Как у вас там с мерзавцами? Бьют? Поделом.
Ведьмы вас не пугают шабашем?
Но не правда ли, зло называется злом
Даже там, в светлом будущем нашем.
В. Высоцкий «Баллада о времени»
Мелкий осенний дождь издевательски моросит со скучного монохромного, пепельно-серого неба. За окнами шум двигателей и шелест автомобильных шин по шоссе, прерванные рёвом сирены реанимобиля. Кому-то сегодня не повезло…
Вот Игорю Протопопову не повезло в этот раз… При составлении графика дежурств в прошлом месяце на октябрь в кабинете начальника уголовного розыска опера обычно устраивали жеребьёвку, из потрёпанной милицейской ушанки вытаскивали бумажки, и тот, кому в этот день путь перебежала чёрная кошка или проскакал заяц несудьбы, вытаскивал бумажку со зловещим крестиком, получая букву «Д» («Дежурство») напротив своей фамилии в вертикальной колонке с пятым числом…
А пятое октября – это, если кто не знает, День уголовного розыска. И несмотря на то, что СССР в своё время и раздербанили на удельные княжества, в этот день оперативники всего бывшего Союза, действующие и отставные, разделённые временем и границами, поздравляют друг друга, садятся за стол, чтобы праздник отметить. И – третьим тостом – помянуть тех, кто погиб от пули, ножа, или просто сжёг себя на нервной, грязной, неблагодарной, но горячо любимой и нужной работе.
В этом году система была нонвариантна – у Игорька был «залёт». Не подумайте плохого – он не попался с остаточными явлениями алкогольной интоксикации «духовой команде» - инспекции по личному составу. И все положенные дела завёл точно в срок. И план по вербовкам выполнил. И заявления «под жопу» не спрятал. Грешок его заключался в том, что на совещании в УВД, где замполит громил с трибуны ренегатов, порочащих честь сотрудника органов внутренних дел, и «крышующих» коммерческие ларьки, он с заднего ряда выкрикнул: «С себя надо начинать!», доподлинно зная, что у самого замполита имеется пяток фирм, лукаво оформленных на жену, тёщу и братьев.
Игоря поимел замполит, которого чуть кондратий не хватил от подобной крамолы.
Повторно его поимел начальник отдела, которого поимел замполит после совещания.
Итог – строгий выговор и однозначная перспектива дежурить в тот день, когда остальные сыщики будут сидеть в заранее арендованной уютной кафешке.
Точнее – Игорь посмотрел на часы - уже сидят. Шеф, правда, потрясая пудовым кулаком, грозил всяческими карами, вплоть до группового содомирования, чтобы «матьвашуничеготакогопонялираздолбаи?», а потом намекнул, что после работы примет участие в суаре, поскольку как-никак сам пятнадцать лет в розыске отбарабанил.
Погода за окном окончательно испортилась – косой дождь требовательно забарабанил в оконное стекло крупными каплями, и нахальный ветер безжалостно рвал остатки осенних одежд с чахлых лип во дворе.
Игорь закурил, стряхивая пепел в пивную жестянку, затейливо изрезанную завитушками по краям.
В дверь постучали.
- Войдите!
Дверь распахнулась, и два милиционера из ГНР – группы немедленного реагирования ввели в кабинет девчонку лет шестнадцати, с зарёванным и помятым веснушчатым лицом, украшенным фингалом на скуле. Бланш жизнерадостно играл всеми оттенками фиолетового спектра.
Девчонку пошатывало, и Игорь принюхался – нет, спиртным от неё не разило. Кроме того, леди колотило от холода – она была одета явно не по сезону: на ногах стоптанные тапочки, и демисезонная куртка, под которой, как Игорь заметил, ничего не было.
Игорь посадил девушку на стул, и спросил:
- Так что случилось?
- Ну, мы ехали тут с патрулирования территории, - брякнув автоматом, стал рассказывать инспектор службы с погонами лейтенанта. – И на …ском проезде она чуть не под колёса к нам кинулась.
Игорь усадил девчонку на стул, и повторил вопрос, обращаясь к ней:
- Что стряслось?
Девчонка хлюпнула носом.
- Изнасиловали…
- Как???
Путём наводящих вопросов из её бессвязных ответов Игорь восстановил события. Любка – так звали девчонку – из неблагополучной семьи, отец с матерью являются ярыми поклонниками литропола, и на чадо, в общем-то, клали с перебором.
Позавчера она пошла гулять, по дороге познакомилась с симпатичным парнем восточного вида, представившемся Убайдом. Выпили с ним пива, потом подошли его земляки, поговорили о чём-то на своём наречии, и слегка захмелевшую от пива Любку затащили в один из домов, потом втолкнули в съёмную квартиру, и начался ад…
Двое суток её насиловало шесть человек, насиловали жестоко, во все дыхательные и пихательные, попутно колясь какой-то жидкостью коричневого цвета, кололи и её, под кайфом измывались, гася окурки о внутреннюю поверхность Любкиных бёдер.
- Вот, посмотрите! – Людка очередной раз всхлипнула, и по-детски наивно раздвинула бёдра. Под курткой и вправду ничего не было – Игорь увидел и кучеряшки волос на лобке, и багровые пятна ожогов.
Игоря передёрнуло. Он работал в уголовном розыске не первый год, дорос до капитана, старшего опера уголовного розыска по линии несовершеннолетних, видел всякое, но такого…
Спору нет, многие девушки, если их можно так назвать, были в разряде «шалавы», и в четырнадцать лет на них было пробу негде ставить. Он вспомнил, как сам привёл с рынка девчушку, делавшую минет местным торгашам, а потом молодая лейтенантка – инспектор по делам несовершеннолетних рассказала, что девчонке двенадцать лет, у неё «четыре креста» - целый букет венерических заболеваний, да, как дополнил информацию «пробивший» юную чаровницу по спецучётам Игорь, дева «до кучи» ещё и находилась в федеральном розыске как без вести пропавшая.
Но тут…
Внезапно Любка схватилась за низ живота, её лицо посерело, потом она стала издавать тошнильные звуки. Её вырвало прямо на пол.
Игорь матюгнулся и стал набирать номер «скорой»…
* * *
Протопопов читал бумагу, лежащую перед ним: «Телефонограмма № 1274. Сегодня в 14.25 в НИИ СП им. Склифосовского доставлена гр-ка Виноградова Л.И., 198.. года рождения, с диагнозом…»
Игорь, ознакомившись с содержанием, от души врезал кулаком по столу, так, что импровизированная пепельница подпрыгнула, упала на бок, и окурки с табачным пеплом рассыпались по столешнице. Это уже не только изнасилование, к сто семнадцатой (ст. 117 УК РСФСР «Изнасилование») явно пристегивалась и следующая за ней статья сто восемнадцатая («Нанесение тяжких телесных повреждений»). Кроме того, Виноградова оказалась девственницей, то есть вариант с «шалавой» не прокатывал.
Да и множественные разрывы прямой кишки тоже о чём-то говорили, и ожоги бёдер, и опалённые волосы на лобке…
Игорь поднял трубку внутреннего телефона:
- Прокопыч, машина нужна!
- Да где я тебе машину найду? На обед единственный экипаж уехал!
- Сними с обеда!
- Да если и сниму, у них бензина только-только до конца смены…
Игорь матюгнулся, и бросил трубку.
Хотел закурить, зажал сигарету губами, прикурил. Во рту остался мерзкий привкус – он по ошибке попытался прикурить фильтр.
Он бросил сигарету в урну, и выскочил из кабинета. В конце коридора гремел ключами только что вернувшийся из засады Серёга Плоткин. Он был злой и голодный, следовательно, и задержание сорвалось, и обед прощально помахал ручкой.
- Серёг, у тебя машина на ходу?
- Даже не проси! – отрезал Серёга. – Ребята ждут, водка киснет, салаты греются! Вот только ствол сдам, и…
- Серый, тут дело такое…
* * *
К адресу подъехали быстро.
- Смотри, Игорёк, если что – у меня двое детей!
Серёга, молодой дикорастущий младший лейтенант, и вправду к двадцати годам успел обзавестись двумя щекастыми карапузами – Мишей и Женей, названными, как нетрудно догадаться, в честь коллег-друзей-наставников.
Вошли в подъезд, провонявший тухлятиной, а также человечьей и кошачьей мочой, поднялись на второй этаж.
Вот она, нужная квартира с обшарпанной тёмно-коричневой дверью. Они достали пистолеты.
Серёга прислушался. В квартире было тихо.
- Вышибаем?
Вместо ответа Игорь изо всех сил ударил по двери в районе замка. Ригель замка вырвал рассохшийся косяк, на пол полетели щепки.
В прихожей на вешалке, помимо нескольких мужских курток, висел бюстгальтер и кофточка сиреневого цвета, которую, по словам Любки, с неё содрали гости столицы, а также, судя по размеру, явно её джинсы.
Вошли в первую комнату. Там, под лоснящимся от грязи одеялом, из которого во многих местах лезла вата, пьяно похрапывая, лежало некое существо неопределенного пола.
Серёга дал существу пендаля, на который оно, сонно пробурчав что-то матерное, отреагировать как-либо активнее не посчитало нужным, и захрапело.
Они прошли в следующую комнату. Там ,прямо на полу, на драных матрасах, валялись несколько человек. К «ароматам» табака, перегара и немытых тел добавилась вонь ацетона и сладковатый запашок шмали. На ободранных и засаленных обоях темнели плевки от насвая.
- Подъём, орёлики! – рявкнул Игорь. – Уголовный розыск!
Из-под одеял, тоже драных, под стать матрасам, высунулись удивлённые и небритые восточные лица с полными непонятками на этих самых лицах.
- Уууу, пистолет… - меланхолично пробормотал кто-то.
Что-то заставило Серёгу обернуться. Из двери в третью комнату, которую сперва не заметили при скудном освещении, вылетел ещё один член «коммуны» с перекошенным лицом, размахивая грязным кухонным ножом.
Серёга еле успел отпрянуть, но горец всё-таки успел взмахнуть ножом. Лезвие задело правый бок, и его как будто обожгло.
- Тихо, ****ь! – заорал Игорь, и пальнул в потолок, после чего от души врезал пролетевшему по инерции человеку с ножом ногой в живот. Тот, потоптавшись по телам соплеменников, упал, ударившись головой об батарею, и затих.
Игорь пнул второго, начавшего подниматься, «душмана» в пах, тот согнулся и пукнул, однако особых изменений в энтропии комнаты это не вызвало.
Серёга, держась за бок, сползал по стене.
- «Калуга», «Калуга», это двести седьмой, пришли, нахуй, машину, и скорую вызови, ****ь! - не выбирая выражения, Игорь орал в рацию, намертво вдавив палец в тангенту, и примериваясь, как бы половчее ударить другого «басмача», поднявшего с пола нож и примерявшегося, как бы половчее посмотреть, какого цвета у Игоря ливер. – Серый, держись!
* * *
Осунувшийся Серёга лежал один в госпитальной палате.
Игорь, войдя в палату с другим Серёгой, Доленко по прозвищу «Профессор», приветственно взмахнув руками, пожали Серому руку, и стали вываливать на тумбочку гостинцы – апельсины, минералку, ну, в общем, всё, что полагается для больного. Потом Игорь, подмигнув, достал из-за брючного пояса бутылку водки:
- Представляешь, тут на входе шмон проводят, а мы что, не опера, что ли? Конспиг’ация, конспиг’ация и ещё раз конспиг’ация! – с ленинским прищуром прокартавил он. Из рукава извлёк другую бутылку и пластиковые стаканчики. – Как заштопали-то? – спросил он, нарезая апельсин на дольки.
Серёга поморщился.
- Да зашили нормально, только… - он сделал паузу. – Только нож был нестерильным…
- И?
- Одним словом, гепатит у меня. Тот, что у наркоманов бывает… Так что, мужики, я не буду! – он ладонью накрыл стакан, в который Игорь уже собирался плеснуть водки.
Игорь с Профессором переглянулись, и молча выпили.
- Охуенно день розыска отметил! – буркнул Профессор.
- Мужики, вы только жене не говорите, ладно? – попросил Серёга. – Да, что с девчонкой?
- Поправится, - сообщил Профессор. - Зашили, все дела… А тех уродов в СИЗО со всем почтением встретили – я операм местным отзвонился, ну, и сами… - он погладил кулак, с которого ещё не сошёл отёк.
Игорь улыбнулся. Отец двух дочек, Профессор, курировавший работу по преступлениям против личности, рукоприкладством никогда не занимался, убийц «разводил на базар», но вот когда к нему в руки попадали насильники…
Игорь с Профессором ещё выпили.
- Ну, тёзка, мы пойдём, дела…
- Идите, - кивнул Серёга. – Ребятам привет!
* * *
Игорь пошёл к метро один. Профессор, сославшись на то, что ему надо искать лекарство для заболевшей дочери, смылся в другом направлении.
Из динамиков на киоске повизгивали «Комбинашки»:
«Russian, russian, russian girls, my baby,
Give me, give me only love.
Russian, russian, russian girls,
You take my soul.
Russian, russian, russian girls, my baby
Give me, give me only love.
Russian, russian, russian girls,
You take my soul.
Russian girls,
You give me love again
Russian girls…»
«Рашн гёрл», твою мать!» - Игорь сплюнул. - «Ведутся на всякую мразь, а потом плачут, что трахнули. Да и всю страну трахнули. Даже выебли. В жопу. Без вазелина причём.» - он зло посмотрел на группу быкообразных молодых людей в кожаных куртках и массивных цепях на мощных выях, объяснявшихся друг с другом преимущественно при помощи пальцев и мата.
Всего несколько лет прошло, как Союз рухнул, и попёрла эта плесень – бандиты, наркоманы, педерасты… Гаранту нашему хуле? Стакашок «Гжелки» ляпнет, глянет недобро хмельным глазом: «Штааааааа?» Да ничего! Ни-че-го…
А, ебись оно всё конём!