АНГЕЛОЧЕК
Я работаю в Москве, охранником, вахтовым методом. 15 дней я человек- дома, 15 дней я полный идиот – на работе.
Сегодня я на вахте – моя смена. Небольшой магазин детских игрушек , называется «От 2 до …» - две кассы, две кассирши и я, охранник- контролер. Занес же черт сельского учителя в «От 2 до …». Кассирши из такого же Междужопья, как и я . В общем , «Большая деревня шоу» во всей своей красе.
Посетителей немного, поэтому стою у касс и треплюсь с подружками по несчастью, в полголоса ,конечно. Ближайшая ко мне – лучшее из небольшого выбора – мелкая и вредная Нинка. С утра донимает меня.
- Ну что? А? Что, Саш, как ночку провел?
- Хорошо – отвечаю - набрался энергетиков и всю ночь среди игрушек бегал как ужаленный. Мужик то я здоровый и еще не старый, а вокруг – тишина.
-Что, проняло, да ? Что, а? Небось бабу хотел? Да ? Что? А…? Точно хотел. Вон, все руки в мазолях.
- Это от упорной работы на благо Отечества.
- Знаем мы твое отечество – левая рука что чужая жена.
И вот так весь день. Вообще Нина страшная мужененавистница или просто прикидывается. Ей не повезло с мужем, вернее сожителем – москвичом. Самое лестное выражение о нем – «стрелять таких надо, сразу, прям с рождения.». Говорит, что бьет ее нещадно, и все больше по почкам. Нинка целиком и полностью зловредный человечек – без комментариев никого мимо кассы не пропустит. Нет, конечно, когда покупатели со своими чадами оплачивают товар ,она всем мило улыбается. Но стоит им отойти от кассы – тут то все и начинается.
В отношение женщин выражения: «Кошка драная», «Таких идиоток я еще не видела», «Таких дур я по сто штук в день отовариваю» еще как-то понять можно – вроде бы уже как и общепринято. А вот когда от кассы отходит мужчина – это надо видеть. Взгляд у Нинки становиться как у пантеры перед броском, она аж приподнимается с места. Голос – как у змеи, которой наступили на хвост, то бишь классическое шипение. «Сундук с дерьмом» - шипит она себе под нос, «кладбище бифштексов» - и чего только не придумает.
_ Что, домой хочешь?А…? – после недолгой паузы опять заводит Нина- Ничего, терпи казак. До импотенции, вон как мои, допьешься энергетиков своих, сорокаградусных .
- Хватит трепаться – встревает в разговор вторая кассирша,- лучше, дура, делом займись. А то учишь тебя , учишь , а толку – как с козла молока
Вторая по счету ,но не по рангу, кассирша, Зухра – это просто подарок судьбы для любого садомазохиста. По паспорту она, правда, Зинаида , но красится в черный цвет и при приеме на работу закатила скандал управляющему по поводу бейджика –« Зухра или увольняйте сразу». В конце- концов управляющий сказал, что ему « по хрену» и впечатал в бейдж «Гюльчатай». Так вот и сидит Зухра, уже полгода обиженная . Раньше Зухра-Зина-Гюльчатай работала в каком-то Мухосранске старшим кассиром( за неимением, видимо, в деревне других) и от этого считает себя опытным и ценным работником , хотя, кроме нее этого никто не замечает. Со дня на день Зухра ,по точному выражению Нины, ждет «черножопого принца на беложопом коне.», и посему, к ней на козе не подъедешь.
Нина страшно обрадовалась подобному замечанию подруги:
- А ты корону то приспусти чуть-чуть, приспусти, а то я ведь и разжаловать могу – только перья полетят , на двадцать подушек хватит.
- Женщины, давайте заканчивать – посетители с детьми в зале – вмешиваюсь я.
Конечно, я прекрасно знаю, что никто ничего не услышит – шум в зале от малолетних чад стоит дикий , но иногда подобные перепалки между кассиршами начинали утомлять , а мне еще стоять здесь долго.
Кроме того я – нет, не услышал – хлопок двери в таком гаме вряд ли услышишь ,- почувствовал, что в зал вошел еще один посетитель. Стало как будто чуть светлее и теплее, что ли.
- Здравствуйте – на пороге стояла совсем молодая девушка, скорее девочка лет 14-15. Невысокого роста с черной короткой стрижкой. Одета в синие джинсы, модные дорогие кроссовки и черную приталенную кожаную куртку со стоячим воротничком. За ее плечами висел большой суконный рюкзак, какие сейчас в моде у школьников средних классов, обвешанный, как и положено, всякими побрякушками, среди которых, на самом почетном месте, – с правого бока рюкзака, - болтался плюшевый мишка. Глаза у девочки светились радостью и счастьем.
Кажется , я знаю что со мной произошло – я влюбился в нее с первого взгляда. Нет, не подумайте чего плохого,- влюбился лишь на столько , на сколько может полюбить ребенка сорокалетний мужчина. Просто это прелестное существо , чудо природы , источавшее ауру доброты и жизнерадостности, внутренней независимости и неиспорченности , покорило меня сразу и навсегда. И голос – неокрепший голос молодой девушки - был голосом ангела.
На губах кассирш появилась дежурная улыбка.
- Добрый день – в унисон ответили они.
Девочка вприпрыжку бросилась в отдел, где продавались плюшевые игрушки.
- Вот смотри ,Саш, если взрослому человеку ввести столько гормонов, сколько у подростка, то он умрет от разрыва сердца. – опять начала Нина , – А у этой гормоны скоро аж из ушей брызгать будут. Смотри, как задницей виляет, а в голове одни игрушки.
- Эй , охранник, - перебила мысль подруги Зухра,- А рюкзаки кто забирать будет? Кончай клювом щелкать, а то слюни потекут.
Тут я. наконец –таки, вспомнил и о работе – девочка при входе в зал должна была сдать рюкзак в ящик хранения, и следить за этим – моя святая обязанность.
Я пошел вслед за девочкой, и мне это было приятно. Девочка стояла ко мне спиной, сжимая в руке достаточно крупную пачку денег, и с умилением, наклоняя голову то вправо, то влево, рассматривала игрушечного цветастого динозаврика.
- Извините, девушка – я дотронулся до ее плеча.
- Да, что? – девочка отвлеклась от своих мыслей и повернулась ко мне.
Ах, идиот! Мне бы надо было заметить неестественно желтоватую для ребенка кожу и легкие морщины под глазами ,- что зря в пединституте учился. Но я был настолько очарован, что решительно ничего не замечал.
- Вы должны убрать свой рюкзак в ящик хранения – у нас такие правила. Говоря это, я улыбался, мне было приятно стоять рядом с ней.
- Но, но это невозможно. – девочка смотрела на меня и это были не глаза ребенка, и в них был страх,- Там очень , очень ценные вещи,… они дорого стоят.
И опять я ничего не заметил – охранник гребанный – девушку начинал бить нервный озноб.
- Я лично прослежу за вашими вещами- и я продолжал улыбаться.
Девушка как-то обреченно вздохнула, еще раз посмотрела на динозаврика на полке и подставила мне свою спину. Я помог ей снять рюкзак.
Ее движения были замедленны, руки заводила она слишком, слишком медленно и как-то томно. « Неужели правда - гормоны? – подумал я – Заигрывать, что ли взялась?». Было полное ощущение того, что с девочки снимают не рюкзак , а одежду, всю, до нижнего белья.
Наконец огромный рюкзак оказался у меня в руках. Еще снимая, я почувствовал, что он слишком легок для своего объема. Когда же лямки упали с плеч , под рюкзаком на спине девочки я увидел… горб.
Боже мой, она не была ребенком. Она была карлицей.
Шум в зале сразу притих. Кассирши, с интересом наблюдавшие за всем этим, как по мановению руки уткнулись в свои аппараты. Родители потянули детей в другие отделы, и только один детский голос упорно звучал в ушах:
- Мам, пап, смотрите - кривая тетя, кривая тетя!
Господи, что я наделал? Что карлица должна была чувствовать сейчас? У всех на виду? Так наверное чувствует себя девственница ,раздетая до гола на людной площади. Хотя кого этим сейчас удивишь? Я гнал от себя сравнение «как черепаха без панциря», потому что оно было слишком точным, уместным и … слишком жестоким.
- Извините. Я, я ….а….- стою и ничего не могу сказать . Слова застревают в горле.
- Ничего, ничего. Я понимаю – это ваша работа. – женщина сказала это тем же детским голосом. Но в нем уже не было радости – он был холодным и равнодушным. Ее теплая и влажная, чуть дрожащая от скрываемых переживаний рука успокаивающе коснулась моей ладони.
Конечно, женщина ничего не купила. Развернувшись, она взяла рюкзак, накинула его на горб и вышла из зала ,пробив на кассе шоколадку «Аленка».
Колени подгибались, но все же я подошел к Зухре.
- Как ты думаешь- сколько ей лет?
- Ну, глубоко за 20. Кстати, я это сразу заметила.
- Ах, если бы не горб, какая красавица была бы.- вздохнув заметила Нина, и это были, пожалуй, первые искренние слова, которые я от нее услышал за последние полгода. – Но если бы да кабы, бы…. бы, а вот пока имеем то ,что имеем, как говорится « каждому –свое». – и дальше опять Нинка завела свое ежедневное ху из ху.
Мир покрылся радужными разводами и белыми пятнами, я начинал плохо видеть. У охранников это называется «поплыл». Так, надо срочно перекурить.
- Я тоже хочу – встряла Нина.
- Успеешь. Сначала я схожу, потом ты. Поняла?
- Поняла, только давай, Саш, скорее. А то я здесь сдохну и обоссусь.
Я вышел на улицу и закурил. Стало легче. Осмотрелся по сторонам. Карлица сидела на скамейке недалеко от меня. Рюкзак снова был на ее плечах и любимый плюшевый мишка болтался на своем месте. Лицо ее было поднято к небу, теплые ладошки зажаты меж колен - так сидят обычно дети. . Она улыбалась и в лучах ласкового майского солнца еще более походила на ангелочка, маленького и очень симпатичного. Она жила этим , понимаете, этим миром. Она дышала им и радовалась ему.
Кто – то из древних сказал: «Кроту бесполезно рассказывать о солнце, потому что он его все равно никогда не увидит.» Карлица видела солнце , а я даже боялся поднять к нему глаза – вредно для зрения в моем возрасте. Так кто же из нас калека?
Что за гребанный мир, что за гребанная страна, трижды проклятый всеми город, душный магазин…., магазин…., магазин….
Да , надо докуривать и идти – не ровен час начальство нагрянет и всех поувольняют к чертовой матери за неурочные перекуры. Надо идти… Нина тоже человек, она хочет курить и писать. Надо идти.
Д. Улитин