Слепость

Воронов Ирон
Что бы ты вспоминал, если бы ослеп в эту самую минуту?
Пропустив по венам любимую музыку, нуждался бы в теплых касаниях?
Новые письма в старых конвертах, что в свежеокрашенных ящиках спрятаны.
На ощупь.
Куда их?
Что бы готовил на завтрак, обжигая руки со скуки, когда чайник надрывается от свиста?
До отвращения пересушенное постельное белье, пахнущее бессонницами и кропотливой работой над своей грустью.
Светлыми линиями, пчелиными сотами, твоими исковерканными правдами.
Нежными смыслами, мимо проходящими.
Ловил их за руки.
К себе тянул - упирались. Теперь слишком маркие перчатки, брезгливо даже коснуться.
Шею давит, наверно, плохо выстрадал. Иль плохо выдумал.
В глубине. Застыл.
В аквамариновой.
Сорви фотографии. По одной в чужие ящики прячь.
Срывайся. Хоть на кого-то, хоть на ступеньках.
Сделай хоть что-нибудь.
Сам себя вытащи из чужих голов. Запакуй, отправь адресату.
Свежеокрашенные ящики... Много писем.
У меня что-то горит. То ли кухне, то ли в себе.
Сделай что-нибудь.
Беги, беги с этих мест гиблых скорее.
От этих книг, музыки, людей тобой не любимых.
От любимых тоже беги, ради себя/ненужного.
Старайся вывести пятна от горечи.
Давай закопаем в саду эти запятые пропущенные, забьем на смерть случайности и будем сидеть ослепшими.
Такие, такие запоздавшие. Эти люболи в горле застрявшие.
Господи, куда себя деть, если даже они стали противными?