Глава 4
Денис медленно плыл среди вьющихся голубовато-зелёных водорослей, раздвигая их руками. Плыл свободно, легко, не затрачивая, практически, никаких усилий. Нити солнечного света с поверхности, освещали плавно понижающееся песчаное дно, по которому скользила серая тень самого Дениса. Если судить по размеру тени, до дна было не менее десяти – пятнадцати метров. Тёплая вода была настолько прозрачной, что он отчётливо различал на дне раковины моллюсков и мелкие камешки. Денис погружался вместе с, уходящим в глубину, дном. Рябь поверхности растворилась в равномерной зеленовато-лимонной пелене, водоросли постепенно исчезли. Дениса окружала только кристально-чистая вода, пронизанная солнечными лучами, да песчаное дно, настойчиво зовущее Дениса всё глубже и глубже. Не смотря на то, что он забрался довольно глубоко, давления воды не ощущалось и дышалось удивительно легко. Поражало то, что дышал Денис в воде свободно без акваланга. Правда, он не обращал внимания на этот невероятный факт, увлечённый зовущей глубиной. Там, глубоко внизу, было что-то очень важное, то, что он непременно должен найти, а может и извлечь на поверхность. Неожиданно, тёмная тень накрыла Дениса. Взглянув вверх, он увидел, метрах в пяти от себя, огромную манту, лениво шевелящую плавниками – крыльями. С королевской грацией, уверенный в своей неуязвимости исполин, проплывал над головой Дениса. Манта явно никуда не спешила, двигалась лениво, процеживая воду сквозь хлопающие жаберные щели, в которые свободно пролезла бы рука взрослого человека. Денис не испугался. Он знал, что жутких размеров манта или морской дьявол – совершенно безобидный скат, питающийся планктоном. Продемонстрировав свою величественную мощь, манта удалилась, не проявив никакого интереса к человеку. Денис заворожено наблюдал, потрясающий по красоте и величию, полёт ската, пока манта не растворилась в голубой толще воды, затем снова продолжил спуск. Матовый солнечный свет, как-то незаметно, сменился синими сумерками, но Денис по-прежнему различал все детали на дне и свободно дышал. Дно, всё ещё, продолжало понижаться. На гладком песке стали попадаться отдельные крупные камни. Чем ниже опускалось дно, тем больше попадалось камней, они словно вылезали из-под песка. Камни встречались всё чаще, всё большими скоплениями, постепенно вытесняя песок. Появились скальные выступы. Наконец, песок исчез совсем, и Денис лавировал среди скальных нагромождений, самых причудливых форм. Погружался он всё ещё, или нет, без глубиномера понять было невозможно, но Денис почувствовал, что цель его путешествия близка. Миновав несколько поворотов скалистой гряды, он оказался перед тёмным зевом подводной пещеры. Ему нужно плыть туда, в пещеру, что-то очень важное ждало его именно там. Почему ему нужно нырять за этим чем-то, как он смог без водолазного снаряжения опуститься на такую глубину, отыскать на дне неизвестную ему пещеру, Денис не знал. Ему казалось, что кто-то или что-то вели его к этой цели, подчинив его волю своей. Денис отметил ещё одну особенность этого странного моря – за всё время своего плавания, он, кроме манты, не увидел ни одной, даже маленькой рыбёшки! Необычное море, темнота подводной пещеры внушали чувство тревоги. Тем не менее, Денис не мог не подчиниться чьей-то чужой, но очень сильной воле.
Оттолкнувшись от обросшего мелкими водорослями валуна, у входа в пещеру, Денис заскользил вовнутрь мрачного грота. Слабый, призрачный свет, проникающий в пещеру откуда-то сверху, слегка высвечивал гладкие, словно отполированные, стены коридора. Именно коридора, так как грот совсем не походил на творение природы. Он скорее напоминал специально проложенный тоннель или коридор. Кто и зачем строил этот тоннель? Куда он ведёт? Денис ни о чём не задумывался, он плыл вперёд, как запрограммированный робот, выполняя чьё-то настойчивое желание. Тоннель повернул вправо, и, через десяток метров, Денис попал в большой круглый зал со сферическим потолком-куполом. В неясном свете, он различил на полу, в центре зала нечто, похожее на крышку большого люка. Денис поплыл в центр к люку. Крышка оказалась каменная, идеально отполированная. Сверху нанесён узор геометрических форм, показавшийся Денису знакомым. Он поднялся над крышкой, всплыл немного повыше, чтобы увидеть рисунок целиком. Внимательно присмотрелся к узору, и вдруг вспомнил, где он уже видел это переплетение линий. Ну конечно – на своём таинственном приборе! Денис достал из кармана прибор и сравнил рисунки. Они, почти в точности, повторяли друг друга, отличаясь размерами, и, как показалось Денису, количеством линий и некоторыми изменениями в их расположении. Он вдруг понял – это не символ. В этом случае, рисунки полностью совпадали бы. Небольшие, но чётко различимые отличия в рисунках наталкивали на мысль, что это могла быть новая, никому не известная, система записи информации. Что-то очень важное находилось под крышкой. Возможно там же находился и ключ к необыкновенному шифру. Денис осмотрел саму крышку люка. Около полутора метров в диаметре, толщиной, примерно, двадцать – двадцать пять сантиметров. Камень, похожий на гранит, весит, наверное, не одну сотню килограммов, а может быть и тонну. Поднять её, не стоит даже пытаться. Должен быть какой-то механизм для подъёма люка – рычаг или выключатель, приводящий в действие этот механизм. В поисках подъёмного рычага или кнопки выключателя, Денис поплыл вокруг каменной крышки люка, и вдруг кожей спины почувствовал чей-то, напряжённо следящий за ним взгляд. Он обернулся, но никого не увидел. Хотел, было продолжить поиски, но чувство слежки не прошло, наоборот, с каждой секундой ощущение чужого присутствия только увеличивалось. Денис ещё раз осмотрелся вокруг. Он был один в зале. Неприятное чувство не отступало а, вместе с ним, поднимал голову страх. Неожиданно, совсем померк и без того скудный свет. Денис перевернулся и посмотрел вверх. Там, под куполом странной, искусственной пещеры, окруженный слабым световым ореолом, скользил чёрный силуэт огромной манты. Почему она здесь, в пещере? Ведь манта житель открытых водных просторов. Соседство в ограниченном пространстве с такой крупной рыбиной, не на шутку, встревожило Дениса, ему казалось, что манта здесь не случайно и следит за ним именно она. Плавно описывая круги, манта медленно опускалась. Увеличиваясь в размерах, всё больше загораживала слабый источник света, так в кинотеатре медленно гаснут люстры, перед началом сеанса. Предстоящее «представление» пугало Дениса. Не желая оказаться главным «героем» возможной драмы, он поплыл прочь от люка на поиски выхода. Манта неторопливо продолжала спускаться по спирали, планируя, как дельтаплан. Не в силах оторвать от неё взгляд, Денис, пятясь, наконец уткнулся в полированный камень и поплыл вдоль стены, ощупывая её рукой. С какой стороны выход ближе, Денис не знал, но раздумывать было некогда. Пытаясь не создавать, выдающих его, турбулентных потоков, двигался по кругу, продолжая следить за чудовищем. Сначала, Денису показалось, что манта потеряла его, но вот, почти в полной темноте, на рогатой морде монстра, он увидел два, светящихся малиновыми огнями, глаза. Эти глаза были прикованы к нему. Сомнений больше не осталось, манта охотилась на него. Отбросив предосторожности, Денис рванул вдоль стены изо всех сил.
Манта, опустившись до уровня пола, остановилась в центре зала, над люком. Она хладнокровно следила за человеком, помахивая жгутиком хвоста. Ни дать, ни взять – опытный дрессировщик и скачущий галопом по кругу арены Денис. Опустившись вниз, манта открыла доступ свету, и её можно было рассмотреть подробнее. Денису, правда, было не до любопытства, но он, всё-таки, заметил странные особенности ската. У обыкновенной манты, так называемые «рога», представляют собой уплощённые кожные выросты, предназначенные для направления потока воды с пищей в рот. Эта же обладала настоящими, твёрдыми серповидными рогами, которые в сумрачном свете грота, отсвечивали металлическим блеском. Пасть этой твари, была усеяна множеством акульих кинжальных зубов, острых, как скальпели. И этот кошмарный монстр, всего в тринадцати или пятнадцати метрах от Дениса, флегматично готовился к нападению.
Вид чудовища вызвал настоящую панику, и Денис, почувствовав себя в ловушке, рванулся вверх, к куполообразному своду, надеясь выскочить в отверстие, через которое проникает в пещеру свет. Искать тоннель и ретироваться прежним путём, не было ни сил, ни времени. Как ни старался Денис, всплывал он, почему-то, очень медленно, а мерцающий зеленоватым светом свод, был всё ещё так далеко. Манта, между тем, лениво качнув крыльями, как бы нехотя, начала подниматься вслед за Денисом. Это было похоже на странную игру, где обессиленные или полусонные игроки, создают видимость погони друг за другом. Делают они это только потому, что этого требуют правила игры. Один убегает, другой догоняет. Неважно как, главное – двигаться. Плевать на то, что игроки устали и им не до забавы. Игру необходимо довести до конца. Обязательно! Это могло показаться забавным, если бы ставкой не была жизнь, по крайней мере, со стороны Дениса Протасова. Для манты он никакой угрозы не представляет. Дичь, он только дичь, а у дичи есть только одна возможность выжить – убежать. И Денис убегал, вернее, уплывал, напрягая все мышцы своего, далеко не богатырского тела. Грёб руками и ногами изо всех сил, но его колоссальные усилия, скорее, напоминали барахтанье кузнечика, попавшего в водоворот. Как и для кузнечика, конец был вполне очевиден, и весьма, надо полагать, скор. Все его старания были напрасны, ему казалось, что он рвётся к поверхности уже битый час, но не оторвался от пола пещеры, даже на десять метров. Манта же медленно приближалась, уставив глаза-лазеры на беспомощного Дениса. Хотя она не проявляла особого рвения, тем не менее, двигалась явно быстрее жертвы. Между ними оставалось не больше трёх метров, когда Денис вспомнил о приборе. Только он мог сейчас спасти Дениса. Включить прибор, остановить чудовище, и тогда можно перевести дыхание, спокойно убраться из этой западни. Денис судорожно шарил руками в карманах, не переставая ногами грести. Надо же, в панике он не мог вспомнить, где именно находится, так необходимый сейчас, прибор. Каким-то чудом он всё-таки смог его отыскать. Включил. Индикатор послушно загорелся. Обнадёженный Денис взглянул на манту, но монстр и не думал прекращать игру. Или прибор не работал, или мистический скат плевать хотел на его возможности. Как бы там ни было, для Дениса это уже не имело никакого значения. Выронив бесполезный прибор, он поддался настоящему, смертельному ужасу. Не имея более сил сопротивляться, он заорал. Вода, упругим потоком, хлынула в горло, подавив крик отчаяния. Дыхание перехватило, свет померк. Денис закашлялся и, сделав несколько судорожных вдохов, открыл глаза…
Он сидел на диване в своей квартире. Покрывало измято и скомкано, как будто здесь происходила борьба или сексуальная оргия. Наушники валялись на полу, далеко отброшенные от дивана. Прибор оказался там же, в соседстве с двумя, оторванными от рубашки, пуговицами. Приходя в себя, Денис осматривал «поле боя». Он, всё ещё, тяжело дышал. Сердце бухало, как молот по наковальне, отдаваясь в висках глухим звоном. «Господи! Это же сон, всего лишь сон, – подумал Денис, понемногу успокаиваясь. – Чудовищный кошмар, потрясающе реальный, но, всё-таки, обыкновенный сон». От этой мысли, ему стало тепло и уютно. Привычная домашняя обстановка рассеивала панический испуг, возвращая Денису уверенность в собственной безопасности. Он, с чувством благодарности, нежно провёл рукой по дивану, словно лаская любимого пса. С признательностью и любовью, обвёл взглядом стены комнаты, надёжным защитным кольцом окружившие его. В эту минуту Дениса вновь посетило давно забытое, детское чувство защищённости и комфорта. Так ребёнок, забираясь под одеяло, чувствует себя в волшебной крепости, охраняющей его от всех страшилок на свете. В этом состоянии он оставался ещё минут пять, постепенно возвращая способность рассуждать логически. Нужно сказать, что сны Денис видел очень редко. Это были, как правило, бессвязные, сумбурные отрывки каких-то пережитых событий или впечатлений. Иногда снилось что-то, что можно было, лишь с натяжкой, причислить к кошмарам, но крайне редко. Проснувшись, он, почти никогда, не мог вспомнить, что именно ему снилось. Порой он пытался построить хоть какую-то логическую цепь из сновидений, но это никогда не удавалось. Этот же сон, его не отпускал даже сейчас, спустя двадцать минут, после пробуждения. Он помнил его во всех деталях, все мельчайшие подробности. Сон отпечатался в мозгу Дениса, как видеофильм, записанный на магнитную ленту. Более того, до сих пор, Денис ощущал привкус солёной воды во рту, руки, казалось, сохранили память прикосновения к полированным стенам тоннеля и круглой камеры – зала. Стоило закрыть глаза, и ужасная манта появлялась, как живая, перед мысленным взглядом. Только одно не мог вспомнить Денис: как, собственно, он попал в это виртуальное море и, главное – зачем? Находясь под сильным впечатлением, от эффекта, произведённого необычным сном, Денис, всё ещё, убеждал себя в том, что это всего лишь творение его собственного воображения и не более. Кошмар уже закончился, он дома и в полной безопасности.
Может, вот так сходят с ума? Нет, этого Денис не хотел. Вытеснив из головы образ манты, он задумался. Похоже, что сон был внушённым. Его навязали Денису, когда он заснул, слушая музыку, или специально ввели в состояние гипнотического сна, но сон, был явно информативный. Предположив, что это ни что иное, как специально введённая образная информация, Денис вывел следующее:
Первое – здесь, на планете Земля есть какое-то строение, оставленное инопланетной цивилизацией, и там есть что-то очень важное или ценное для них, или для нас. Скорее всего, наверное, для нас, так как им, с их технологиями и возможностями, вряд ли было бы большой проблемой добраться даже до центра Земли. Вполне возможно, что именно ему предстоит искать и найти это нечто важное, если, разумеется, он захочет. Избрали именно его, если его одного. Значит, они не сомневаются, что Денис способен на успешное выполнение такой миссии. Наверняка, их психологи провели кучу тестов, исследуя его способности.
Второе – в обрезе манты, ему показали противодействующие силы, с которыми он должен столкнуться. Силы эти, по всей видимости, весьма и весьма внушительные. Денис помнил, что работа прибора не возымела никакого действия на манту. Он прекрасно понимал, чем бы всё кончилось, если бы сон не прервался, столь счастливым для него пробуждением. Скорее всего, эти враждебные силы также не имеют прямого отношения к земной цивилизации и, возможно, представляют угрозу даже для инопланетян. Огромную мощь и решимость к крайним действиям, манта наглядно продемонстрировала. Вполне возможно, что это и есть то самое олицетворение Зла, представленное во многих религиях разными, но очень похожими, по своей сути, образами. Денис должен оказаться лицом к лицу с мировым Злом! Ничего себе! Но ведь сталкиваются же все люди с ним, практически, каждый день, даже не осознавая этого. Нет, нечего себя обманывать, если он ввяжется в это дело, столкновение будет ужасным. Но на него, всё-таки, надеются, значит, он может противостоять Злу.
Итак, ему показали цель, с помощью прибора, наделили сверхчеловеческими возможностями, показали также и опасность, или противника, с которым он должен вступить в единоборство. Какова, всё-таки, эта цель и насколько она актуальна для человечества, пока было не ясно. Но сам факт того, что инопланетяне, или кто-то ещё, пошли на такой, весьма своеобразный, контакт с человеком, говорил сам за себя. Цель, наверное, действительно очень важная и нужная.
Показав все «плюсы» и «минусы», выбор оставили за ним. Денис отчётливо осознал это. Его не используют, как марионетку и не принуждают. Иначе, зачем было демонстрировать этот чудовищно-реальный сон? Он должен сам изъявить свою волю.
«Скорость принятия решения» – есть такое понятие в авиации. Денис где-то слышал или читал о нём. Сейчас он невольно сравнил себя со стартующим самолётом. Его судьба набрала скорость – скорость принятия решения. Именно сейчас он должен решить, что делать, убрать газ и катиться по полосе до полной остановки, или, круто изменив траекторию, взмыть в облака навстречу неизвестности, рискуя упасть на землю и разбиться вдребезги. Как всё просто в кино и в литературе! Там герои не задумываются о таких «пустяках», как, например, собственная жизнь. На то они и герои. В жизни же, как говорится: «нормальные герои, всегда идут в обход». Это с одной стороны. С другой, чем он, собственно, рискует? Постылой серой, никчемной жизнью, на грани прожиточного минимума? Ни жены, ни детей. Прокатиться по полосе до «полной остановки»? Никто, никогда даже не вспомнит, что был такой Денис Протасов. А может быть, правы были древние, утверждая, что лучше, предчувствуя конец, принять яд из хмельного кубка на весёлом пиру среди друзей, чем шаркать рухлядью по жизни, мучаясь от болезней, и молить Бога о смерти? Но почему он, чёрт возьми, должен уподобляться всем, жить как все? Денис знал, что если он сейчас откажется, то его, естественно, лишат прибора. Позже, он часто и с болью будет вспоминать об упущенной возможности, как-то проявить себя в этом мире, и проклинать свою трусость. Денис хорошо себя знал. Конечно, он не был суперменом, но и трусом себя не считал. Острые ощущения всегда доставляли ему удовольствие. Хотя в жизни он ничем не выделялся, в душе, всё-таки, был азартным игроком. Да, сейчас страшно, но если он струсит, потом, будет тошно и стыдно всю жизнь. Не важно, что о его трусливом решении никто никогда не узнает. От себя не скроешься! В случае же победы, получить можно многое. Взлететь, наконец-то, над грешной Землёй, стать равным среди них, а может быть, даже обрести бессмертие. Денис долго не раздумывал, прибавив газ, поднял закрылки, и почувствовал, как шасси отрываются от бетона. С вибрацией начинающегося полёта, Денис ощутил новое, не известное ранее, чувство полной уверенности в собственной силе.
Денис поднялся с дивана и подобрал прибор. Хотя тот был выключен, индикатор мигнул, сигнализируя о том, что решение Дениса понято и принято где-то там наверху. Денис скорее это почувствовал, чем осознал. Сделка заключена. Договор подписан. С кем? С Богом или с Дьяволом? Ну, что же, скоро он это узнает. Денис посмотрел на часы – без шестнадцати минут полночь. Не смотря на то, что до этого, он проспал довольно долго, Денис просто валился с ног от усталости. Подобрал наушники, выключил, всё ещё крутившийся на бесконечном повторе, диск. По привычке расправил покрывало на диване, и побрёл в кровать, надеясь, на этот раз, заснуть без будоражащих, судьбоносных снов и хорошо выспаться. Прибор он сунул под подушку, как пистолет, на всякий случай. Да, этот день оказался слишком длинным для него.
* * *
Давно обнулились зеленоватые светящиеся цифры китайских электронных часов, отметив полночь, а Валентина Семёновна никак не могла уснуть. Она ворочалась на кровати, не давая покоя Фоме, коричневому кокер-спаниэлю, уютно свернувшемуся у ног. Возможно, сегодня она впервые реально столкнулась с тем, о чём так много читала и рассуждала.
Так уж получилось, что к своему, к сожалению, слишком зрелому возрасту, она оставалась одна. Виной тому был деспотизм матери, которая так сильно опекала любимую дочь, что не давала ей возможности самостоятельно сделать ни шага. Отец Валентины Семёновны умер рано, ей не было и пятнадцати лет. Главой семьи стала мама. В смерти мужа она видела руку злого рока, нависшего над ними. Возможно поэтому, она чересчур усердно взялась за опеку своих детей и защиту от всех, возможных, ударов жизни. Она не хотела считаться с тем фактом, что её дети, особенно семнадцатилетний сын, стали уже почти взрослыми людьми. Для неё, как, впрочем, и для многих матерей, они были только детьми – её кровной собственностью. Прикрыть их своими крыльями от непогоды судьбы, она считала своей священной обязанностью, часто «перегибая палку». Забота матери, особенно тяготила старшего брата Валентины Семёновны. Отслужив срочную службу, он, не прожив дома и двух месяцев, уехал в Магнитогорск со скандалом. Там поступил в техникум, а вскоре и женился, сообщив им с мамой об этом простым письмом. Жену показал только через три с половиной года, приехав уже с двухлетним сыном. Поскольку брат вовремя сбежал из родительского гнезда, весь поток материнской заботы и ответственности обрушился на Валю. Мать со знакомыми решала, куда ей поступать учиться, лично водила Валю за руку по приёмным комиссиям. Остановившись на строительном институте, ходила с ней на вступительные экзамены, которые Валя успешно сдала. После зачисления, уволилась из ЖЭКа, в котором проработала больше двадцати лет, и устроилась завхозом в строительный институт, поближе к дочери. Они всегда вместе шли в институт, вместе домой. За все пять лет учёбы, не было ни одного студенческого вечера, где бы ни присутствовало всевидящее мамино око. Разумеется, обязательная «практика» в колхозе и даже единственный выезд со стройотрядом, без мамы не обошлись. Она была всегда и везде рядом с ней. Если намечалось какое-либо мероприятие, куда мама не могла попасть, например турпоход, у мамы начиналась истерика. В результате, Валя оставалась дома. В студенческие годы, у Валентины Семёновны, была даже кличка – «мама плюс Валя», трансформировавшаяся, на третьем курсе, в сокращение: «МамВаля». Даже Валины подруги подбирались мамой, а о друзьях вообще не могло быть и речи. С детства, привыкнув к волевой маминой опеке, Валя молча терпела, принимая мамину «заботу» как должное, хотя ей часто бывало стыдно и неловко перед сверстниками. Из спиртного, Вале позволялась только одна рюмка шампанского на Новый Год, который она всегда встречала дома, разумеется, в обществе мамы. Единственным исключением, был новогодний приезд брата с семьёй. Тогда, помимо шампанского, Валентина Семёновна впервые попробовала пиво и немного красного вина.
Не смотря на то, что в молодости Валентина Семёновна не была дурнушкой, никто из парней даже не пытался ухаживать за ней. Виной тому была суровая мамина тень, энергетическим щитом, отбивающая любые попытки посягательства на скромность дочери. Благодаря мягкому, отзывчивому характеру Валю в институте любили, никто над ней не насмехался, её понимали и жалели. От этого Вале, порой, бывало противно и горько до тошноты, но перечить маме, она не смела.
Пролетели студенческие годы. Мама добилась распределения Вали в проектный институт, который находился в пяти минутах ходьбы от их дома. Сама перевелась туда же архивариусом, где и проработала до пенсии. Вот так, рука об руку, они прожили всю жизнь. Мамина забота о Вале, постепенно перелилась в Валину заботу о маме. К старости, мама часто стала болеть. Ни о чём другом, кроме ежедневного ухода за мамой, Валентина Семёновна думать уже не могла. Она отказала молодому кандидату наук, так как была уверена, что присутствие третьего человека в их доме, мама не вынесет. Единственное, что оставалось лично для неё – это полтора – два часа позднего вечернего времени, когда мама уже спала. Тогда, Валентина Семёновна отдавалась любимому занятию – чтению исторической, научно-популярной и фантастической литературы.
Мама умерла в девяносто третьем, на семьдесят втором году жизни. Хоронили её вместе с братом, выполнив, по настоянию маминых подруг, все церковные обряды, хотя ни мама, ни сама Валентина Семёновна верующими не были. На похороны ушли почти все их с мамой сбережения, да и тех бы не хватило – помог брат. Инфляция уже начала свой марафон. Валентине Семёновне к тому времени исполнилось уже сорок шесть лет. Обзаводиться семьёй, по её мнению, было уже поздно, да и ни к чему. Чтобы не чувствовать себя совсем одиноко, она взяла щенка. Теперь в её жизни осталась работа, забота о Фоме, литература и новое увлечение: восточная философия, нетрадиционная медицина и всё, что связано с загадочными, не поддающимся логическому восприятию явлениями – будь то НЛО, парапсихология, биоэнергетика, или что-либо подобное. Она считала, что этого вполне достаточно и на большее не претендовала. Круг общения Валентины Семёновны ограничивался сотрудниками института, да давней подругой со студенческих лет, которая иногда забегала к ней поделиться новостями, благо жила не далеко.
Особое, можно сказать материнское, чувство Валентина Семёновна питала к Денису Протасову. Ей нравился этот скромный молодой человек возможно потому, что их судьбы были в чём-то схожи. Ему так же не повезло с семьёй, на нём чувствовалась та же печать одиночества, особенно после смерти его матери. Он так же, как и она, в своё время, пришёл в отдел экспертизы молодым специалистом. Не гнался за карьерой, не заигрывал с начальством, молча и прилежно выполняя свою работу, принимал жизнь такой, какая есть. Никогда ничем не возмущался, никого не хаял за глаза, не требовал ничего лично для себя. Но, если с кем-то поступали несправедливо, решительно вставал на сторону обиженного, проявляя твёрдый мужской характер. Их духовные интересы тоже во многом совпадали. Он был очень любознательным и ненасытным ко всему новому и интересному. Они часто и подолгу беседовали на разные «заоблачные» темы. Иногда спорили, но всегда очень тактично. За годы совместной работы, Валентина Семёновна настолько изучила Дениса, что ей казалось, знала его всегда с самого детства, как собственного сына. Она могла уловить малейшие отклонения в его настроении, ничтожный намёк на неискренность. Ещё чуть-чуть, ещё совсем немного и она смогла бы читать его мысли. Валентина Семёновна всегда радовалась его небольшим успехам, переживала в случае каких-либо неудач. Как могла, заботилась о нём, но делала это так, что её повышенное внимание к Денису не бросалось в глаза. Она никогда не лезла к нему с житейскими советами, но, если считала нужным, тактично намекала, предоставляя ему право самому решать, как поступить в той, или иной ситуации.
Сегодня Валентина Семёновна не могла уснуть по двум причинам. Невероятный случай с кроссвордом, конечно, её взволновал, но главное заключалось не в этом. Сегодня, совершенно неожиданно, что-то очень сильно изменилось в самом Денисе. Она это заметила сразу, как только речь зашла о феноменальном явлении. Похоже, Денис что-то скрывал, пытаясь замаскироваться шутливым тоном. Паша, конечно, ничего не заметил, но она-то не Паша. Чем дольше они говорили на эту тему, тем больше она убеждалась – Денис лжёт. Он знал, что случилось с кроссвордом! Разумеется, сам он это сделать не мог, его просто не было в отделе, когда она отдала Паше чистую газету. Не было его и тогда, когда кроссворд, вдруг оказался расписанным. Денис вернулся минут через пять или шесть после происшествия, но он знал, что именно произошло. Непонятно-странная уверенность в этом не оставляла Валентину Семёновну. Кроссворд заполнился печатными буквами, но они были настолько характерны для почерка Дениса, что она почти не сомневалась в причастности её любимца к этому феномену. Это был факт, поставивший её в тупик. Удивительный факт, не укладывающийся ни в какие логические рамки и, тем не менее, почерк поразительно напоминал руку Дениса! Она ничего не сказала ни Паше, ни самому Денису, но сама никак не могла избавиться от этой занозы. Увлекаясь аномальными явлениями, она, конечно, в тайне надеялась когда-нибудь встретиться с чем-либо подобным, но то, что этот неожиданный случай имел прямую связь с Денисом, её не на шутку испугало. Она, предусмотрительно забрав газету домой, многократно сверяла буквы в кроссворде с поздравительными открытками, подписанными Денисом чётким, аккуратным почерком – почти чертёжным шрифтом. Сомнений не оставалось – это его рука! Но каким образом? Здесь-то и таилась интригующая и пугающая тайна. Но и это ещё не всё. Более глубокая причина волнений Валентины Семёновны заключалась в другом, к сожалению, огорчившим её открытии. То, что Денис вдруг, ни с того ни с сего, решил угостить их тортом, не особенно удивило её. Для него такие поступки были характерны. Она знала, что его финансы находятся далеко не в блестящем положении, но, вероятно, подвернулась какая-нибудь «халтура». Дело не в этом. Её волновало другое. Денис изменился внутренне. Сегодня он предстал перед ней совершенно другим человеком, словно открытая ранее настежь дверь, вдруг резко захлопнулась. Внешне он оставался тем же Денисом Протасовым, но она поняла, что прежних, доверительных отношений между ними, вероятно, уже не будет. Что случилось? Почему? Это ей было не понятно и такой поворот, безусловно, огорчал её. Еще она заметила в нём какую-то смутную тень, похожую на тень стыда за что-то, или, скорее, выдававшую напряжение, внутреннее напряжение. Создавалось впечатление, что он непрерывно думал о какой-то сложной проблеме, которую никак не мог решить. Возможно, именно это напугало Валентину Семёновну. Господи! Неужели Денис влез в какую-то грязь?! Нет, она не верила в это. Не могла поверить! Слишком хорошо она его знала. А вдруг в ней заговорил инстинкт матери, готовой оправдать даже сына-убийцу? Нет, нет - не это! Здесь что-то другое, более серьёзное. Возможно, даже более страшное. Неужели их беседы об энергетике и её воздействии на людей и окружающий мир, не ограничились только разговорами, и он перешел к практике? Но ведь он даже не подозревает, на сколько это опасно! Непознанное поле сознания – плохая игрушка! Его необходимо как-то предостеречь. Она должна что-то сделать. Но как? Может лучше напрямую поговорить с ним? Валентина Семёновна убеждала себя в том, что это как раз тот случай, когда она просто обязана вмешаться.
Она ещё долго обдумывала разные варианты, пытаясь найти способ вызвать Дениса на откровенность, не задевая его чувств. А что, если сама себе всё накрутила, взвинтив свою чувствительность? Устав от мыслей, наконец забылась тревожным сном, так и не найдя никакого конкретного решения.
* * *
Очень Солидный Человек вернулся домой к часу ночи. Не смотря на столь позднее время, секретарь дежурил в особняке, дожидаясь хозяина. Очень Солидный Человек требовал ежедневного доклада о текущих делах, и никогда не ложился спать, не узнав всего, что случилось за день. Вовремя анализировать информацию – его святое правило. В конце доклада, секретарь сообщил о происшествии в «Эльдорадо», изложив все известные подробности.
- Почему не сообщили на мобильник? – Спросил Очень Солидный Человек, внимательно выслушав секретаря.
- У Вас была важная встреча. Не хотел беспокоить по пустякам.
- Прошу Вас запомнить, для меня пустяков не бывает. Все вещи имеют свой вес и свою цену. Особенно информация, а самая ценная информация – своевременная. – Продекламировал Очень Солидный Человек тоном школьного учителя.
- Ладно, поговорим об этом завтра. – Добавил он и, довольный собой отправился отдыхать. Сегодня он устал, и думать ни о чём не хотелось. А вот у секретаря выступила испарина на лбу. Он допустил промах, а промахов Очень Солидный Человек не любит. Шеф усиленно готовился к избирательной компании в Государственную думу, Секретарь надеялся получить удостоверение помощника депутата. Ещё один такой промах, и надежды развеются в пыль.