- Нет, вы только подумайте, какой козёл! - разговаривала сама с собой, очень возмущаясь, Машка. - Я ему всё растолковала, объяснила, растулмачила, а он смотрит на меня стеклянными глазами и даже презрительно-брезгливо усмехается. Кривится, как от вида домашней мухи или хомячка, - она вспомнила его гримасу и стала кривляться перед большим овальным зеркалом в передней, пытаясь изобразить что-то подобное. Получилось.
- А главное, как я старалась! Вывернулась наизнанку, применила весь мощный, годами накопленный интеллект, подключила свой яркий ораторский талант, непревзойдённый артистизм. Какие я использовала чудные метафоры и сравнения, блестящие афоризмы и мудрые народные пословицы, логику и последовательность в доказательстве, забавные случаи из личной жизни и дополнительные интересные факты из газет, - ничего не прокатило. Да, если бы я была адвокатом, то мой клиент был бы освобождён в зале суда под восторженные рукоплескания публики, - убеждала она саму себя, всё больше заводясь, - Меня бы вынесли из зала заседаний на руках!..
Машка представила это торжественное зрелище, гордо вскинула голову и закатила глаза. А потом враз снова сникла:
- Он не оценил ни мой интеллект, ни мои обороты речи, ни логику с софистикой, - она бросила быстрый, злой взгляд в зеркало, как вызов. Зеркало не заставило себя ждать и парировало гневно-перекошенным изображением медузы-горгоны с поднятыми дыбом, наэлектризованными волосами, ещё с утра так аккуратно уложенными в гламурно-гладкую причёсочку,- Видимо, напрасно.
Лицо медузы было сейчас вдоль и поперёк перечёркнуто мимическими морщинами гнева и сильного раздражения.
- И вместо того, чтобы слушать, он пялил свои зрачки только на мои коленки и ещё грудь, - она испуганно схватилась двумя руками за свои две аккуратные чашечки средних размеров: вдруг украли? Нет, всё на месте, - и несколько успокоившись, продолжила: - Вообще-то, он такой же, как все эти самцы. Пусть даже не думает!
Немного остывая, она стала разуваться, но в уме всё-же продолжали прокручиваться кадры из сегодняшнего разговора с шефом.
- А эта..., - продолжала она уже по инерции. - бёдрами повиляла, глазки построила, хорошо покривлялась - и он её сразу понял, легко разрешил и слёту всё подписал. И что удивительно, посчитал её доводы более убедительными, чем Машкины, а факты честными и неоспоримыми. Тоже мне, Мурлин Монро!
Тут она что-то вспомнила, зло усмехнулась и ехидно прищурилась. Потом чуть согнулась и, положив руки на коленки, стоя перед зеркалом, запела, скорчив уморительную гримаску Мэрилин. Сначала шепотом, потом, разойдясь, всё громче, не забывая руководить своей мордочкой, строить миленькие рожицы, изображая незабвенный секс-символ истории и мировую пожирательницу мужских сердец.
Она ощутила себя на сцене перед микрофоном в круге света прожектора, постепенно, похотливо раздевающего её перед глазами толпы. Английских слов этой песни "любви" она не знала, и поэтому ей приходилось выкручиваться выпеванием гласных и "мистэ прэзидент" и "тирли-тирли-пу".
При этом она старалась припомнить мимику самой незабвенной очаровашки и так увлеклась этой новой, необычной для себя ролью, что, кукольно моргая глазками, на некоторое время забылась и не глядела в зеркало. - Тирли-тирли-пу, - а потом, когда она ненадолго соскочила с голливудского олимпа, вынырнула из американской мечты на родную землю,- Скок! Бах! Трах! - и мельком бросила взгляд в зеркало, - секунда, мгновение, миг... - и очень удивилась, потому что в зеркале, как на широкоформатном экране, изобразилась не она, а совсем другая женщина.
Нет, это, похоже, она, Машка, но всё же и не она, то есть не совсем она. Ещё не Мэрилин, но уже ближе. Но уже и не Машка. Словом, если бы совместить два портрета в одном, наложить две фотографии одинакового размера друг на друга и посмотреть на свет, ну скажем, включённой лампочки, то покажется что-то среднее, как здесь: белая, полная Монро и чёрная тонкая она, Машка, вместе.
И только она задумалась над этим, как Монро исчезла, мгновенно сползла с её лица вниз в пол, устало покачивая пышными формами, а Машка опять увидела в зеркале свой унылый фас и профиль. Но какой-то миг, пару минут, это чудо всё-таки существовало, и она решила его повторить.
- Итак, начнём. Снова сцена, круг света... - она прикрыла глаза, оставив только щелки, замаскированные густыми ресницами. - Обольстительная улыбка, глазками - блым-блым. Потом это: - Тирли-тирли-пу!
Получилось! Опять перед ней в зеркале стояла та прекрасная незнакомка с длинными ресницами, улыбкой, сводящей с ума любого мужчину. А кокетливые движения показались теперь, общем-то, совсем даже и не вульгарными, а просто такими миленькими. Машкина кожа как-то сама распрямилась, глазка засияли, но главное, как она поняла, когда в её голове, вернее, в её милой головке нет ни одной мысли, пусть даже малюсенькой, плохонькой мыслишки, ну, например, такой: "А интересно, который сейчас час?", - то она, Машка, выглядит намного лучше, просто лапочкой. И совсем со стороны не видно, что она в этот самый момент необыкновенно глупа и не совсем нормальна. Даже наоборот: лицо наполняется каким-то "внутренним светом", а глаза такие, как-будто она любит весь мир, а не мечтает кого-либо соблазнить, потому что ей нужны деньги. Вот даже Машка, глядя на саму себя в этот момент, и то входит в заблуждение. Только обязательно нужно петь про себя: Тирли-тирли-пу.
Какой эффект! И даже мир вокруг становится какой-то другой: не серый, прямоугольный и колючий, а круглый, гладкий и розовый, просто сказочный, точнее кукольно-сказочный, как у Барби. Но стоит только на минуту задуматься над этим - эффект исчезает. Как только мысли начинают бегать в её головке, сразу куда-то девается её красота, блеск глаз тускнеет, любовь ко всему миру пропадает, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Лицо вытягивается в скорбную маску, и в то мгновение, когда она думает о чём-то высоком и возвышенном, оно становится гораздо менее привлекательным, чем, когда думает: "Ах какие дураки все эти мужчины!"
Машка была разбита и раздавлена этим своим новым открытием:
- Выходит, я прожила жизнь неправильно? Выходит, если бы я просто строила глазки и корчила рожицы, то добилась бы большего, чем сейчас, намного большего? - она была так расстроена своим новыми неопровержимыми доказательствами, что отошла от зеркала, даже не простившись со своей подругой Мэрилин.
Но с тех пор Машка поумнела, и у неё началась новая, совершенно новая жизнь, потому что каждый день, отправляясь на работу, она на несколько минут задерживается перед зеркалом и исполняет "Тирли-тирли-пу", и "эффект Монро" проявляется снова. Мало того, он уже сослужил ей хорошую службу: она пользуется им и в кабинете шефа, и при встрече с важными клиентами, и, конечно же, в личной жизни. И результаты не заставили себя ждать: Машкина карьера резко пошла в гору, а она сама удачно вышла замуж. Главное, только не забывать вовремя пропеть про себя: "Тирли-тирли-пу"!