Раньше он всегда брал меня с собой. На работу ли, на отдых, в командировку или на пляж, даже когда ходил в баню с друзьями, и то на всякий случай складывал в портфель вместе с остальными – вдруг вдохновение посетит и там.
Да, тогда я была ему нужна.
Нет, конечно я не тешила себя надеждой, что я у него одна. Он ведь все-таки творческая личность, как никак. Были и другие. Видела я их – жестяные, пластмассовые, фаянсовые. Новомодные, вычурные, затейливой формы и нестандартных размеров, разные они были. На их фоне я, деревянная и неказистая, смотрелась очень скромно. Но это было не важно. Важно то, что я была у него первой.
И отношение ко мне было особое. На других он работал гуашью и акварелью, но под масло всегда брал меня. Ох, сколько ж разных красок я повидала, сколько их пролилось на меня в его творческих изысканиях. В особо продуктивные дни нашей работы моей расцветке позавидовали бы и радуга и северное сияние. Такая была пестрота, такое буйство красок. Я чувствовала себя матерью-героиней, ведь за годы нашей совместной жизни благодаря мне родилось так много новых цветов– да столько в словарях нет наверное! И каждый был индивидуален, неповторим. Эх, времена были!
Я ведь его еще мальчишкой помню. Подарили меня ему на день рождения, а он ведь тогда даже красками не рисовал. Карандашами только. Но и тогда мы с ним находили чем заняться – он обводил мои контуры карандашом и на бумаге появлялись наброски будущего кучерявого облака, фантастического корабля или экзотического острова…
А сейчас старая я стала, краска пооблупилась и оставшиеся с тех счастливых времен сюрреалистические размытые узоры на моей поверхности выглядят теперь уродливо, даже смотреть страшно. Но я каждый мазок до сих пор помню. Вот этот, зеленый, снизу, остался с того времени когда он пейзажем увлекался, черно-коричневое пятно справа – следы мамонта, нарисованного им для исторического музея. А вот это завихрение красного, синего и желтого в свое время пригодилось ему для создания панорамы Бородинской битвы… И пусть кому-то весь этот аляповатый калейдоскоп покажется не имеющей смысла мазней, для меня все равно нет ничего дороже заложенных в эти мазки воспоминаний…
Он сейчас почти не рисует красками.
Все на компьютере, да на компьютере. Работа у него такая. На компьютере все куда быстрее выходит, там и краски смешивать не надо. Там я, по сути, и не нужна совсем.
Но все равно в работе помогаю, он меня вместо коврика для мыши использует. Вроде и признательна, за то что не выкинул, но и подстилкой для пластмассового зверя быть не очень-то приятно. Чувствую себя преданной.
Надеюсь только, что когда-нибудь он снова возьмется за кисть, растянет на мольберте холст и положит перед собой меня. И я вновь почувствую, как по мне разноцветным водопадом растекутся краски. И я, как любящая жена, буду радостно принимать каждый мазок своего неверного, но любимого художника, для того чтобы в итоге подарить ему новый цвет.