Veni – vici
Смутный образ явился во сне – желанно-мужественный, в ослепительном дождевике с радужным подбоем. Разве что кинематографично-архаичные усы а ля "унесённые-ветром-дали" вызвали сомнения, но усы, в конце-то концов, можно и убрать, если что... Зато бледное лицо с хмурым, клетчатым от вертикально-горизонтальных задумов, лбом очень впечатляло. А уж небесные глаза! А кривоватая земная усмешка...
– Ты кто? – наконец, я решилась потревожить сновидение, которое никуда не стремилось, медитируя на самом увлекательном месте моего сюжета.
– А ты? – отразил пришелец и ещё глубже сосредоточился.
– Ну, я-то знаю, кто я. И к кому может завести неосведомлённость в подобном вопросе – тоже.
– Ну, это и мне известно, – поддакнул усатый обладатель плаща с меняющим цвет подбоем и, словно искушая слова и смыслы, снова погрузился в медитацию.
– Погоди, определиться бы...
– Да пожалуйста – определяйся. Только я тут при чём?!
– А при том, что это же ты пришёл ко мне – без приглашения, кстати. Вот потому ты очень даже тут во-при мне! И не отпирайся, бесполезно... – моя бредно-вредная горячечность, похоже, забавляла более, чем озадачивала. Причём, нас обоих.
– Ну, да... строго если – и что? Кстати, следует говорить „не запирайся“ – всяко точнее. Пришёл...
– Увидел...
– Ты меня увидела, я-то ничего особо ещё и не углядел... – смутный мужественно не выходил из желанного образа и не вёлся на мои подсказки.
– Хорошо. Пусть я увидела. Но...
– А без "но"?
– Ладно, насчёт "увидел", и правда, поспешила...
– А ты всегда торопишься. И наяву тоже. Торопишься и горячишься.
– Ээ... тогда про "победил", судя по всему, лучше и не заводить...
– Отчего же, про это – с удовольствием! Побеждать я люблю.
– А побеждённых?
Мои надежды на совершенно определённые отношения со смутным заметно приободрились. Тем более, он, несмотря на задекларированную отстранённость – а вообще, какая в моём же собственном сне может быть от меня отстранённость! – весьма неплохо ориентируется в моих слабостях. Эвона как про спешку реально завернул...
– А чего побеждённых любить? Это победителей – любят, а побеждённых – судят. Или о побеждённых судят... по их победителям.
– Вот прямо так можно сразу и записать?!! – моя обуреваемая инстинктом помогущественней "основного" рука потянулась за приготовленным для внезапных ночных откровений блокнотом, сбив с тумбочки лампу, будильник и забытую с вечера кружку морковного сока со взбитыми сливками и шоколадной стружкой.
После я не раз возвращалась к этому мигу, пытаясь понять, что всё-таки, в первую очередь, помешало задвинуть мою графоманию: неусмиряемый будильник, вспыхнувшая орудием пытки лампа или оранжево-молочные реки, превратившие подушку и простыню в невыносимо сладкие берега...
Лесные сны, ле-сны е-сны, ле-сны-е-сны, л’е-сны-е-сны...
"Каждый четвёртый получает пулю!
Три счастливца сегодня уже были... "
(Надпись на одной дверной табличке из магазина декораций, сюрпризов и всевозможных приколов)
Лес, если он правильный лес – полон чудес в любое время любого года. А уж осенью... Осенью правильный лес сам становится чудом. И так – до новой осени. И неважно, ведёт ли к нему какой-нибудь "таинственный путь", таит ли он "земляничные поляны", грибные прииски, клюквенные болота, брусничные, малиновые, черничные, голубичные, можжевеловые кусты, говорливые ручьи... Неважно – лиственный он, хвойный или смешанный... Цвёл или не цвёл в нём папоротник, много ли в нём зверонароду... Опасен ли он своею красой или прекрасен во всей опасности своих искушений... Всё, что мы только можем себе намечтать, всё, что нам ещё даже не снилось... и ещё нескоро предстоит узнать... дышит, распускается, зреет в лесу, поёт, рычит, шуршит, звенит, крадётся, опадает и манит...
Мой лес – за окном. Волнуется как море, шумит кронами, брызжет пеной бело-розовых лепестков отцветающих деревьев или проливается мёдно-золотым дождём листвы... Донашиваю его мифы, насыщаю секреты, раздуваю сокровища.
Ну, озверела. А что, со сна – с кем не бывает... Особенно, при попытках вторжения. Раньше в дебри моих фантазий, миров, вдохновения ходы были свободны. И, как это почти всегда со свободой, пытающейся проявиться там, где её, по большому счёту, привыкли больше декларировать, чем соблюдать, мирные охотники за вениками, истинами и другими дарами попадались так же редко, как и настоящие хранители единой сути. Не говоря уж о славных рыцоженосцах, железновосеках, страшудищах, а также об иных волнующих условной, а лучше – безусловной мужественностью образах.
Почему меня продолжает вдохновлять не столько сходство, сколько полярность во всех смыслах – догадываюсь... А с разных сторон слышно: "да уж довольно, хватит, настрелялась" – и тут же сияющей искрой: а ведь это непревзойдённое волшебство – то самое, что одно только и незыблемо, что изменяемо лишь в беспредельной неизменности идеала. "...что движет Солнце и светила"...
От погасшего дня-огня ли, нечистой ли мысли пострадала свобода моего входа, но – не стану скрывать – первый сломанный мною указатель ко мне же доставил несравнимо больше, чем первый съеденный когда-то Баунти или даже первый "четвёртый", пожелавший прорваться в мой зачудоченный лес.
Ну, и как я думаю, чем это всё может закончиться?
Во-первых, я перестала думать – в самом безграничном понимании этого слова – ещё несколько лет назад. Во-вторых, воображение моё неутомимо изобретательно, а возможно, даже и всесильно, что пока ещё не доказано для науки, но вполне естественно для меня самой. В-третьих и самых главных, лес моих снов, слов, фантазий, мечты и вдохновения трепещет, танцует, творит... не только за окном. Он и сам – окно, вернее, бесчисленные окна... наподобие тех, что открываются на мониторе. А значит, конца не будет. Никакого, в принципе