Глава 2
Денис взглянул на часы. Пятнадцать минут второго. То, что обеденный перерыв закончился пятнадцать минут назад, его не смущало. В институте давно уже никто не придерживался временных рамок. При желании, он мог вообще не идти сегодня на работу. Тем не менее, он решил вернуться и закончить анализ представленного проекта. Пожалуй, это нужно было скорее для того, чтобы успокоить разыгравшееся воображение, и уже дома, в спокойной обстановке, подумать о своём новом положении в этом мире. Трезво взвесить предоставленные судьбой потрясающие воображение возможности и выработать для себя новую жизненную концепцию. В том, что с этого дня его жизнь потечёт по другому руслу, он, почему-то, не сомневался.
Войдя в здание института, Денис автоматически посмотрел на табло электронных часов, над лестницей, и ахнул. Они показывали двенадцать двадцать четыре. Взглянул на свои часы – тринадцать двадцать. Да ведь он был вне времени! Следовательно, в течение этого часа, он прожил лишние пятьдесят шесть минут. Но его часы! Они не остановились! Склонный к научному анализу, Денис тут же поставил себе несколько вопросов: Почему его часы продолжали отсчитывать реальное, для него, время, тогда как все другие в мире стояли? А стояли ли? Во всём ли мире? Может быть, прибор имеет ограниченную зону действия? Последний вопрос, Денис сразу отбросил. Действительно, о каком принципе невмешательства может идти речь, если возникает локальный временной парадокс? Такое явление никак не останется не замеченным. Это правильно. Это разумно. Следовательно, воздействие прибора должно иметь глобальный характер, хотя бы в пределах планеты. Этот простой, логический вывод шокировал Дениса! «Чёрт возьми! Какой чудовищной энергией должна обладать эта хреновина»: подумал Денис. Только сейчас он осознал всю полноту, свалившейся на его голову проблемы и его ответственность за принимаемые решения и действия, от которых, возможно, будет зависеть судьба этого мира. Владение таким прибором, вполне допустимо, даёт возможность существенно повлиять на ход истории. Ведь, во время его действия, весь мир оказывается совершенно беззащитен, перед волей владельца. По своему желанию, Денис может устроить десятки и сотни Чернобылей, убрать любого политика и, чёрт знает, что ещё сделать! Прощё говоря, он, Денис Протасов, может диктовать этому миру любые условия, ставить любые ультиматумы. Но, в то же время, если он проявит себя, таким образом, в реальном, живом мире, он же станет самой престижной мишенью для всех снайперов этого самого мира! А вот с этой точки зрения, он уязвимее ягнёнка. «Ни хрена себе, экспериментик! Ну, вы, братья по разуму, блин, даёте!» – Денис невольно вспомнил о том, что нечто подобное проделал, в своё время, Бог с Адамом и Евой, дав им возможность самостоятельно решить, поддаться искушению или устоять. Что из этого вышло – известно. Попади этот прибор в руки среднестатистического, тупоголового кретина, у которого смысл жизни сводится к тому, чтобы набить до отказа брюхо, найти спермоприёмник и как можно полнее удовлетворить своё чванство, он бы прыгал от радости, предвкушая какие возможности даёт ему случай. Такой тип вряд ли задумался бы о чём-то другом, кроме, разве что, своей безопасности. Хотя подобные мысли первыми возникли в голове Дениса, он, всё-таки, был другим. В нём была искра того, что выделяет человека из серой массы, делает его личностью, далеко не всегда, впрочем, знаменитой и признанной (это удел единиц), но, всё-таки личностью. Таких людей, мы часто называем чудаками, людьми не от мира сего. Как правило, это малозаметные люди, увлечённые своим маленьким мирком собственных интересов, потихоньку и самозабвенно лепящие и обжигающие кирпичики прогресса. Большое общество их очень редко замечает в своей мирской суете. Часто давит, не глядя под ноги, не понимая того, что именно эти муравьи-трудяги и создают тот муравейник, который называется цивилизацией. Именно они поднимают вверх вершину этого муравейника. Тот же крест тащил на себе и Денис Протасов. Если вы думаете, что он стремился изменить этот мир к лучшему, вы глубоко ошибаетесь. Ни о чём подобном, он никогда не задумывался. Просто, изучать и анализировать всё, что его окружает, было для Дениса также естественно, как, например – дыхание. Кое-что, из своих выводов и практических результатов, он привносил в свою работу, кое-чем делился с коллегами и знакомыми, кое-что откладывал в памяти и в записях, но никогда не придавал этому особого значения. Только сейчас, благодаря исключительным обстоятельствам, Он, вдруг, увидел себя со стороны, остро, с болью и страхом осознал свою значимость в этом мире.
Денис попытался отогнать от себя будоражившие рассудок мысли и постарался сосредоточиться на проекте, но из этого ничего не вышло. Как бы ни ограждал он своё сознание работой, всё равно возвращался к прибору и к комплексу проблем, возникших в результате его появления. Подобно космическому объекту, он пересёк невидимую границу мощного гравитационного поля. Его жизнь круто изменила привычную траекторию. Это был факт, с которым приходилось мириться. Конечно, можно было бы забросить куда-нибудь подальше прибор и забыть обо всём, но он этого не сделает. Почему – Денис не знал, но понял – не выбросит!
Кое-как поборов вихрь не очень приятных мыслей, и окончательно отказавшись от попыток вникнуть в работу, Денис, всё-таки, решил получить ответ хотя бы на один из многочисленных вопросов. А именно: полностью ли останавливается время для всего окружающего мира, или только замедляется его ход? Это можно выяснить экспериментально. Он ушёл в туалет, и там, невидимый никому, включил прибор. Засёк время по своим часам, затем вернулся в кабинет и фломастером отметил точное положение замершей секундной стрелки на настенных часах. Прошёлся по кабинету между столами.
Кроме него, в кабинете работали ещё двое сотрудников. Всегда пунктуальная, очень добросовестная работница, недавно отметившая свой пятьдесят третий год рождения – Валентина Семёновна Савинкова. Она проработала более двадцати лет в институте, причём, никто не помнил ни одного случая опоздания или преждевременного ухода Валентины Семёновны, не говоря уже об отсутствии на рабочем месте целый день, даже по болезни. Она пристально следила за своим здоровьем, увлекалась восточными методиками оздоровления организма и очень гордилась тем, что за все годы её трудового стажа, не взяла ни одного больничного листа. Вторым, присутствующим в этот день, был, начинающий научную карьеру, выпускник местного университета Паша с экзотической, как он сам любил говорить, фамилией Иванов. Паша только этим летом был «по блату» пристроен родственниками в институт, но, несмотря на это, оказался чудным, весёлым, отзывчивым парнем, который сразу же вписался в их, на редкость, дружный коллектив.
Душой отдела, была их общая «мама» Валентина Семёновна. Только она имела доступ в сятая-святых – шкафчик с чайными принадлежностями, и ежедневно, с видом верховного тибетского ламы, готовила для всех целебный чай. Не уважать эту удивительную женщину, было невозможно, хотя бы только за то, что ей удавалось в наше страшное время всеобщей нищеты и раздражительности, сохранять милую, можно сказать семейную атмосферу взаимного уважения и общих праздников, в духе семидесятых. Все сотрудники отдела прекрасно понимали это и дорожили таким ценным реликтом, как Валентина Семёновна.
Зная увлечение "мамы" паранормальными явлениями и, отчасти, мистикой, Денис решил немного подшутить над ней. Вытащил из ящика стола две линейки и сложил их крестом на разложенном перед ней чертеже вентиляционной системы. На условном языке их отдела, это означало – конец работы. Затем подсел к Паше, сосредоточившемуся на разгадывании кроссворда в свежем номере местной газеты. Кроссворд оказался не сложный, и Денис, потихоньку вынув ручку их Пашиных пальцев, довольно быстро заполнил печатными буквами все клетки, после чего, так же аккуратно вставил ручку обратно. Взглянул на часы. Прошло тридцать три минуты с начала эксперимента. Подошёл к настенным часам – никаких изменений. «Ладно, – подумал Денис – подождём ещё. Полчаса слишком короткий срок». В голову лезли мысли, одна безумнее другой. Чтобы как-то от них отделаться, Денис принялся бродить по этажу, как единственный экскурсант в пустующем музее. Заглядывал в отделы, по-новому всматриваясь в знакомые лица и вещи. Пошатавшись, с видом праздного зеваки, по кабинетам, он дошёл до приёмной директора института Бомотова. Открыв дверь, вошёл в «предбанник». Великолепная Татьяна Осиповна (секретарь и, как поговаривают, любовница Бомотова) в позе «Гриша», что-то доставала из нижнего ящика стенного шкафа, выставив свою кругленькую, туго обтянутую узкой юбочкой попку. Была ли она действительно любовницей Бомотова, доподлинно не известно. Скорее, этот слух был мелкой женской местью институтских матрон. Честно говоря, им было чему завидовать. Далеко не юная Татьяна Осиповна, умела поддерживать своё тело в отличной спортивной форме и, обладая природной кошачьей грацией, очаровывала каждого мужчину, имевшего неосторожность попасть в поле её магической привлекательности. Прекрасно понимая, что внешние данные и женский шарм её главный, а, возможно, и единственный козырь, Татьяна Осиповна мастерски пользовалась этим инструментом для извлечения жизненных благ, вызывая зависть менее одарённых сотрудниц института. Она была одинаково приветлива и мила со всеми мужчинами, не зависимо от их положения в табеле о рангах. Эта житейская мудрость, позволяла ей поддерживать в надлежащем порядке не маленькое домашнее хозяйство (квартира с кучей бытовой техники, машина, дача), которое постоянно требовало мужского вмешательства. Разделяя участь многих красивых и умных женщин, Татьяна Осиповна жила одна, воспитывая одиннадцатилетнюю дочь. Любой мужчина, с восторгом, отзывался на её призыв о какой-либо помощи. Но больше всего, удивляла способность Татьяны Осиповны мягко и очень тактично удерживать своих многочисленных поклонников на безопасной дистанции.
Денис не был исключением из правил, и, при случае, всегда любовался великолепными формами Татьяны Осиповны. Впрочем, смотрел на неё, как на прекрасную статую в музее, физически ощущая при этом присутствие незримой, но строгой таблички: «Руками не трогать!». Денис всегда видел Татьяну Осиповну только мельком, но сегодня представилась возможность более детально изучить богиню местного Олимпа.
Увы, возраст всё-таки брал своё. Вблизи обнаружилось многое из того, что тщательно старалась скрыть Татьяна Осиповна. С лёгким вздохом разочарования, Денис направился в кабинет Бомотова.
От общего интерьера института, кабинет директора отличался безвкусной, дешевой роскошью, свойственной многим офисам новой России. Сам хозяин кабинета развалился в огромном кресле с обивкой под натуральную кожу. Над креслом покровительственно покоилась аляповатая картина в дорогой итальянской раме, непонятно что изображающая. Маленький толстяк Бомотов, с отвислыми, дряблыми щеками, поразительно напоминал хомяка, уютно устроившегося в своей норе. На столе, перед ним лежали рекламные проспекты немецких автомобильных фирм и пачка чистых листов бумаги с реквизитами института.
Денис взял журналы и, устроившись в кресле у журнального столика, стал рассматривать сверкающие и недоступные простым смертным произведения «забугорных» мастеров. Красивые автомобили, как и красивые женщины не оставляют равнодушными ни одного мужчину. Правда, обладать как первыми, так и вторыми, удел далеко не каждого. Подавляемое ранее чувство жгучей ненависти, внезапно вырвалось наружу при мысли о том, что вот этот коротколапый, толстый хомяк может себе запросто это позволить. Как в этот момент Денису захотелось врезать кулаком по этой жирной физиономии, за все годы оплёванной, никчемной жизни! Но он сдержался. Ударить куклу можно, но вряд ли это принесёт удовлетворение. Да, и кем он будет сам себя чувствовать, избив безвольного, ничего не воспринимающего человека, пусть и последнюю дрянь. Тем не менее, Денис встал, подошёл к директорскому столу, швырнул обратно журналы, взял из стопки чистый лист бумаги и директорской ручкой «Паркер» нарисовал козлиную рожу, подписав рисунок крупными печатными буквами: «А ТЫ, ПАРЕНЬ, - КОЗЁЛ!». Точка под восклицательным знаком получилась настолько гневной и выразительной, что золотое перо сломалось. Месть детская, но это всё, что смог позволить себе Денис. Сунув этот импровизированный плакат под нос Бомотову, он вышел в коридор. Посмотрел на часы. Его поход по отделам и посещение директорского кабинета заняли сорок семь минут. «Плюс тридцать три, итого – час двадцать» – прикинул Денис и направился в свой отдел.
Там, всё осталось по-прежнему. Валентина Семёновна так же сосредоточенно изучала чертёж, а Паша, в той же позе, «трудился» над уже разгаданным кроссвордом. Посмотрев на Валентину Семёновну, Денис решил, что шутка с линейками может нанести сильный удар по её чувствительной психике, и убрал линейки обратно в ящик стола. Подумал, что может быть зря влез к Паше в кроссворд, но с этим уже ничего нельзя было сделать. «Ладно, – решил Денис, – посмотрим на реакцию. В любом случае, у меня железное алиби – я был в туалете».
Стенные часы разочаровали Дениса. Никакого видимого изменения. Правда, ему показалось, что секундная стрелка, вроде бы, немного сдвинулась, по отношению к отметке, но уверенно он утверждать это не мог. Возможно, он не очень точно поставил саму отметку, а может не достаточно чётко, зрительно зафиксировал положение стрелки.
Длительность эксперимента уже тяготила, надоело без толку слоняться по институту, да и подготовиться к такому исследованию нужно более основательно. Необходимо надёжно фиксировать начальный момент, с какой-нибудь механической системой регистрации малейшего движения. Что ж, лучше всё как следует продумать и повторить эксперимент дома. Придя к такому решению, Денис аккуратно стёр метку со стекла циферблата часов, ушёл в туалет, и там выключил прибор.
Шум бытия ударил по барабанным перепонкам. Денис поморщился от неприятного ощущения: «С этим безобразием нужно что-то делать». Такие контрастные переходы, могут пагубно сказаться на его слухе. Справив малую нужду, он долго мыл руки и двигал челюстью, чтобы снять напряжение в ушах. В коридоре грохнуло, опрокинутое на пол ведро. Выйдя из туалета, он увидел техничку, разводившую руками над лужей воды.
- Что случилось, тёть Глаша?
- Бомотов, как ошалелый, выскочил в коридор, опрокинул ведро и бегом полетел по лестнице. Бледный – страсть! – отрапортовала, не менее ошалелая, тётя Глаша.
В это время, из двери приёмной, выглянула испуганная Татьяна Осиповна. Посмотрела на Дениса и техничку, и, ничего не сказав, скрылась, прикрыв за собой дверь.
- Видал? – спросила тётя Глаша, всё ещё не пришедшая в себя. – Чего они там натворили?
- Не знаю. Может «крутизна» на телефоне наехала. – Ответил Денис на новорусском жаргоне и добавил – в наше время, тёть Глаша, чем меньше имеешь, тем крепче спишь.
- Так-то оно так, – согласилась техничка – однако, когда ничего не имеешь, тако же плохо спится.
Женщина, вздыхая, принялась собирать тряпкой пролитую воду. «Здорово я напугал этого прохвоста! – Денис был доволен – Интересно, куда он сейчас кинется? К своим «крышовикам», или к гадалкам? Ну, парень, держись! Уж тебя-то я достану!» Довольный собой Денис вошел в комнату своего отдела. К нему обернулся Паша. Вид у него был ну прямо как у гоголевского бурсака Хомы, из «Вия», после первой ночи чтения над мёртвой ведьмой. Валентины Семёновны в кабинете не было.
- Пашок, ты случайно, не кольнулся ли? Смотришь на меня, как на Дракулу – спросил Денис, намекая на Пашино увлечение триллерами.
- Нет, что Вы! – Ответил крайне смущённый Паша.
- А где Валентина Семёновна?
- За водой … пошла. Денис Иванович, тут, понимаете, такое дело … кроссворд, понимаете, сам разгадался.
- Сам что? – Денис изобразил удивление.
- Разгадался, понимаете, сам собой. Прямо мистика, ей богу. Я, понимаете, успел написать только четыре слова, и тут – бац, все слова появились сами собой. Понимаете? Вот посмотрите. – Паша протянул газету Денису, как дохлую крысу.
Вошла Валентина Семёновна с наполненным электрическим чайником.
- Что Вы об этом думаете, Денис? – Спросила Валентина Семёновна, включая чайник в розетку.
- Я думаю, что Паша пытается нас разыграть. – Ответил Денис, мысленно похвалив себя за то, что хватило ума убрать линейки со стола Валентины Семёновны.
- Вы уверены? – задавая вопрос, она как-то странно посмотрела на Дениса.
- Не знаю, но это первое, что мне пришло в голову.
- Я так не думаю, - очень серьёзно сказала Валентина Семёновна, – я сама отдала Паше газету, сразу после Вашего ухода, и, уверяю Вас, кроссворд был чистый. Надеюсь, Паша меня извинит за нетактичность, но я не думаю, что он настолько гениален, чтобы в течение трёх – пяти минут прочесть и расписать весь кроссворд.
- Честное слово, Денис Иванович, это не розыгрыш! Я, правда, не знаю, как это произошло.
- Ну, тогда я пас, - сказал Денис – это дело экстрасенсов. Правда, я ещё не слышал о призраках, увлекающихся кроссвордами.
Шутка немного разрядила атмосферу. Валентина Семёновна посоветовала Паше забыть о происшествии, или, во всяком случае, не распространяться о нём. Кроме неё с Денисом, ему всё равно никто не поверит, могут даже поднять на смех.
- Но ведь это факт, Валентина Семёновна!
- Факт, - согласилась она – Пашенька, наше общество ещё не доросло до серьёзного отношения к таким фактам. Где доказательства?
- Не расстраивайся, Пашок, я думаю, в твоей жизни это не последний факт. Забудь и не ломай голову – Денис дружески похлопал Пашу по плечу. - Не сочти за труд, сгоняй за тортиком к чаю, пожалуйста. Сегодня я угощаю.
Он протянул Паше пятьдесят рублей. Денис знал, что бисквитные торты Пашина слабость.
- Ого! – Удивилась Валентина Семёновна. – В честь чего такая щедрость?
-Да будет Вам, Валентина Семёновна, просто у меня сегодня хорошее настроение. Не вечно же корпеть над каждой копейкой? В конце концов, я считаю, что маленькие удовольствия, вырванные из лап серой обыденности, и есть настоящее счастье. А?
- Наверное, Вы правы, Денис. – Сказала, немного подумав, Валентина Семёновна.
Тем временем, повеселевший Паша умчался в магазин. Торт оказался свежим и очень вкусным, к сожалению небольшим. За чаем, они обсуждали удивительные проявления потусторонних сил. Паша выдвинул гипотезу о самопроявляющихся на свету чернилах, которую, впрочем, быстро отвергли как не состоятельную. Достаточно было внимательно присмотреться к кроссворду, чтобы убедиться в том, что слова вписаны именно Пашиной ручкой. Вспоминали известные случаи из ряда паранормальных явлений. Валентина Семёновна прочитала им целую лекцию о медитации, о возможности человека внутренней энергией влиять не только на здоровье, но и на карму, то есть судьбу в целом. Денис кое-что знал из этой области, тем не менее, с интересом слушал её рассказ о восходящих и нисходящих энергетических потоках, их разветвлениях и активных узлах, о чакрах и методах воздействия на них для достижения каких-либо целей. Большую часть современных представлений о скрытой энергии, он считал наивной, но в целом признавал её существование, а её влияние на реальный физический мир, считал бесспорным. Паша впитывал всё как губка, слушая Валентину Семёновну с открытым ртом. «Ну вот, – подумал Денис – ещё один кандидат в члены клуба чокнутых».
Около четырёх часов вечера, поблагодарив Валентину Семёновну за интересную беседу и попрощавшись с коллегами, он отправился домой.
Спешить Денису было некуда. Поэтому, он не пошёл к остановке, а решил прогуляться пешком через сквер, размышляя над новой, совершенно неожиданной ситуацией. «Вот так, наверное, возникает большинство необъяснимых феноменов, – думал он – может из-за случайных оплошностей наших зелёненьких друзей, а может быть такими проявлениями, они пытаются заставить нас задуматься над какими-то более важными проблемами, чем сегодняшний день. Хотят, чтобы мы почувствовали себя приобщёнными к грандиозному, необъятному Космосу с его множеством миров, огромным количеством тайн и возможностей. Я теперь как-то связан с ними, с невидимыми и могущественными богами. Бред! Но что им от меня-то нужно?» В том, что прибор предназначался именно для него, Денис уже почти не сомневался. Вот только зачем? Почему именно ему? Этого он понять не мог. Подбросить гранату в клетку к обезьяне, и посмотреть, что из этого выйдет? Вряд ли, не настолько они глупы. Во всём этом есть какая-то определённая цель. Пока, возможно, они только позволяют Денису проказничать, осваиваясь с прибором времени, или, таким способом, готовят из него героя – спасителя человечества. При этой мысли ему стало смешно. Ни самого себя, ни свои возможности, Денис никогда не переоценивал. Хорош «герой» – кандидат в супермены или праведники. Деяние первое – кража денег в магазине. Отличный пример для нового библейского сюжета!
Увлечённый мыслями Денис, подошёл к скамейке, на которой он столь неожиданно открыл для себя новый мир, благодаря прибору. На ней расположился бомж, занятый сортировкой пивных бутылок. Больше ни одной живой души в парке не оказалось.
- Привет, мужик! – Денису вдруг захотелось поговорить хоть с кем-то на переполнявшую его сознание тему.
- Здорово – бомж исподлобья, не поднимая головы, взглянул на Дениса.
Самые незащищённые, всеми гонимые и презираемые люди, в условиях жизни на социальном дне, иногда возвращают себе природные инстинкты, утерянные человечеством за долгие века цивилизации. Некоторые из них духовно поднимаются выше остальных людей, становятся пророками, подтверждая истину слов Христа: «Меньший в мире этом, в царстве Отца моего большим назовётся». Таких на Руси, издревле называли блаженными, и относились к ним, если не с уважением, то, во всяком случае, с благоговейным страхом.
- Тебя как зовут? – Спросил Денис, присаживаясь на скамейку.
- Гена – ответил бомж и посмотрел более заинтересованно на «правильного», снизошедшего до беседы с изгоем.
- Гена…. А как ты думаешь, Гена, кто я?
- Ну, не мент, этт точно – бомж осмотрел его с ног до головы.
- Спасибо, утешил! Правильно, Гена, не мент. Я – Бог!
- А …а – протянул Гена – тебе туда.
Он махнул рукой в сторону противоположного выхода из сквера.
- Садись на «семёрку» и до конца.
- Зачем мне на «семёрку»?
- Там, недалеко от конечной психушка. Спросишь.
- Не веришь? – улыбнулся Денис. Достал сигареты, угостил Гену. Закурили.
- Хочешь, докажу?
- Валяй, – Гена хитровато усмехнулся.
- Ну, к примеру. Хочешь выпить?
- Это, всегда, пожалуйста.
- Хорошо, вот прямо сейчас здесь появится бутылка водки. Нет три бутылки. – Денис указал на пустой ящик перед бомжем, а для большей убедительности, даже три пальца показал.
- Шо, глаза закрыть?
- Можешь не закрывать. Смотри на ящик, – ответил Денис и опустил руку в карман с прибором.
- Ладно, давай. Только, заодно, закусон, какой-нибудь, сваргань, – хихикал Гена.
Включил прибор. Гена застыл с идиотской ухмылкой на лице, уставившись на ящик. Денис потихоньку встал. Сцена была настолько живой, что ему казалось – Гена вот-вот очнётся и рассмеётся ему в лицо. Но бомж не очнулся. Впервые Денис включил прибор в присутствии другого человека. Если бы что-то пошло не так, что-то не сработало, он легко бы отшутился. Бомж есть бомж. Денис не обязан перед ним отчитываться. Но всё произошло именно так, как он ожидал. Денис провёл рукой перед глазами бомжа. Гена никак не отреагировал. Хлопнул в ладоши – ни звука. Прибор работал безукоризненно. «Хорошо. Попробуем довести игру до конца»: Денис вышел из парка, пересёк дорогу и, пройдя квартал, на параллельной улице, зашёл в продуктовый магазин. К кассе он подходить не стал. Прошёл в «подсобку», и, из разных коробок, вытащил три бутылки «Смирновской», из холодильной камеры взял палку варёной колбасы, прихватил ещё банку болгарских маринованных огурчиков. Рук не хватало, пришлось взять пластиковый пакет. Пополнив, в хлебном отделе, свою «потребительскую корзину» батоном белого хлеба, Денис вернулся в сквер, по пути прихватив газету в киоске «Роспечати» и два пластмассовых стакана из ларька какого-то ИЧП.
Гена всё так же скептически взирал на пустой ящик. «Ну-ну»: подумал Денис, предвкушая возможность полюбоваться реакцией бомжа на «чудо». Разложил на ящике газету, выставил водку, «закусон» и стаканчики. Пакет хотел выбросить в урну, но таковой не оказалось. Сложил пакет в несколько раз и засунул в карман куртки. Сел на своё место на скамейке, постарался принять прежнюю позу. Немного помедлил, словно перед прыжком в воду, и выключил прибор.
Гена не вскрикнул, не подпрыгнул, тело его словно окаменело, изменилось только лицо. Ухмылка исчезла, челюсть отвалилась, глаза округлились. Но, видимо, сказалась привычка часто получать от жизни, как удары, так и сюрпризы. Внешне, он остался спокоен. Медленно обернулся к Денису, взглядом спрашивая разрешения. Денис кивнул. Гена протянул руки и недоверчиво ощупал бутылки, колбасу и банку огурцов. Попробовал на ощупь и газету.
- Во б…дь! Ну, ты даёшь! – Наконец заговорил бомж, выражая высшую степень удивления.
- Ну, как? Теперь поверил?
- Фокус классный, такого в жизни не видал. Хто скажи, никогда бы не поверил! Только … а, по мне, хрен с ним. Бог так Бог.
Последовала минутная пауза. Наконец Гена, вернувшись к жизни, оживился:
- Класс! Слушай, слов нет! Вот без посуды как-то не по-людски, а? Слышь, я щас, пять секунд!
Гена соскочил с лавки и, почти бегом, заспешил к выходу. Оглянулся, опасаясь, как бы видение не исчезло:
- Я щас, быстро.
Денис был доволен. Ему удалось произвести впечатление, но поведение бомжа слегка разочаровало. Удивление Гены «чудом», как-то уж слишком быстро улетучилось. Это немного подпортило торжественность момента. «До чего, всё-таки, примитивна человеческая натура, - подумал Денис – не важно, что манна с неба, важно, что это продукт».
Не прошло и пяти минут, как примчался запыхавшийся Гена с целлофановым пакетом, в котором оказались пластиковые тарелки и вилки, а так же небольшой китайский кухонный нож.
- Не боись – новьё. Всё чистое.
Гена попросил Дениса полить ему на руки воду из двухлитровой пластиковой бутыли, которую притащил с собой. Бомж тщательно вымыл руки и лицо, вынул из кармана, на удивление, чистый носовой платок и вытерся. Такая щепетильность бомжа к чистоплотности, поразила Дениса. Он внимательнее присмотрелся к Гене. Вид, безусловно, бомжовский. Одежда старая, сильно поношенная, в заплатах, но, отнюдь, не грязная. Только сейчас Денис вдруг понял, что от Гены не исходит тот тяжёлый бомжовский дух, который нормальные люди вынести не в состоянии. Эта его особенность, наверное, подсознательно и привлекла Дениса. Гена был не обычным бомжем.
Тем временем, Гена деловито нарезал колбасу и хлеб, разложил на тарелки. Снял крышку с банки, слил рассол в траву и добавил огурцы к импровизированному блюду. Подготовив стол, он взял в руки бутылку «Смирновки» и вопросительно посмотрел на Дениса. Денис понимающе наклонил голову, и Гена, мигом свернув пробку, налил по половине стакана. Молча выпили, закусили. Постепенно у Гены развязался язык. Под хруст болгарских огурчиков, он поведал Денису не хитрую и довольно банальную историю своей жизни. Эта самая жизнь, скатилась, как говорится, от горлышка к донышку, как последняя капля. Работал на заводе, частенько выпивали. Был женат, детей, правда, не было. Жена оказалась сварливая. Не понятно, на что больше злилась, толи на него, толи на своё бесплодие. Чаще стал убегать к друзьям, чаще и больше пить. В итоге - развод, размен квартиры. Родственники жены помогли ей разменять их двухкомнатную квартиру улучшенной планировки, на двухкомнатную «хрущёвку» и комнату в коммуналке, с небольшой доплатой. В коммуналку, разумеется, пристроили Гену. Соседи по квартире, споив Гену окончательно, выписали его из комнаты, забрали и уничтожили его документы. Сунули его пьяного к какому-то Толику. Дали немного денег. С Толиком пили дня три или четыре. Когда деньги кончились, Толик вытолкал его на улицу. С работы Гену давно уволили, по сокращению штатов. Вот так, в один «прекрасный» день, он пополнил армию городских бомжей. Однажды, протрезвев от холода на парковой скамейке, Гена вдруг понял, что это конец.
- Честно, прям как в кино, увидел старуху с косой. Так, знаешь, страшно стало и тоскливо, решил даже совсем пить бросить. Пошёл в ментовку, мол, так и так, помогите. Те, гады, только поржали и дали пинка под зад. Куда деваться? Пошёл к вокзальной братве. Ну, они посочувствовали, налили. Потом втолковали, что нету у них вакансий, своих, мол, девать некуда. Шагай, мол, на рынок. На рынке тоже своя стая, друг у друга подмётки зубами рвут. Хорошо с Санькой познакомился. Пристроил здесь на площади, по ларькам да в кафешках подрабатываем.
- И нравится такая жизнь? В милицию, не боишься попасть?
- А куда денешься? Привык уж. А ментовку, шо её бояться? На хрен мы им нужны? Ну, бывает, заберут. Бывает, и морду набьют, а чаще, подержат часа два - три в «обезьяннике», да и выгонят нахрен. В тридцать четвёртое только плохо попадать. Там, у них, старлей есть, хохол Онищенко, он нашего брата любит. Каратист хренов! Перчатки оденет, и начинает удары да приёмы свои отрабатывать. Ему-то ответить не моги, а он знай себе, наворачивает. В позапрошлом месяце, так Валерку ногой в голову саданул, неделю парень не протянул, – помер.
- Вот сволочь! И никакой управы на него нет?
- Какая управа? Кому нам жаловаться? Ты вот Бог, говоришь. Вот ты и управься, если можешь.
- Слушай, Гена, пойдёшь со мной?
- Это, как апостолы за Христом? Не-а, спасибо. Хреновый из меня апостол. Там, на Первомайской, какую-то новомодную церковь открыли. Туда столько придурков ходит! Ты им пару трюков своих покажи, дак они тебе до конца дней пятки целовать будут.
На какое-то время возникла неловкая пауза.
- Ну, ладно – сказал Гена, разливая остатки из бутылки, – ты уж извини, но для меня это на сегодня всё. Норма. Мне ещё, вечером, товар разгружать.
Гена собрался вернуть нетронутые бутылки, но Денис жестом отказался, оставив водку и всё оставшееся бомжу. Выпив «на посошок», Денис поднялся:
- Бывай, Гена, удачи тебе! – Не дожидаясь ответа, Денис направился к выходу. «Удивительно, – подумал он, - выпили бутылку на двоих, а голова ясная. Наверное, не зря хвалят «Смирновскую».
Проходя по малолюдной улице, второго от сквера квартала, на одном из домов, Денис увидел вывеску: «Тридцать четвёртое отделение милиции». «Старший лейтенант Онищенко»: вспомнил Денис. Остановился, зашёл в отделение.
- Извините, у вас работает старший лейтенант Онищенко? - Обратился в окошко к дежурному.
- Вася! Тебя спрашивают, – крикнул в соседнюю комнату дежурный.
Через минуту, к Денису вышел высокий черноволосый молодой офицер с нагловатой ухмылкой на лице. Небрежным взглядом окинул Дениса, перекатывая во рту жвачку.
- Извините, моя фамилия – Климов, я работаю не далеко, в юридической консультации. – Представился Денис. – К нам пришли изменения в украинском законодательстве, к сожалению, на украинском языке. Не могли бы Вы помочь нам разобраться?
- Я переводами не занимаюсь. – Не переставая жевать, ответил Онищенко и повернулся к дежурному.
- Это не бесплатно. Мы зап…
- Я же сказал, – переводами не занимаюсь.
- Ну, что ж, извините за беспокойство. – Денис изобразил разочарование на лице и пошёл на улицу.
- Вот придурок! – услышал он, открывая дверь, но оглядываться, не стал. «А ведь действительно дурак, - подумал Денис, уже на тротуаре, - это же надо, после выпитой бутылки, самому попереться в отделение! Хорошо, что не учуяли, а то пришлось бы демонстрировать трюк с исчезновением. Алкаш чёртов! Что, действительно почувствовал себя Богом? Да и с Геной как-то нехорошо получилось. Распустил перья, расхвастался. Пойдёт теперь трепать на каждом углу. Ну да ладно, что сделано, то сделано. Остановить время я могу, а вот вернуть, … увы. Правило третье – не зарываться и обдумывать возможные последствия применения прибора». Укоряя себя за безрассудство, он вышел на остановку и, дождавшись автобуса, поехал домой, по привычке уклонившись от оплаты проезда.