Почему-то ровно половина хозяев тех квартир, которые мне довелось снимать, считали,
что, сдавая в наем жилье, приобретают права на проживающую там меня... И я, как
всем известный колобок, могла бы при знакомстве перечислять "Я от волка ушел, от
медведя ушел...".- давая понять о возможных последствиях, - но каждый раз надеялась,
что хоть на этот раз повезет...
Хозяин последней съемной квартиры пошел еще дальше: когда мне с детьми удалось от
него сбежать через окно, он просто повесил замок на дверь, приватизировав таким
образом все наше скромное, но достаточно ценное для нас имущество.
Два месяца я дежурила по утрам в местном отделении милиции, пытаясь доказать, что
вещи в квартире - наши. На что постоянно слышала резонное:
- А вдруг вы сожительствовали, и вещи - это совместно нажитое имущество?
И никакие просьбы опросить свидетелей не помогали.
Помог случай.
Съедаемая совестью от того, что ломаю семейную жизнь приютившей меня художницы
Лены Гончаровой, я старалась найти одноразовый ночлег для своей не маленькой
компании хоть где-нибудь.
И однажды озадачила своих старых друзей возникшей проблемой.
Дети двух известных художников - Бочанцева и Вычугжанина,- умные, инициативные,
очень интересные, они увлеклись буддизмом и потому их дом всегда был
полон единомышленниками.
И нам несказанно повезло, что среди них оказалась молодая женщина, работавшая
в домоуправлении.
Она и рассказала о существующей пустой квартире из переселенческого фонда, в
которой можно пожить какое-то время, но при условии - не претендовать на нее и
освободить при первом требовании.
Разумеется, я согласилась на все условия оптом и не раздумывая, счастливая просто
от сознания, что над нами не будет никаких хозяев.
Саша Вычугжанин нашел приятеля с "Газелью", грузовичок подогнали к моему последнему
месту жительства и совершили незаконное действие - вскрыли замок.
Очень многие вещи наши пропали, но я была счастлива, что могу забрать хотя бы детскую одежду.
Вот так мы и поселились в полу-благоустроенном деревянном доме в центре города,
где прожили до недавнего времени целых пятнадцать лет.
Когда, несколько лет спустя, я скажу Саше Вычугжанину еще одно свое "спасибо",
он ответит:
- Ирин, я же здесь не при чем - я просто на перекрестке стоял...