеря на пять лет**, где он вскоре погиб .
Гай как бывший сподвижник Троцкого и Бухарина был обречён. Что касается Леонова, то его биография была «менее опасной». После вывода из состава парткома Борис вскоре был уволен из газеты «Омская правда»: в главном партийном издании области «потерявшему бдительность» журналисту было не место. Некоторое время он работал редактором в Омском издательстве. Но увольнение его оттуда, вероятно, было лишь вопросом времени.
Поскольку все перспективы такого рода занятий после «чистки» были уже почти перекрыты, он обращается в областной комитет ВКП(б) с просьбой разрешить ему уехать из Омска. Вероятно, он надеялся, что где-нибудь в другом городе его талант окажется более востребованным. Как он сообщает в автобиографии, дважды его обращения в обком были отклонены . За неимением других вариантов Леонов продолжал работать в Омском издательстве. С 1 декабря 1936 г. он переходит туда на постоянную работу и даже становится там руководителем партийной ячейки.
Летом 1937 года, когда идёт уже полномасштабная «охота на ведьм», на Леонова приходит донос. Написан он был Ниной Макаровой – женой его старого друга Ивана Никитича Кисарова. Леонов, будучи в Подмосковье, останавливался у них на какое-то время и имел неосторожность покритиковать существующий режим, в частности усомнился в том, что все многие тысячи репрессированных действительно «враги народа», сказал, что многих арестовываю без достаточных оснований. Бдительная женщина не преминула написать Омскому горкому ВКП(б) о затаившемся «враге».
1 октября 1937 г. решением бюро Омского горкома Борис Леонов был исключён из ВКП(б). В решении бюро записано следующее: «Леонов Борис Фёдорович, год рождения 1900, член партии с ноября 1918 года, партбилет № 0931395, социальное происхождение – служащий (сын священника).
Установлено, что Леонов Б.Ф., будучи летом в 1937 году в отпуску у своих знакомых в 1-й Заокской МТС, Московской области, вёл среди них контрреволюционные, антипартийные разговоры.
ПОСТАНОВИЛИ: За антипартийные, контрреволюционные разговоры и как случайно попавшего в партию Леонова Б.Ф. из ПАРТИИ ИСКЛЮЧИТЬ» . Больше никаких подробностей в архивном деле нет (ни стенограммы, ни материалов).
Последняя фраза про «случайность» в этом документе кажется явно несправедливой. Были забыты и его служба в Красной Армии и то, что он неоднократно по партмобилизациям отправлялся по разным городам страны. Товарищи, недавно ставившие Леонова в пример как «старого партийца», на партсобраниях 1937 г. уже называли его «поповским сыном» и сами удивлялись, как не разглядели его «истинное нутро».
В это же время в Омске проходят и более серьёзные репрессивные акцииь. Не зря в одном из писем 1950-х годов он вспоминает о «варфоломеевских ночах 1937 года». Исключение из партии Бориса Леонова было всего лишь мелким эпизодом большой репрессивной кампании, направляемой из Москвы. Газеты той поры наполнены истерическими разоблачениями многочисленных «врагов народа», «двурушников», «агентов», «классово-чуждых элементов», призывами к бдительности и беспощадным карам. 29 сентября 1937 г. главный печатный орган ВКП(б) – газета «Правда» помещает статью М. Горинского под многозначительным заголовком «Пора омским большевикам заговорить полным голосом». «Омская правда» перепечатывает её на следующий день.
В статье речь шла о том, что в области по существу не выполняют решения известного февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б), не борются с троцкистско-зиновьевскими сторонниками и иными «чуждыми элементами». Называлось большое количество омских руководителей, которые, по мнению партийной газеты, являлись либо сами являлись «троцкистами» и «бухаринцами», либо покровительствовали им. Основной удар был направлен против первого секретаря обкома Д.А. Булатова, которого помимо покровительства врагам газета обвиняла в нескромности (его именем были названы некоторые совхозы, дом пионеров) . Вывод газеты был более чем конкретен: «Если руководители Омского Обкома бездействуют и покровительствуют троцкистско-бухаринским шпионам, то пора, чтобы омские большевики заговорили полным голосом. Пора прогнившую троцкистско-бухаринскую мразь убрать и дать возможность Омской области занять подобающее место в нашем строительстве» .
4 – 7 октября 1937 г. происходит событие, которое оказало влияние на всю жизнь области. На внеочередном пленуме Омской областной парторганизации был снят с должности первого секретаря обкома и исключён из партии Д.А. Булатов. Дмитрий Александрович Булатов (1889 – 1941) пользовался авторитетом у омских коммунистов. Питерский большевик с дореволюционным партстажем, прошедший за свою революционную деятельность ссылку в Туруханском крае. (Здесь, кстати, он близко познакомился с Я.М. Свердловым и И.В. Сталиным ).
Булатов считался неплохим организатором, умел работать с людьми. Но в ходе «чисток» был снят как не проявивший большой активности в борьбе с троцкистами. Спустя три года он был расстрелян. Такова была судьба многих большевиков ленинского призыва. Первым секретарем Омского обкома стал Симанович, присланный из Москвы. Но провластвует он недолго: вскоре и он будет объявлен «врагом народа» и расстрелян.
Смена руководства области в октябре 1937 г. не ограничилась одним Булатовым, а затронула всё местное руководство. Бюро обкома ВКП(б) было полностью обновлено. 4 октября 1937 г. в «Омской правде» появилась передовая статья «По-большевистски исправлять ошибки». Это был своеобразный отчёт после выступления «Правды» 29 сентября. В статье разбирались итоги пленума обкома: «из 65 членов обкома, избранных на II-й партийной конференции, на сегодняшний день осталось только 43. Остальные 22 были исключены и отведены из состава пленума, причём подавляющее их большинство были разоблачены как враги народа. В составе 9 членов бюро Обкома оказались 3 предателя, а из 5 кандидатов в члены бюро исключены трое, из них два предателя» .
Кроме всего прочего в статье затрагивался вопрос и о положении в редакции «Омской правды». «Аппарат редакции «Омской правды» бывшим редактором врагом народа Шацким был засорён враждебными элементами и проходимцами. В результате областная газета – орган обкома «Омская правда» не являлась тем острым оружием партии, каким она должна быть. Бывший врид редактора Назаровский оказался чужаком. Он сохранил на работе редакции не только все кадры врага народа Шацкого, но и все его приёмы в организации работы. Назаровский не возглавил критику и самокритику масс на страницах газеты. Газета критиковала с оглядкой, не разоблачала врагов народа и не мобилизовывала партийную организацию на повышение большевистской бдительности. Печатая слащавые врагов народа, газета притупляла бдительность масс. Засорённость редакции подтверждает, что газета – это острейшее оружие в руках нашей партии было передано в чужие руки. Только за последние дни из аппарата редакции уволено 9 человек. Из них исключено из партии и комсомола 4 человека» .
Проходят в Омске и аресты интеллигенции, в том числе и литературной. 4 декабря 1937 года были арестованы талантливый омский поэт и журналист Ян Михайлович Озолин (1911 – 1938) и его родители. Леонов знал Озолина по совместной работе в издательстве. Кроме того, Озолин в последние годы заведовал литературным отделом «Молодого большевика» и они с Леоновым были, можно сказать, коллегами по сфере интересов. Ян Озолин дружил с Леонидом Мартыновым, Виктором Утковым, Константином Бежецким, поэтому весть о его аресте потрясла многих.
В процессе «следствия» Озолину и другим арестованным было предъявлено обвинение в участии в «латышской националистической организации в Омске», целью которой было проведение террористических актов против руководства, партийных деятелей, «шпионаж в пользу Латвии», а «вооружённое восстание в военное время». Всего по делу привлекалось 28 человек. Нужные показания выбивали силой. Ян Озолин и почти все остальные обвиняемые, проходящие по этому делу, были осуждены «решением особой комиссии НКВД СССР» и расстреляны в 1938 году .
Между тем, репрессии в Омске продолжались. Одновременно с репрессиями в кругах интеллигенции и национальных меньшинств органы НКВД ищут врагов и по другим направлениям: в собственных рядах и среди «недобитых контрреволюционеров». Осенью 1937 г. проходит расстрел 88 бывших колчаковских офицеров по сфабрикованному делу , продолжаются гонения на служителей церкви .
Надо сказать, что расстрелы в Омске не были явлением случайным: Омская область имела план репрессий, утверждённый в Москве. В течение четырех месяцев, начиная с августа 1937 года, каждая республика, край, область должны были выполнить план по расстрелу и отправке в концлагеря. Омская область получила задание: к расстрелу – 1000 человек, в лагеря – 2500. С 5 августа 1937 г. начала действовать так называемая «тройка» (первый секретарь обкома ВКП(б), начальник Управления НКВД и председатель облисполкома), которая выносила внесудебные приговоры. И вскоре начальник УНКВД по Омской области направляет в Москву телеграмму: арестовано «по первой категории 5444 человека» и просит увеличить «лимит» по этой расстрельной категории до 8 тысяч. На телеграмме – резолюция Сталина: «За увеличение лимита до 8 тысяч». И эта цифра будет перевыполнена более чем в два раза – было расстреляно 17 тысяч .
В чём была логика репрессий конца 1930-х годов. Исследователь сталинской политики в Сибири И.В. Павлова верно отмечает: «Спланировав Большой террор как боевую операцию против населения страны, сталинская власть постаралась, кроме прямых результатов уничтожения и изоляции своих возможных противников и неблагонадежных, получить еще и дополнительные утилитарные результаты, побочные выгоды. Во-первых, открытыми процессами прикрыть тайный ночной, многократно более массовый террор. Во-вторых, переложив собственные преступления на часть своих наместников как на “козлов отпущения” и избавившись от них, реабилитироваться в глазах народа, сохраняя и укрепляя установленную систему политического, социального и экономического насилия. В-третьих, прикрыть террор против народа организованным и восторженным согласием самого народа с террором против отдельных представителей власти, переложив тем самым историческую ответственность за массовые убийства на народ, сделав его соучастником убийств, организованных властью. И, наконец, укрепить таким образом коммунистический режим аморально-политическим единством с народом, что в значительной мере удалось, как показали последующие события» .
Помимо этих факторов у Сталина были и другие причины для массовых репрессий. К власти должны были придти воспитанные в беспрекословном повиновение вождю кадры. Кадры, для которых страх и готовность на любые действия по приказу из Кремля должны были стать неотделимой частью психологии.
Более того, Сталину уже не нужны были «рыцари мировой революции». Страна вступала в период возрождения государственнических, имперских традиций. И это понимали многие уже в то время. Некоторые оказавшиеся за границей революционеры ленинского призыва писали о происходящих событиях как о «контрреволюции», реставрации старых порядков . Подобные мысли возникали и у думающих людей в СССР. Одним из них был Леонов, который искал ответы на мучительные вопросы, которые опасно было задавать. Характерно, что позднее в показаниях на следствии он напишет о существующем в нашей стране противоречии между политикой «интернационализма» и политикой «государственности» .
Библиографический список (здесь не приводится-С.С.)
Опубликовано:
Сизов С.Г. «Варфоломеевские ночи» в Омске: проведение «чисток» и репрессий во второй половине 1930-х гг. // Забвению не подлежит: Материалы II регион. науч.-практ. конф., посвящ. памяти жертв политических репрессий (70-летию Большого террора), 20 декабря 2007 г. - Омск: И.П. Загурский С.Б., 2007 .- С. 17-28. (144 с.).