Курортный флирт

 
  В поездку на курорт в этот раз Максим собирался основательно, хоть и сам не мог объяснить почему. Вроде все как всегда – плановая поездка, времени в избытке, денег достаточно. Они, северяне, не привыкли скупиться на летнем отдыхе справедливо полагая, что заработали его честно.  Долго и кропотливо изучал достопримечательности санатория (в один и тот же они с женой ездить не любили), даже принялся читать историю Кавказа и Крыма. И переживал, что день поездки приближается крайне медленно. Конечно, вновь мечтал о том, что удастся познакомиться с загорелой и длинноногой (они все там на один манер и фасон) бабёнкой, встретиться с ней несколько раз оставляя жену под предлогом «выпить пива с мужиками», «сходить в баню», или «поискать в магазине рыболовные снасти». Набор отговорок был велик, а жена верила всему – она с удовольствием оставалась после обеда спокойно отдохнуть в номере.

  И вот, почти перед самым отъездом, когда Максиму начинало казаться, что он уже дышит солоноватым морским воздухом, жена, придя с работы, заявила:
  - Не отпускают меня в отпуск.
  - Что, значит, не отпускают? - не понял Максим. – У нас путёвки и билеты на руках!

  - Комиссия из управления в трест решила нагрянуть. Не сидится им летом без работы! - сокрушалась жена по испорченному отпуску.
  - Они что там совсем офонарели, - непонятно кого имел ввиду Максим, начальство жены, или комиссию.
  - Предлагают пойти в отпуск осенью.
 
  - А я? Ты же знаешь, я осенью пойти в отпуск не смогу, - основательно расстроился Максим. Так вот резко поменять планы на несколько месяцев вперёд он был не в силах, тем более сменить настрой – через неделю он приготовился, развалившись на шезлонге пить холодное пиво, пристально вглядываться в стройные загорелые ножки пляжных девиц, а ему предлагают кормить комаров в этом  северном, до чертиков надоевшем, крае. Нужно было срочно что-то предпринимать.
  Выход отыскала сама жена, возможно видя, как изменился муж при её известии, а возможно у самой были какие-нибудь долгосрочные планы, хотя допустить наличие которых Максим не мог даже в мыслях.

  - Давай отправим по моей путевке Маринку, пусть в море покупается, - предложила жена.
  - Так в деревне же наша дочь, - не понимая как можно осуществить предложение жены, возразил Максим, хотя мысль ему понравилась с первого раза. Ведь насколько больше свободы-то ему будет.
  - Заедешь и заберёшь.
  - А билеты, путёвку?
  - Путёвку попробуем переоформить, я попрошу местком. И билеты переоформим. В крайнем случае, к начальнику аэропорта сходишь, он же твой друг.

  Но обошлись и без начальника аэропорта, в кассах люди оказались с понятием и все сделали без проволочек. И путевку местком переписал. Правда направление из поликлиники и анализы пришлось оставить материны, но проверять такие тонкости вряд ли кому придёт в голову, а уж на месте они во всём разберутся – там ведь тоже люди работают.
  И вот, заскочив на пару дней к теще в деревню, Максим с дочерью благополучно добрались до раскинувшегося под пальмами санатория. Все складывалось как нельзя лучше, и он предвкушал прелести трехнедельного отдыха. Дочка радовалась не меньше отца. То, что в этом году все каникулы ее хотели продержать в деревне, ей не особенно нравилось. В свои тринадцать была она, как все подростки угловата и неуклюжа, но держаться и рассуждать уже старалась по взрослому. Максим невольно радовался, что его дочь совсем скоро будет невестой. Он был из тех мужчин, для которых семья была главной опорой в жизни. А то, что иногда хотелось «взглянуть» на сторону, грехом не считал.

  В первый же день, как только устроились в санатории, они помчались на пляж. И хоть был это их, санаторный пляж, огороженный от «дикарей» высоким проволочным забором, но забит он был плотненько и, глядя на ряды развалившихся пузатых мужиков и подтянутых, успевших загореть бабёнок, Максим с удовольствием вспомнил анекдот, так часто вспоминавшийся в их автобазе длинной полярной ночью. «Мужик приезжает в санаторий, выходит на пляж, окидывает взглядом обнажённые, коричневые от загара тела и со вздохом произносит: Я думал здесь работы нет, отдохну. А здесь столько работы!..»
  И стал Максим с удовольствием приглядываться к молоденьким женщинам, лежащим в неподвижных позах на тёплом песке. Тут проблем быть не могло, это он знал по прошлым поездкам на море. Больше волновало другое – где найти укромный уголок для любви. Это всегда было связано с массой неудобств. И если в прошлые приезды приходилось пользоваться вариантами, которые придумывали совместно с выбранной подругой, в этом году Максим надеялся воспользоваться своим номером. Для этого определил дочь на процедуры - жена настаивала, чтобы он непременно полечил ей морскими ваннами позвоночник.

  И принялся северянин «за работу». Попутно приглядывая объект для любви, он отыскал нужных специалистов и договорился о процедурах для дочери. Всё складывалось как нельзя лучше. На процедуры дочь будет ходить сразу после обеда. Он её отводит, а через два часа забирает. Там назначили и массаж, и прогревание, и ещё что-то – платно, конечно, но для Максима была двойная выгода, подлечит дочь и гарантированное свободное время.
И вот желанная пора наступила.
  - Ты, дочка, одна после процедур не ходи, дожидайся меня в холле, я за тобой обязательно буду приходить, - наставлял он дочь. И с удивлением отметил, что она уже не ребёнок, что забугрились груди, поднялась головка и глаза её теперь смотрели откуда-то изнутри и свысока. «Приглядывать нужно, а то увяжется какой-нибудь хлюст», подумал Максим и быстро переключился на свои задачи.

  Свои же задачи особых трудов решить не составило. Ещё в первый день заприметил он пухлую бабёнку, одиноко возлежащую на шезлонге, выждал момент, когда женщина вошла в прозрачные солёные волны, приблизился к ней и начал разговор передавать который, скучнейшее занятие, поскольку в этом случае слова не подчиняются разуму - такие выходят замысловатые трели, что стоит только удивляться внезапно прорезавшимся способностям. Хотя по большому счёту, слова в таких ситуациях вообще не имеют никакого значения. Просто два здоровых и полных сил человека выискивают пути, куда бы силушку эту потратить, а то ведь она через край прёт. Чего уж там, когда – «ей охота и ему охота».
  Ну, вообщем, установился у него распорядок – после обеда дочку на процедуры, бабёнку - в номер. И так это складно получалось, что не верилось даже, что может сразу быть столько везения.

  Но уж, видно, так устроена жизнь, что слишком много счастья в одни руки господь отпускает редко.  Гром грянул неожиданно. В один из дней, уже ближе к концу отдыха, всё начиналось как обычно: он проводил дочку, встретил бабёнку, привёл в номер и начался «отдых» по полной программе. В это самое время в дверь постучали. Изрядно переполошившись, Максим решил не показывать вида, что он дома, и они с подругой на время притихли.
  - Папа, это я, - раздался за дверью через некоторое время голос Марины и стук повторился.

  Вот с этого момента отдых у счастливого человека превратился в каторгу.
  - Подожди минутку, я сейчас открою, - сообщил он дочери и стремительно принялся  отыскивать варианты спасения.
  Его длинноногая подруга взволновалась не меньше. Торопливое одевание  отнимало много времени – она что-нибудь да делала не так, суетливо разворачивала, но вновь получалось не той стороной. Вот положеньице-то! Максим взглянул в окно – с четвёртого этажа гостю не отправить. Огромного шифоньера, куда бы можно было её посадить, в комнате нет, под кровать его модам не влезет.
  - Сейчас, дочка, сейчас, - проговорил он громко и понял, что своей суетностью выдал себя с головой.

  Не придумав ничего, Максим медленно открыл дверь и, проклиная тот день, когда он связался с этой бабёнкой, выпустил в неё свою подругу. Марина немного посторонилась, пропуская женщину, удивлённо посмотрела на отца и, казалось, слегка улыбнулась.
  - Что-то ты сегодня рано, дочка? – понимая непоправимость случившегося, спросил через некоторое время Максим.
  - Сегодня в процедурном кабинете объявили день профилактики, - спокойно доложила Марина.
  Максим боялся, что после ответа дочь спросит про женщину, которая только что вышла, но она не спросила.

  «Понимает же всё, а не спросила, не упрекнула. Вообще сделала вид, что ничего не видела, - взволнованно думал Максим, глядя, как дочь совершенно спокойно принялась перекладывать какие-то вещи. -  Вот уж матери-то обязательно расскажет! И наступит конец их счастливой семейной жизни».
  - Ты будешь отдыхать, папа?
  Надо же, иззаботилась! Все, наверное, женщины одинаковы.
  - Пока жара стоит, можно полежать. А ты?
  - Я тоже полежу.

  Уж лучше бы раскричалась, обозвала его. Ну, надо же, как тупо залетел! Профилактика там у них. Работать не хотят! Перед дочкой, конечно, неудобно, но что он будет говорить жене?
После отдыха они купались в тёплом море. Погода стояла на удивление солнечная и безветренная. Марина, как обычно много плавала, а когда выходила на берег, во взгляде её что-то изменилось, казалось, не стало той детской беззаботности. Вечером, как обычно, сходили в кино, а потом Максим взял бутылку сухого вина и выпил её в номере один. Он надеялся, что дочь станет упрекать его за вино, и они разговорятся и обсудят сложившуюся ситуацию. Но дочка и словом не обмолвилась ни про вино, ни про женщину, приняла душ и улеглась в постель.
  Через пару дней их отдых на море заканчивался. Максим дал себе слово поговорить с дочерью до отъезда. Нужна была определённость, он хотел знать, как дочь отнеслась к его похождениям, а, главное, знать, намерена ли она что-нибудь рассказывать матери. В конце концов ситуация жизненная, с каждым может случиться. Нужно только объяснить всё дочери. А, может быть, и объяснять не нужно. Договориться только, пусть у них появилась курортная тайна. Это не совсем, конечно, хорошо – дочка-то уже почти взрослая, но всё равно лучше, чем жена будет знать о его похождениях.

  Удобного случая поговорить за два дня так и не представилось. Начались сборы, закупка подарков, сувениров и свежих фруктов. Да и как только он намеревался заговорить с дочкой на волнующую его тему, так язык «прилипал» к нёбу и не хотел шевелиться. Дрожь нападала и робость. Осмелиться на разговор о любовных похождений с дочерью, в которую вложил всего себя, в которую верил как в идеал, и которая для него была выше той похабщины, которая с ним произошла, было не просто.

  Максим надеялся, что уж в аэропорту он обязательно поговорит с Мариной и узнает, наконец, намерена ли она делиться впечатлениями об отцовских «подвигах» на курорте с матерью. Но ни в автобусе, ни в аэропорту поговорить с дочерью не удалось, поскольку всегда кто-то мешал. А поговорить было нужно. Он отчего-то вспомнил, как гулял по городу с Мариной, когда ей было лет пять. Не смотря на запреты жены, он зашёл в кафе, заказал пива и мороженного. Когда вернулись домой, дочка с порога выпалила: «А папа в кафе пиво пил». Вот и сейчас, зайдут они в квартиру и дочка выпалит: «А папа в номер тётеньку приводил». Ростом-то большая, а умишко ещё детский! И что после этого будет. От мыслей таких у Максима засосало под ложечкой, и он отчётливо ощутил, как усиленно колотится сердце.

  - Марина, - насмелился он на разговор с дочерью, когда они сидели в креслах самолёта. – Я хотел… - но в это время, как раз с их стороны взревел двигатель, и разговаривать стало сложно.
  - Сейчас взлетать будем, - прокричала ему на ухо дочка и отвернулась к окну. Она любила смотреть на землю сверху. Разговор в самолёте тоже не состоялся.
  В такси, в присутствии шофёра, на такие темы не поговоришь. И Максим решил прямо перед подъездом выяснить намерения дочери и хотя бы попробовать уговорить её не рассказывать о его курортных подвигах. Но когда машина остановилась у подъезда их пятиэтажки, в окно приветливо замахала рукой жена.

  «Ну, вот и всё! Весь месяц, наверное, ждала радостного известия», - подумал Максим и вместо того, чтобы брать и нести чемоданы, присел на лавочку. Перед глазами поплыли большие розовые круги…

  Скорая приехала быстро. Поставили диагноз – инфаркт, и с мигалками да сиреной, умчали хорошо отдохнувшего на курорте Максима в палату реанимации. Через пару недель, когда он вернулся домой, женщины встретили его радостно. По разговору жены он понял, что она не знает о его любовных похождениях. Встретившись взглядами с дочкой, они как бы заговорщески улыбнулись друг другу.