Грановский открыл ключом дверь. Пашка шагнул за ним в тёмную прихожую и встал у двери. Сердце вдруг сдавил какой-то непонятный страх.
- Давай, Павел, заходи, - сказал ему Грановский.
Сам он прошел вперёд и зажёг небольшую керосиновую лампу, которая скупо осветила помещение.
- Лена! - громко позвал Грановский и, обернувшись к Пашке, бросил в его сторону:
- Ну что встал, как вкопанный, раздевайся давай!
Пашка снял куртку, сделал пару шагов вперёд.
Из комнаты в прихожую к ним вышла худенькая светловолосая женщина. На вид ей было лет тридцать.
- Прости, я задремала, - проговорила она. И, увидев Пашку, сильнее запахнула на груди широкую белую шаль.
Пашка посмотрел ей в лицо. У неё были красивые выразительные брови и большие тёмные глаза. В них мелькнула тревога, а за ней, ещё глубже Пашка разглядел какую-то печаль. Глубокую, почти бездонную... Или во всём виновато было слабое освещение керосиновой лампы, и ему так показалось?
Грановский шагнул к ней, обнял за талию и поцеловал. Бледное лицо женщины оставалось бесстрастным.
- Сделай нам что-нибудь поесть, Леночка, - проговорил Грановский. - Парень голодный с дороги. Он кивнул в сторону Пашки.
- Хорошо, - тихо ответила Елена.
Судя по её покорному тону, Пашка понял, что она привыкла не задавать лишних вопросов. Из комнаты высунулась белокурая девочка лет пяти.
- Ма-ам, - громко сказала она и, увидев Грановского с Пашкой, замолчала. С интересом уставилась на Пашку, хлопая светлыми ресницами.
Женщина подхватила её на руки.
- Тише, тише, Настя, - прошептала она.
- Ну Лена, давай поживее, - сказал Грановский, - долго нам ещё ждать? - и в его, прежде добродушном тоне, мелькнули нотки раздражения.
- Да, Володя, сейчас, - покорно кивнула женщина и скрылась вместе с ребёнком за противоположной дверью. Видимо, там находилась кухня.
Это действительно была кухня, и через некоторое время Пашка уже сидел за столом. Елена поставила перед ним сваренную картошку и положила нарезанный хлеб.
- Бери, не стесняйся, - Грановский кивнул ему на лежащие на тарелке ломтики сала.
Пашка взял кусок сала, положил на хлеб, откусил.
- Спасибо, - поблагодарил он.
И подумал, что жизнь - не такая уж плохая штука. И что ему очень повезло, что Грановский его встретил. А то так и пришлось бы ночевать на вокзале, искать на следующий день мобилизационный пункт. А там, неизвестно ещё, взяли бы его на фронт с первого раза или нет. А тут всё сразу решилось - и с работой, и с жильём.
Когда Грановский позвал Пашку переночевать к себе домой, парень согласился почти сразу. Он очень устал и искушение переночевать в более-менее нормальных условиях, пересилило. И парень не стал с ним бороться.
И сейчас он с жадностью ел горячую картошку, закусывая хлебом с салом.
Всё казалось таким вкусным.
Грановский усмехнулся, глядя на него. Достал две стопки, налил себе полную и пол-стопки Пашке.
- Ну, давай за встречу! - произнёс он, улыбнувшись.
И Пашка выпил обжигающую жидкость. Внутри стало тепло и совсем хорошо.
И тут Пашка заметил, что жена Грановского не садится вместе с ними. Она стояла поодаль, у небольшого окна. Пашка почувствовал спиной её взгляд и обернулся.
- Сколько тебе лет, Паша? - спросила женщина.
- Восемнадцать, - ответил он.
В более ярком освещении кухни Елена показалась ему ещё красивее. Но Пашка не обманулся, ещё раз посмотрев в её глаза. В них действительно была какая-то печаль... непонятная, тяжёлая и глубокая. И вдруг Пашке опять стало страшно. Он сам ещё не понимал, почему.
- Маленький ты ещё, - женщина слабо улыбнулась.
А Пашка почему-то почувствовал смущение.
- Не маленький, Лена, взрослый парень, - ответил за него Грановский.
Елена как-то рассеянно кивнула и вдруг быстро вышла из кухни. Перед глазами Пашки только мелькнула её белая шаль.
Когда они поужинали, Грановский сказал, что Пашка может переночевать на кухне на стоявшем в углу небольшом топчане. Он уже засыпал, когда из коридора донёсся какой-то шум. Это были голоса Елены и Грановского. Пелена сна, уже почти укутавшая его сознание, упала, и Пашка приподнял голову, прислушиваясь.
- Зачем это? - говорила Лена, - Мало тебе того, что...
Она приглушила голос, и конец фразы Пашка не расслышал.
Грановский что-то ответил ей.
- Да он же ребёнок совсем, - до его слуха опять долетел голос Елены.
- Хватит, Лена! Всё! - услышал он резкий голос Грановского. Затем как будто упал какой-то предмет, сильно хлопнула дверь комнаты.
И что сказала в ответ Елена, Пашка не расслышал.
А вскоре усталость взяла верх, и он заснул крепким сном.
***
На следующий день, рано утром, Пашка отправился вместе с Грановским в Чрезвычайную комиссию. Он довольно быстро прошёл оформление, подписал какую-то бумагу, текст которой полностью не осилил, так как читал медленно, по слогам. Расписался он и в получении оружия. Ему выдали наган, и Пашка заворожённо погладил его чёрную прохладную поверхность.
- Ну, Миронов, смотри, не подведи, - улыбнулся Грановский, похлопав его по плечу. - Я ведь за тебя тоже теперь отвечаю.
- Не подведу, Владимир Юрьевич, - честно ответил ему Пашка.
- Ну, добро, - Грановский опять хлопнул его по плечу. - А к вечеру тебе нормальную куртку выдадим. Нехорошо работнику ЧК так ходить.
Он кивнул на Пашкину старую, залатанную на локтях курточку.
- Спасибо, - поблагодарил Пашка.
И ещё раз подумал, как хорошо и удачно всё складывается.
Заканчивался август, а к концу сентября ему обещали выдать первую зарплату.
"Сразу отошлю матери, - подумал Пашка.- И Танюхе надо будет что-нибудь купить"
***
Он положил свою сумку на узкую деревянную кровать и раскрыл её. Вещей было немного - горбушка так и не съеденного со вчерашнего дня чёрного хлеба, пара луковиц, запасная рубашка, несколько монет. Пашка засунул руку глубже и уже на дне сумки его рука наткнулась на какой-то предмет, вытащила его. Это была небольшая иконка Владимирской Божьей матери. Пашка вспомнил, что это мать, провожая, когда он уже выходил со двора, открыла его сумку и положила туда эту икону.
- Храни тебя Бог, Пашенька! - сказала она, перекрестив его на прощание.
И сейчас, глядя на Божью матерь с младенцем на руках, Пашка необыкновенно отчётливо вспомнил эту сцену. Внутри защемило. Он вздохнул, подумав, как там сейчас мать и Танюха. Всё ли у них хорошо. Затем осмотрелся по сторонам, думая, куда бы поставить икону. Комнатка была совсем крошечная, даже окон в ней не было. Здесь помещалась только его кровать и стоявший у стены маленький столик. Не найдя подходящего места, Пашка засунул икону обратно в сумку. А сумку спрятал под матрац.
Неожиданно дверь скрипнула и отворилась. Пашка поднял голову. На пороге стоял высокий русоволосый парень лет двадцати пяти. Он с интересом посмотрел на Пашку.
- ЗдорОво, - протянул он. - слышал уже, что Грановский новенького взял. Вот, зашёл познакомиться.
Пашка протянул ему руку.
- А я сосед твой, - представился парень, - тоже здесь живу. Антон Завьялов.
У Завьялова были небольшие, близко посаженные голубые глаза, лицо, тронутое следами оспы, густые брови. Смотрел он на Пашку довольно доброжелательно.
Присел на кровать рядом.
- А ты давно здесь? - спросил его Пашка.
- Я-то? Да уже давно, почти год, - усмехнулся Завьялов и достал самокрутку.
Пашка последовал его примеру. Они закурили, и разговор сразу пошёл легче.
- А что работа? - спросил его Пашка, - тяжёлая?
- Да, - как-то рассеянно ответил Завьялов, - разная работа. Бывает и тяжело. Всяко бывает. Да ты, сам всё увидишь. Если продержишься...
- Так тяжко что ли? - буркнул Пашка.
Что-то во взгляде и интонации Завьялова ему совсем не понравилось.
- Да просто до тебя два человека уже ушли. Один сам.
Дезертир, - сказал про него Грановский. И я говорю - дезертир. А второй...
Он начал и внезапно замолчал.
- Что второй? - переспросил Пашка.
Но Антон молчал, видимо не желая дальше рассказывать. А настаивать Пашка не стал. Пока что всё ему здесь очень нравилось.
- А как тебе Грановский? - вдруг спросил его Завьялов. Он выкурил уже одну самокрутку и достал вторую. Маленькая комната вся заполнилась тяжёлым табачным дымом.
- Хороший человек... я так думаю, - честно ответил Пашка.
- Эхе-хе, - засмеялся Завьялов, - в каждом человеке есть хорошее. Но он надёжный, этого не отнимешь. Правда, мягко стелет, да жёстко спать бывает.
- Жена у него очень красивая, - вдруг вырвалось у Пашки, и он сам себе удивился, зачем вдруг сказал это. И вкратце рассказал Антону, как переночевал у Грановского и там увидел его жену Елену.
- Не жена она ему, - ответил Завьялов, выслушав рассказ.
- Как так? - удивился Пашка.
- А вот так. Живёт он с ней просто.
- А дочка? Я и ребёнка там видел.
- И дочка не его.
Пашка ничего не понимал, и Антон объяснил, что муж Елены уже год, как расстрелян.
- Я даже помню его, - проговорил Завьялов, - хорошо держался. И мне от него шинель досталась, добротная ещё, тёплая. А Ленка тоже была арестована, но Грановский её оставил. Ну... сам понимаешь, для себя.
- Да, понимаю, - тихо ответил Пашка.
И он вспомнил ту страшную тоску в глубине красивых тёмных глаз Елены. Почему-то сердце сжалось. Он кашлянул и достал ещё одну самокрутку, закурил.
- Но... как же она с ним живёт? - спросил он.
- Как живёт? - повторил его слова Завьялов. - Да вот так и живёт, притерпелась уже. Видать, из-за дочки. Чёрт её знает. Да и выбора у неё наверное большого и нет.
Пашка молчал, не зная, что ответить.
/Продолжение следует/