ДОРОГИЕ УЧИТЕЛЯ, С ПРАЗДНИКОМ!!!
Мы такого треугольника не проходили, игра в зайцев
Игорь Иванов 7
МЫ ТАКОГО ТРЕУГОЛЬНИКА НЕ ПРОХОДИЛИ. -1
ИГРА В «ЗАЙЦЕВ»
Не дожив до окончания войны три недели, умерла моя мама и меня забрала ее родная сестра , моя тетка, в город Феодосию, о жителях которой Константин Паустовский говорил: « Я любил загорелых и жизнерадостных жителей города Феодосии – потомков греков и генуэзцев». Первый день в школе, куда меня определила во второй класс тетка, начался с того, что один из «потомков» не то греков, не то генуэзцев – плюгавый, но наглый, тип на первой же перемене предложил мне «стукнуться», что означало подраться, после уроков. Отказываться было не по правилам, да я и сам был не прочь. Я согласился, предварительно стукнув « потомка» шапкой по роже, что вызвало его возмущение, которое выразилось в словесном потоке, содержание которого я передать не могу – похоже оно было на языке древних греков. В этой школе было четыре класса, располагающиеся в одной комнате, и на всех учеников с первого по четвертый класс, был один учитель по кличке Гришка. Гришка «учил» нас сразу всем наукам.
После уроков ученики всех четырех классов вышли на пустырь у школы, чтобы лицезреть, как мы с «потомком» не то греков, не то генуэзцев, а по уточненным позже данным, караимов, будем «стукаться».
По правилам боя, кинули монету, чтобы определить, кто в данном поединке будет «курочкой», а кто «петушком». Мне выпало быть «петушком». Это означало, что я должен «курочку» дернуть за нос. В ответ на это «курочка» должна меня, «петушка», ударить. Дальше должна была пойти драка до первой крови. Побежденным считался тот, чья кровь первой прольется на поле боя.
Я подошел и честно дернул «курочку» , которая прикидывалась не то греком, не то генуэзцем, за ее караимский нос. Но «потомок» только хрюкнул, но ударом, как положено, не ответил. Я дернул его еще раз, уже посильнее, но караим только чихнул. Тогда я развернулся и хотел уйти, но тогда представители всех четырех классов заматерились мне вслед, намекая, что я струсил. Тогда я вернулся и стукнул «курочку» в глаз. «Курочка» ответила мне ударом в ухо – поединок начался. Не знаю, кто бы вышел победителем, если бы мой мизинец левой руки нежданно – негаданно не застрял в ноздре «курочки». Пытаясь выдернуть из караимской ноздри палец, я, вместо этого, оторвал «курочке» его куриную ноздрю. Хлынула кровь из благородного носа потомка, оказывается, хазар и бой был остановлен, а я признан победителем. С этого момента, я стал «своим» во всех четырех классах. Окончательно я закрепил свой авторитет, когда прославился необычайной точностью при игре в «Зайцев».
Все это происходило в поселке «Двух якорный», где моя тетка работала на восстановлении завода, взорванного при отступлении нашей армии. Наш общий для всех классов учитель Гришка, нес какую – то околесицу первые два урока, а потом мы шли в горы играть в «Зайцев» Игра заключалась в следующем: два человека поднимались повыше в горы и катили оттуда крупные камни – это были «Зайцы». Остальные должны были попадать в «Зайцев» более мелкими камнями. Кто чаще попадал, тот и победитель.
Так Гришка «учил» нас еще часа полтора. Потом эта игра прекращалась и следовала команда спустить штаны и сесть на корточки, чтобы справить «большую нужду» или, как пояснял Гришка, посрать. Садиться надо было не ближе метра друг от друга, а то, как говорил Гришка, «мать умрет». Я с радостью думал, что мне необязательно блюсти дистанцию, так как у меня мат уже умерла, и я старался сесть поближе к ученице четвертого класс Маше. Чаре десять минут все одевались и шли домой – «уроки» заканчивались. Понятно, что ничему мы в этой «школе» научиться не могли. Но там мы учились другим неписанным законам:
- лежачего не бьют;
-двое одного не бьют;
- бить сзади – подло;
- ногами лежачего не бьют;
- драка только до первой крови;
- после драки соперники не мстят друг другу.
УЧИТЕЛЬНИЦА ПЕРВАЯ МОЯ - ПРОДОЛЖЕНИЕ.
ОТРЫЖКА ВОЙНЫ
Кроме игры в «Зайцев», надо было еще учиться писать, читать, считать. Поэтому я был рад, когда мы переехали в город и я поступил в другую школу, в которой были изумительные учителя. Их имена в памяти, а светлые образы в сердце, я сохраню до конца своих дней. Но особенно хочу вспомнить учительницу литературы и русского языка Ксению Алексеевну Розанову и учителя математики Самуила Исааковича Мангуби, по кличке Самоха.
У Самохи были свои, исполненные юмора и озорства, здорового мужского начала и беспредельной любви к нам, методы воспитания. За любое нарушение дисциплины, Самоха брал нерадивого за шиворот и нерадивый летел через весь класс, открывая лбом дверь. Вслед ему летела чернильница – неразливайка, часто попадая на нестриженный затылок негодяя. Когда мы добрались до старших классов, Самоха уже не позволял себе приемов воспитания, пригодных для пятиклассников – можно было бы и самому совершить полет. Он называл нас «отрыжка войны», очень любил, уважал и мы это чувствовали. Но не упускали случая над ним подшутить.
Кто – нибудь из нерадивых задавал ему вопрос: Самуил Исаакович вы в женской школе когда – нибудь преподавали?
Самоха оживлялся, глаза его , цвета спелых маслин, приобретали озорной блеск, и он с удовольствием начинал свой рассказ: «Ой, - говорил он, - это надо было видеть. Я замещал в женской школе заболевшую учительницу. Ну , она как – то взяла и заболела. Так вот, я ее замещал. Проводил урок геометрии. Так что вы себе думаете? Я вызвал к доске девушку. Отличницу, между прочим. Самую лучшую. Говорю:
- Ну – ка начертите мне треугольник P.M.Q., не рисует, плачет.
- Что за слезы? – спрашиваю
- Мы такого треугольника не проходили, - отвечает сквозь слезы.
- А какой вы проходили?
- А.Б.С. Треугольник А.Б.С. проходили.
Оказывается, все они только треугольник А.Б.С. и проходили. - Вызываю следующую. Ладно, говорю, рисуй равнобедренный треугольник. Поняла, спрашиваю, это где бедра равные. Поняла, отвечает. И давай рисовать, - и Самоха начал показывать, как она рисовала, рисуя на доске треугольник. Сначала он изобразил основание – оно по длине заняло полдоски. А для сторон доски не хватило, - и Самуил Исаакович влез на стул и стал показывать, как у девушки «доски не хватило», сведя стороны чуть ли не под потолком. В этих рассказах пролетал урок. Потом Самоха задавал домашнее задание и просил больше ему про женскую школу не напоминать .Но недели через две – три, все повторялось.
Самуил Исаакович так подготовил нас по математике, что даже я, который в математике был баран бараном, случайно поступая в технический ВУЗ, на экзамене получил отлично, так как знал что – такое «колагорифмы», а предыдущие девять человек не знали и получили по паре.
ЭЙ, ТЫ, КИРЮХА
Учительница русского языка и литературы, Ксения Алексеевна Розанова, была изумительной красоты, стройная, подтянутая женщина лет пятидесяти, с копной светлорусых, не тронутых сединой волос, с гордо посаженной, словно вылепленной одаренным скульптором, головой. Когда Ксения Алексеевна входила в класс, двадцать пар глаз с восторгом и любовью смотрели на нее. Уроки вела блестяще, была влюблена в русскую литературу и передала эту любовь нам. Как я узнал уже взрослым, в 1937 году ее муж, крупный военный, был расстрелян, маленький сын погиб при бомбежке.
Когда Ксения Алексеевна входила в класс, все замирали, тишина стояла такая, что было слышно, как «пролетала муха». Уроки вела весело, с выдумкой. Например, вызывала к доске Женьку Ячменева, по кличке « Ну, вотето, как его». Помню, была тема: «Чехов новеллист» и к доске был вызван Женька. Ксения Алексеевна спрашивает, пытаясь помочь Женьке, начать ответ:
- Какую из новелл Чехова вы, Ячменев, читали?
- Ну, вотето, как его, - пытался вспомнить Женька
- «Толстый и Тонкий»? – помогает учительница.
- Да.
- Рассказывайте.
- Ну, вотето. Как его, - уверенно начал Женька, - встретились толстый и тонкий, – и замолчал.
- Ну – ну, - помогает ему Ксения Алексеевна, - где они встретились?
После долгих раздумий Женька, наконец, дает ответ: - Ну, вотето, как его, в бане. -
Класс грохнул смехом.
- Ну, что вы, Ячменев, - засмеялась со всеми Ксения Алексеевна, - Толстый и Тонкий встретились на вокзале.
- Правильно, на вокзале, - согласился Женька.
- А как Толстый обращался к Тонкому?
Женька, не задумываясь, ответил: Толстый к Тонкому, вотето как его, - он сделал паузу, - обращался так : «Эй ты, кирюха».
Подполковник Ячменев служил военным советником Фиделя Кастро. Не знаю, что он тому насоветовал, но Фидель, вотето как его, держится до сих пор.
Несмотря на то, что в классе по уровню развития были разные ребята, любую тему мы слушали с открытыми ртами. Когда, например, она рассказывала о первом бале Наташи Ростовой, мы слышали звуки вальса, мы видели, как сияющая и восторженная Наташа, кружилась в танце с князем Андреем, и каждый из нас ощущал себя князем и замирал от счастья и восторга. Правда, этого состояния зхватало не на долго, мы в своих послевоенных развалках курили, пили, матерились, писали похабщину на стенах туалетов. Но все это была мальчишеская бравада, желание показать друг другу, как сказали бы сегодня, свою «крутизну». Большинство из нас, те, кто выжил, выросли достойными людьми, и даже «Вотето как его», который в сочинении на тему « Образ князя Андрея в романе Льва Толстого «Война и мир», написал: «Князь Андрей лежал раненый на поле битвы при Аустерлиц и слышал стоны убитых трупов». Ксения Алексеевна слова «убитых трупов» подчеркнула красной линией, давая понять, что надо бы выражение исправить. Женька и «исправил» «убитых» на «зарезанных», написав: «Князь Андрей лежал раненый на поле битвы при Аустерлиц и слышал стоны зарезанных трупов». Однако, это ему не помешало дослужиться до звания полковника и стать после службы на Кубе, начальником гражданской обороны одного из крупных городов страны.
* * *
Дорогие наши учителя, сколько же сил, духовных и физических, Вам пришлось положить, чтобы из банды подростков, переживших ужасы войны, оккупации, потерявши близких, знающих что – такое смерть не понаслышке, к своим 12 – 14 – ти годам, познавшим самые неприглядные, порочные стороны жизни, не имеющие в своем большинстве отцов, а многие и матерей, живших в развалинах, питающихся тем, что украдут или найдут на помойке, вырастить достойных, честных и преданных своей Родине людей.
НИЗКИЙ ВАМ ПОКЛОН И ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ.