После того, как страсти по поводу безвременной кончины Фло несколько улеглись, скорбь навсегда поселилась в наших сердцах. Когда было уже пора разлетаться, я случайно столкнулся с сестрой почившей Фло, которую
звали, как я слышал раньше, красивым именем - Кло.
- Странно, иногда, "всегда" значит всего несколько дней. Кло сказала так, и разрыдалась.
Жизнь не стояла на месте. Она стремилась вперед с устрашающей скоростью. Я понял, что влюбился в Кло. Сразу, и без остатка. Иногда, чтобы понять, что ты любишь, нужно ни сколько времени.
Ровно столько, сколько дрожь, начавшаяся в лапах, спускается вверх, проходя через все тело. У нас, комаров, быстрые рефлексы.
Теперь, вспоминая то время, которое мы провели вместе с Кло, в моей квартире, я могу лишь с радостной грустью скучать по той поре.
+
Мне было предложено возглавить разведывательную вылазку на место трагедии, и я согласился. Мне нужно было развеяться. Бог дал мне острую шпагу, и держать её в ножнах я не собирался.
Век настоящего комара недолог, и, как иногда говаривал мой дед, - неча всю жизнь в чернике сидеть, - думаю, в этом он был абсолютно прав. Мне нужно было заглянуть в будущее, вписать имя нашего рода в историю цн.
Как уже было сказано, я без раздумий согласился на это, в высшей степени полное опасностей, приключение.
+
Место представляло собой ацкую кухню. Везде были размещены различные предметы. Многие из них фонили, иногда весьма сильно, на экране его тепловизора. То здесь, то там, разведгруппа была вынуждена несколько раз уворачиваться от потоков воздуха, разных неподходящих температур.
-Не сбиться бы с трассы, -про себя подумал Лейкоц. -Нас не поймут наверху, -добавил он ещё. -Жесть.
Комары легли на запланированный курс. Высота, заданная Лейкоцем, как ведущим пары, заставляла остальных летевших вспоминать о прорыве пво вероятного противника.
Группа сохраняла полное молчание.
Только характерный высокочастотный писк, который производили их усиленные карбоновыми вставками крылья, наполнял комнату.
Мухобойка, её огромного размера резиновый квадрат, с размазанными по его поверхности остатками мушиного хитина и внутренностей, была различимо запечатлена на длиннофокусный фотоаппарат, крепко пристегнутый к поясному ремню Лейкоца.
Электронноуправляемый затвор отщелкнул почти сто снимков, когда комары рванули к люстре, вверх.
Пара поднялась от уровня пола до самого потолка, в режиме максимальной скороподьемности.
Сомневаться не приходилось, на фото были весомые доказательства гибели Фло от рук приматов.
От ненависти, что охватила его тело, звук, издаваемый Лейкоцем в полёте, стал особенно пронзительным.
Ведомый посмотрел на капитана, и усилием воли добавил еще несколько взмахов в секунду, стараясь не отстать. Крыль их, теперь, двигались настолько быстро, что нельзя было разглядеть их в воздухе.
-Бедняжка, - решил Лейкоц. - Она же ведь, скорее всего, даже не поняла, что случилось...
От этих мыслей, мундир его посерел, став теперь голубовато-серым.
Пара разведчиков заложила вираж над этим неприветливым местом, местом гибели Фло, и понеслась в сторону форточки...
Для людей их вылазка осталась незамеченной.
+
Небо плотно затянуло и на улице лил дождь. Лейкоц любил такие дни. Он расположился в безопасном месте, на внутренней стенке бочки, куда не попадали капли воды, и предавался воспоминаниям. Лейкоц вспомнил много
всего, и картинки, как заведенные, мелькали в его голове. Особенное впечатление, на него произвели воспоминания о подводной охоте.
+
Странно помнить, что когда-то ты был личинкой. Невероятно и высшей степени тревожно. Память, иногда, разрубает мое сознание пополам, на две неравные части, в одной из которых я видел небо через слой воды, сжавшееся в
маленькую светлую окружность, а во второй - я беззастенчиво пользуюсь им, превратив небо в свою среду.
Привязанный ко дну бочки, в тонком скафандре, я и мечтать не мог об этом. Мечтал ли я тогда вообще?
Нет. Наверное, нет.
Тогда мне и не надо было предаваться этому пустому занятию, и всё время стелилось передо мною, плавно текло вперёд, день за днём. Я не мечтал, что буду летать. Я не мечтал, что встречу её.
Я не мечтал жить как птица, просто стремился к этому.
Странно помнить, что когда-то ты был личинкой, если теперь ты -комар.
+
Люди, доставившие нашей цивилизации столько бед, должны быть потеснены с верхушки пишевой цепи. Великая Оскариха, первая комариха цивилизации, озвучила эту здравую мысль.
С тех пор, мы питаемся сутью того, кто
считает себя венцом нашего земного мира. Мы используем в качестве еды человеческую кровь. Она всегда есть, она всегда свежая.
И она бесплатна.
Москва,
2010-11