В конце 70-х годов жила я в пригороде города Армавира, называемом Старая Станица. Наш маленький домик был угловым. Бабушка говорила, что на таком пятиконечном перекрестке хорошо заговоры наговаривать и свои беды оставлять.
-Подмети в доме, приговаривая: "Все беды выметаю, дом очищаю". А потом ночью надо пойти и выбросить этот мусор вместе с веником на перекрестке. Подбирать там ничего не надо. Кто знает, с чем хозяин расстаться хотел, выбрасывая эту вещь.
У бабушки часто бывала бессонница и спать она долго не ложилась. Свет в доме не зажигала и сидела тихонько у окна. В те времена было всего две программы телевидения. Если нет ничего интересного, то бабушка перемещалась к окошку. Выходило окно как раз на этот лучеобразный перекресток. Если светит луна, то из окна хорошо просматриваются как минимум три улицы. Бабушка жила в этом районе давно, всех соседей знала лично. Кто где работает, кто чем живет, у кого какой "хахиль", кто на зарплату живет, а кто приворовывает и приторговывает. Ночью она видела, возле которого двора машины останавливались, кто домой с сумками возвращался. Потому утром знала, куда за чем можно сходить отоварится. Воростат, например, на мясокомбинате работал и всегда свежую вырезку и сервилат московский приносил. Имя ему такое родители дали, не соседи придумали, как я думала поначалу. Нормальное армянское имя - Воростат. Когда говорили:
-Вон Воростат с работы пошел, видели? - Это означало: свежей колбасы не нужно?
В то время магазины еще не были пустыми, но "доставать" что-либо уже становилось привычно. Кто где работал, тот тем и богател и зачастую приторговывал. Бабуля знала точно, у кого что есть и в какие приблизительно дни. Раньше я не понимала, откуда у нас все такое свежее, душистое и вкусное берется. Старушка почти из дома не выходит, а в холодильнике постоянно пополняется запас. Потом постепенно познакомилась с системой снабжения друг-друга самым лучшим и по сходной цене.
Одна пара - муж и жена, работали на молокозаводе. Там масло сливочное и сметана густая, свежая, брынза, творог и сырковая масса. Масло так пахло, что невозможно удержаться, чтобы не зачерпнуть ложкой, словно мороженное. Высший пилотаж был - это батон вдоль разрезать, этим маслом его намазать и съесть. А потом сокрушаться по поводу талии. Батоны продавала другая соседка, работающая на хлебокомбинате. Домой она приносила тесто - так компактнее. Обматывалась вокруг себя специально сшитой "сбруей" с карманами для теста, надевала балахон сверху и превращалась из стройной женщины в полную даму. Выходила из проходной и быстренько отцепляла эти приспособления с тестом, пока не начало подходить от тепла ее тела. Дома все это сплеталось в плетенки или нарезные батоны и выпекалось в духовке. Постоянные клиенты знали время, приходили забирать горячую выпечку. Цена была как в булочной, но все свежайшее и соседей принято выручать.
У Лили булки или батоны горячие купят, а Лиля у Анны Карениной сметану или масло сливочное, Анна Каренина у Воростата салями свежайшее или вырезку, Воростат у Верки Длинной масла растительного жаренного приобретёт. Верка на маслобойке работала, пахла сама жаренными семечками и масло продавала такое душистое, что до сих пор помню. Дальнобойщик Виктор обеспечит соседей либо овощами, либо фруктами, а может и арбузами. Чем загрузится, тем и поделится. Народ с удовольствием покупают по дешёвке, даже закрутки делают. Лина с Николаем на вине деньги делают. Муж сварщиком по деревням по шабашкам ездит, а там расплачиваются часть деньгами и часть виноградом или вином. Юрка-шофер на уборочной в колхозе мотается, зерна каждый день под сиденьем по два-три ведра привозит, а потом голубятникам загонял. Но этот бизнес не очень-то прибыльный был, потому, что хлеб в магазине был дешевый и им тогда кормили и кур и уток. Вот только голубятники свою птицу уважали и кормили зерном, причём разным.
В те времена ходил анекдот такой:
Как это может быть, что в магазинах пУсто, в холодильниках полнО?
Правда, это началось уже в восьмидесятых годах. В семидесятых еще полок пустых в гастрономах не было. Кто хотел в то время работать и заработать, у тех получалось. Тащили с работы кто что мог, продавали друг-другу, строились, одевались, свадьбы играли детям, мебель покупали. Пусть и в очередь, и со скрипом, но как-то весело вспоминается это время. Была мода ездить на Север по вербовке на заработки; на рыбозаводах работали, на газопроводах, на стройках. Вербовались и ехали, жили вдали от дома год-три, возвращаясь вступали в кооперативы, покупали квартиры. Некоторые и не возвращались, оставались на Севере, на Сахалине, на Курилах.
Так у бабушкин один сын уехал на Сахалин на заработки с женой, да так там и остался. Только в отпуск приезжал. Говорил, что не привычно ему смотреть, как тут мелочь считают, да на базаре торгуются. На Сахалине у него рыбалка, охота, банька. Японцы товар завозят хороший. Икра красная в бочонке в подвале, за еду ее, как мы кабачковую примерно, не считают уже. Рыбу выбрасывают после того, как икру выберут. А куда ее девать? От этих слов до сих пор передергивает:
-Куда ее девать, как не выбросить? Нам столько рыбы не съесть.
Работал дядка на лесовозе. Это теперь все развалили, а тогда лесорубы и водители лесовозов зарабатывали хорошо.
На заводах производственная гимнастика слышалась в 11 часов, в столовых заводских кормили не дорого и вкусно. Съезды партии были с такими номерами смешными, как ХХII партсъезд КПСС. В парткомах стояли материалы этих съездов в красно-кожистом с золотом переплете, с которых уборщицы пыль только смахивали. Кругом плакаты, "Пятилетку в четыре года", "Даешь план досрочно", вымпелы "Победителю соцсоревнования." А в итоге всех интересовало, какая будет премия к перевыполнению и что за нее можно на толкучке прикупить помоднее и поимпортнее. Например, сапоги-чулки на арабской платформе. На хороших ножках смотрелись красиво, отлично помню.
http://www.proza.ru/2012/10/03/527