Я сижу у Риты, моей подруги, пью кофе, курю и рассказываю ей об этом.
Вот, что я ей рассказываю.
Поздно вечером, в среду было не особенно людно, когда Хёрб усадил толстяка за мой стол.
Этот толстяк - самый толстый из всех, которых я когда-либо видела. Хотя выглядит он опрятно, да и одет достойно. У него все большое. Пальцы – это то, что я лучше всего помню. Первое, что я заметила – это пальцы, в тот момент когда я остановилась, чтобы обслужить пожилую пару, которая сидела за соседним столом. Выглядили они в три раза больше, чем пальцы обычного человека – длинные, толстые, лоснящиеся пальцы.
Я обслуживаю еще и других клиентов: четырех бизнесменов, очень требовательных, еще четырех человек – трех мужчин и женщину, и пожилую пару. Леандер налил толстяку воды, и я жду, чтобы он решил, что он хочет заказать перед тем, как подойти к нему.
Добрый вечер, говорю ему. Позвольте вас обслужить, говорю.
Вот же он был большой, Рита. Я имею в виду очень большой.
Добрый вечер, говорит он. Здравствуйте, говорит. Да, мы готовы заказать говорит.
Он так странно говорит, знаешь. И время от времени он пыхтит.
Я думаю мы начнем с салата Цезарь, говорит он. А затем чашка супа с дополнительным хлебом и маслом, пожайлуста. Говорит, бараньи котлеты. И запеченый картофель со сметаной. По поводу десерта мы позже посмотрим. Спасибо большое, говорит и возвращает мне меню.
Боже, Рита, вот это были пальцы.
Я поторапливаюсь на кухню, чтобы передать заказ Руди, который его принимает с недовольным лицом. Ты знаешь Руди. Он вечно такой на работе.
Как только я выхожу из кухни, Марго – я тебе говорила про Марго? Та, что ухлестывает за Руди? Марго говорит мне. Твой толстый друг - кто это? Вот он и жирный же.
И это имеет прямое отношение к делу. Мне кажется – это по-настоящему имеет отношение к делу.
Я готовлю салад Цезарь прямо у него на столе. Он наблюдает за каждым моим движением и в то же время намазывает масло на хлеб, откладывая намазанные куски в сторону. И пыхтит, все время пыхтит. Вообщем, то ли я взвинчена, то ли что, но я опрокидываю его стакан с водой.
Извините, говорю. Это всегда происходит, когда начинаешь торопиться. Мне очень жаль, говорю. Вы в порядке? Я позову мальчишку, чтобы он вытер стол, говорю.
Ничего страшного говорит он. Все в порядке, говорит и пыхтит. Не переживайте об этом, мы не возражаем, говорит. Я отхожу, чтобы позвать Леандера, а толстяк улыбается и машет мне рукой, и когда я возращаюсь я вижу он съел весь хлеб и масло.
Немного погодя, когда я подношу ему еще хлеба, он уже прикончил свой салад. А ты знаешь размер того салата?
Вы очень добры, говорит. Хлеб просто изумителен, говорит.
Я говорю, спасибо.
Хлеб по-настоящему очень вкусный, он говорит. Мы отвечаем за свои слова, говорит он. Не часто нам доводится есть такой хлеб, говорит.
А вы откуда? Я его спрашиваю. Я не припоминаю, чтобы я видела вас здесь, говорю ему.
Такого типа не забудешь, вставляет Рита со смешком.
Я из Денвера, говорит он.
Я больше не задаю вопросов на эту тему, хотя мне и любопытно.
Ваш суп будет подан через пару минут, сэр, говорю ему и отхожу, чтобы обслужить четырех бизнесменов, очень требовательных.
Когда я подаю ему суп, я вижу, что весь хлеб исчез. Он как раз засовывает последний кусок себе в рот.
Поверте, он говорит мне, мы не едим так все время, говорит он. И пыхтит. Вы уж извините нас, говорит.
Пожайлуста, даже и не думайте себе ничего такого, я отвечаю. Я люблю смотреть как мужчина ест и получает удовольствие, говорю ему.
Не знаю, говорит, но видимо это так и есть. И пыхтит. Поправляет свою салфетку. Потом берет свою ложку.
Господи, ну и толстый же он, говорит Леандер.
Он не виноват, отвечаю, так что заткнись.
Я ставлю на стол еще одну корзинку с хлебом и масло. Вам суп нравится? Спрашиваю его.
Спасибо. Суп хорош, говорит. Суп очень вкусный, говорит. Он вытирает губы и дотрагивается до подбородка. Вам не кажется, что здесь жарко, спрашивает он, или это только мне жарко?
Нет, не только вам, говорю ему, здесь и вправду жарко.
Может нам снять пальто? Говорит он.
Да, конечно, я отвечаю. Человеку должно быть удобно, говорю.
Это точно, говорит. Как же это правильно и точно, говорит он.
Но немного погодя я вижу, что он так и сидит в своем пальто.
Мои клиенты уже разошлись, включая пожилую пару. Закусочная начинает пустеть. К тому времени, как я подаю ему котлеты с печеным картофелем, вместе с дополнительным хлебом и маслом, он уже один в зале.
Я накладываю много сметаны в его картофель. Я посыпаю сметану беконом и луком. Я приношу ему еще хлеба и масла.
Все в порядке? Спрашиваю его.
Все прекрасно, отвечает и пыхтит. Все отлично, спасибо, говорит и снова пыхтит.
На здоровье, говорю ему. Я приподнимаю крышку сахарницы и заглядываю внутрь. Он кивает и продолжает смотреть на меня пока я не ухожу.
И вдруг я понимаю, что я чего-то хочу. Только не знаю чего.
Как там твой старый жир-трест поживает? Он тебя по-моему загонит скоро, говорит Хариэт. Ну ты знаешь Хариэт.
На десерт, я говорю толстяку, у нас пудинг с соусом, который называется Зеленый Фонарь, или же творожный торт. Также есть ванильное мороженное и ананасовый шербет.
Мы вас случайно не задерживаем? Спрашивает толстяк пыхтя с озабоченным видом.
Абсолютно нет, говорю ему. Нет конечно, нет, говорю. Не торопитесь, говорю ему. Я принесу еще кофе пока вы решите, что вы хотите на дессерт.
Я вам правду скажу, говорит он. Мы хотим Зеленый Фонарь, но может быть еще и порцию ванильного мороженного. И полейте его пожайлуста шоколодным сиропом сверху, совсем немного. Мы же говорили вам, что мы были голодны, говорит он.
У ухожу на кухню, чтобы лично проконтролировать его заказ и Руди говорит, что Хариэт сказала, что ты себе там, как-будто клоуна жирного нашла. Правда это?
Руди уже без фартука и поварского колпака, вы понимаете о чем я говорю.
Руди, он толстый, я говорю, но на этом ничего не заканчивается.
Руди просто смеётся.
Похоже он любитель сладкого, говорит он.
Будь осторожен, Руди, говорит Джоанн, которая в эту минуту входит на кухню.
Я начинаю ревновать, говорит Руди, обращаясь к Джоанн.
Я ставлю Зеленый Фонарь и большую чашку мороженного с шоколодным сиропом в отдельной посуде на стол перед толстяком.
Спасибо, говорит он
Пожайлуста, говорю я – и какое-то чувство находит на меня.
Верьте не верьте, но мы не всегда так ели, говорит он.
А я вот ем и ем, а поправиться не могу, говорю ему. Я бы хотела поправиться, говорю.
О нет, говорит он, если бы у нас был выбор мы бы не хотели. Но у нас нет выбора.
Он берет свою ложку и начинает есть.
Ну а дальше? Спрашивает Рита, прикуривая из моей пачки и двигая свой стул ближе к столу. История становится интереснее, говорит Рита.
Это все. Ничего больше. Он доедает свой дессерт и уходит, а мы с Руди идем домой.
Вот еще толстяк, говорит Руди и потягивается так, как он всегда делает когда устает. Потом он просто смеется и продолжает смотреть ТВ.
Я ставлю чайник и принимаю душ. Я кладу руку на живот и думаю, что бы было, если бы у меня были дети и один из них был бы таким жирным.
Я наливаю воду в заварочный чайник, ставлю чашки, сахарницу, пакет сливок на поднос и несу все это Руди.
Как будто думая об этом, Руди говорит, Я знал одного толстяка однажды, двух толстяков, по настоящему жирных ребят, когда-то в детстве. Господи, какие же это были бочки. Я не помню их имен. Жир, это кличка, которую ему дали. Мы звали его Жир, он жил со нами по-соседству. Был соседом. Другой пацан позже появился. Его звали Шатун. Все, кроме учителей звали его Шатуном. Шатун и Жир. Жаль не осталось фотографий, говорит Руди.
Я не могу придумать, что мне сказать, и мы просто пьем чай и вскоре я встаю и иду в постель. Руди тоже встает, выключает ТВ, закрывает входную дверь на замок и начинает свое расстегивание.
Я ложусь в постель, подвигаюсь на самый край и лежу там на животе. Как только Руди выключает свет и ложится в кровать, он сразу начинает. Я переворачиваюсь на спину и стараюсь расслабиться, но не могу - это против моей воли. И вот что происходит. Как только он забирается на меня, я вдруг начинаю чувствовать, что я жирная. Я неожиданно чувствую, что я невероятно жирная и Руди такой маленький, что будто его там вовсе нет.
Довольно смешная история, говорит Рита, но я вижу, что она не понимает её смысла.
Я в депрессии. Но я не буду ей ничего объяснять. Я и так сказала ей слишком много.
Она сидит и чего-то ждет, потрагивая волосы своими изящными пальцами.
Ждет чего? Хотелось бы знать.
На дворе август.
Моя жизнь изменится. Я это чувствую.