Остановись, мгновенье!
Счастье переполняло душу, струилось через щелочки глаз, пробивалось наружу искристым смехом…. Он говорит, что любит меня! Он меня любит! И это правда! Как здорово жить на свете, глядеть в его лучистые глаза, которые глубоко спрятались в глубине нависающих бровей, и слушать, слушать его теплые слова.
Вика и Виктор, обнявшись, стояли в салоне автобуса, никого не замечая, спиной ощущая присутствие вокруг множества народа, но окружавшие их люди были сейчас безлики: влюбленные видели только друг друга.
Виктор нежно обнимал девушку за талию, она покачивалась в такт движущемуся автобусу и смеялась, смеялась. Было заметно, что парень старается быть остроумным. Вот он сказал, обращаясь к рядом стоявшим пассажирам: «Это моя девушка! Так что, мужчины, не смейте на нее смотреть! Не то…». Никто в автобусе не рискнул сделать какое-либо замечание, все молчаливо внимали счастливому смеху Вики.
В первый раз он увидел ее случайно, когда возвращался с работы домой. Ему показалось тогда, что это фея, спустившаяся с небес: настолько она была красива – правильные черты лица, четко очерченные брови и волосы до плеч. Она медленно плыла над землей… Только… Лицо ее было печально, глаза опущены в землю. Как потом оказалось, она плохо видела без очков и поэтому прошла мимо парня, даже не бросив на него взгляда.
Вика спешила в общежитие, где проживала после окончания техникума. Виктор тайно наблюдал за нею всю дорогу, вплоть до дома, к которому она подошла, после чего остановилась рядом с выходившей из пятиэтажного здания подружкой.
«Ба! Да она и живет-то напротив мужского общежития, где и я сейчас обитаю», - с ликованием подумал тогда Виктор и поспешил домой, где рассказал об этой встрече своему другу, Леше, который, выслушав восторженный рассказ приятеля, молча подошел к окну:
-Это она там с подружками возле дверей общаги стоит?
- Да!
- Считай, что твоя проблема решена: это – Вика, она практику после окончания техникума проходит в моем же цехе…
На следующий день, вечером, в дверь Викиной общежитской квартиры постучали: перед ней стоял Леша и незнакомый высокий парень с охапкой душистых цветов. После этого дня букеты были каждый день, они стояли в Викиной комнате вначале в вазочке, потом в трехлитровой банке, затем… в ведре: жаль было выбрасывать еще не засохшие, свежие цветы.
Цветы, к которым она после определенных событий стала относиться равнодушно. Наверно, потому, что они были уже не от него… И стены общежития почему-то стали нестерпимо давить…
Общежитие…. Почему общежитие, а не собственная квартира? Ведь это ее родной город, здесь она родилась, жила в самом его центре, рядом с домом известного импресарио Сергея Дягилева, пока ее родители не решили устроить свою и ее судьбу по другому: надумали уехать из Перми на родину отца, в шахтерский поселок в Свердловской области.
«А где же море?»
Вика помнила себя лет с пяти. До наступления этого момента она постоянно ощущала на себе чьи-то руки, ее куда-то несли, затем везли, она слышала голоса, что-то отвечала в ответ: все это фрагментами отложилось в памяти, однако ей никак не удавалось упорядочить все происходящее в сознании.
Первое, что она помнила - очень большой водоем, который ей, малышке, казался морем. Мама Тома называла эту воду «рекой Камой», куда они каждый день с удовольствием ходили купаться, потому что жили совсем близко.
В памяти запечатлелся шум большого города, скрип трамвайных колес, огромные, до неба, дома, широкие аллеи и улицы, полные машин, и… фонтаны. Все это фрагментами всплывало у нее перед глазами, и Вика думала, что это необыкновенный сон.
Вот огромный зал вокзала, в котором, казалось, потолок поднимался очень высоко, так, что доставал до неба и странно звучал незнакомый голос; потом подошел длинный зеленый вагон, мама, держа Вику за руку, с кем-то попрощалась и вслед за папой они вошли внутрь, туда, где по бокам располагались двухъярусные полки. Вика лежала и слушала перестук колес, доносившийся откуда-то снизу. Она тогда не знала, что этот поезд увозит ее из родного города в неизвестность… навсегда.
Они долго тряслись на ухабах, добираясь на перекладных, до шахтерского поселка, куда ее и маму из большого города увозил папа… И вот они стоят возле большого дома и флигелем и баней. Скрипнула дверь и на крыльце появилась дородная простоволосая женщина, в широких юбках до пят, повязанных сверху фартуком, и со слезами бросилась папе на шею. Вика помнит, как папа все отворачивался от ненужных ему лобызаний, затем вытер ладонью щеку и, неловко переминаясь, в смущении сказал: «Вот... Семью привез». Женщина с подозрением оглядела приехавших и сказала: «Нук, чо, проходьте чо ли».
Вика засмеялась и, взглянув на маму, затараторила: «Мама, почему эта тетя говорит такие смешные слова?» Юбки заколыхались, а их обладательница гневно взглянула на Вику и дернула плечом: «Ишь, гороцка приехала…». Папа сердито сказал: «Это не тетя, это твоя бабушка Маня».
Мама смутилась, взяла девочку за руку, повела по высокому крылечку в дом. Бабушка приотстала и со словами «вы проходьте, проходьте, а я тут малую нужду справлю», открыла дверь в огород, встала на грядке, расставила ноги пошире и… Вика услышала, как зажурчала вода. Девчонка обернулась на звук, удивленно вытаращила глаза, но внезапно ощутила толчок в бок: мама поспешила увести ее вглубь сеней дома.
- Мама, а что это было? Почему бабушка пописала в штанки?
- Молчи, Викуся, молчи...
(Много позже Вика узнала, что в то время многие бабы в поселке ходили без нижнего белья).
В большой горнице за столом восседал лысоватый дядька, вокруг на лавках сидели молодые тетеньки и дяденьки - так показалось Вике.
- Здравствуй, отец! - сказал Викин папа, пожал руку старцу, затем щелкнул по носу одного из молодых парней, сидевших за столом. - Привет, гаврики.
- Здравствуй, Павлик. Вот мы и дождались старшего брата.
- Да, теперь будем дом строить для моей семьи, - приподнято сказал папа, и все засмеялись.
Вика, поддаваясь всеобщему веселью, радостно завертела головой и спросила:
- Мама, а сегодня мы пойдем на море купаться?
Мама неуверенно посмотрела на папу и сказала: «Нет здесь моря, деточка…»
- Да здеся вообще нету никакой воды, кроме колодезной, - с досадой вставила баба Маня, приставляя табуретку к столу, а лысоватый дедушка Алексей добавил: «Жить пока будете у нас, а потом и дом вам поставим…»
Знакомство
Помахав рукой маме, отправлявшейся в больницу, потому что у нее вырос большой живот, который, наверно, нужно было полечить, Вика вбежала по лесенке в сени вновь построенного дома и вошла внутрь большого пространства с тремя окнами, без перегородок, всей грудью вдохнула воздух: вкусно пахло свежевыструганными досками.
У Вики теперь был свой большой дом, который поставлен очень удачно – окнами на восток, на горе, с которой виден весь поселок, а сразу за огородом начинается лес, где росло много ягод и грибов, что ее очень радовало. Огорчало лишь то, что не было рядом родного «моря», к которому Вика по-детски успела привязаться.
Побродив по дому, Вика вышла во двор и посмотрела на высокие дощатые ворота с фигурной планкой наверху: «Пожалуй, можно туда залезть…», - подумала девчонка и вскарабкалась по поперечине наверх. Ох, какой отсюда открывается вид! Прямо перед домом проходит дорога, за ней – череда домов, лежащих в низине, а чуть сбоку – проулок, в котором растет развесистая липа. Кажется оттуда, из проулка, в нашу сторону кто-то идет!
Послышались мальчишеские голоса и на дорогу вышли два подростка: один из них обмахивался веткой березы, и суетливо что-то говорил, другой, тот, что повыше, пребывая в спокойствии, складным ножом отесывал палку.
Вика взглянула на этого «спокойного» парня и внутри у нее что-то екнуло. Ей захотелось куда-то спрятаться, исчезнуть, только лишь бы он не увидел ее, потому что сейчас она почему-то не сможет ни с кем общаться, тем более, с ним. Но было поздно! Они ее уже заметили!
- Смотри, Санька, вон она, эта девка, которая приехала из города, на воротах сидит! – сказал тот пацан, что был с веткой.
- Ну и пусть сидит. Тебе, Колян, что за дело?
- Эй, ты! Чего там прячешься-то? Ты чо, боишься нас, чо ли?
- Отстань от нее. Пошли давай…, - промолвил Санька и они направились вдоль улицы вглубь поселка.
Вика не понимала, что с ней происходит. Сердце колотилось так, что пульсировало платье на груди, щеки побагровели, а ноги настолько ослабели, что она чуть не свалилась с ворот на землю. Ничего себе! Что это такое со мной?
Она спрыгнула с поперечины. Тут взгляд ее упал на маленькую опрокинутую коробочку, лежащую рядом с ее ногами. Вика взяла коробочку в руки…. И закричала! Из нее выпала змея и быстро уползла в сторону лежавших во дворе досок. Опять змея! Прошлый раз змея забралась в вазочку, оставленную в беседке, которую отец построил в огороде…. И эту вазочку в руки взяла именно Вика! Наваждение какое-то…. Не иначе, как дом мы построили на змеиной горке!
Ну да ладно… Хорошо, что убежала, а то могла бы и укусить…. О другом надо сейчас подумать…. Что же такое с ней происходит каждый раз, когда она видит этого парня? Спросить об этом было не у кого: мама постоянно занята: то моет, то готовит, то папе помогает – держит доски, когда он их отрезает, потому что… дом-то еще достраивать надо. Да и живот у нее болит…
Вчера она сказала Вике, что скоро у нее появится сестренка или братик. Так вот, Вика сказала, что ей нужна сестренка. Откуда только они ее принесут, неизвестно. Наверно в магазине купят… И все-таки, что же с ней такое происходит?
Ностальгия по Каме
Бабушка Маня сказала, что в поселке нет никакой воды, кроме колодезной. Это неправда! Вода есть: в виде двух речушек, рассекающих поселок в разных его сторонах. Еще одна речка выбегала из леса, что в километре от Викиного дома. И сейчас они с мамой идут туда полоскать белье: Вика тащит за руку двухгодовалую сестренку Таню, а мама несет на коромысле ведра с постиранным бельем.
Мама расстелила на поляне одеялко, посадила на него Таню, возле нее устроила Вику, и принялась за дело: расчистила от камней русло речушки и начала полоскать белье.
Вика смотрела на искрившуюся, бегущую по округлым камням, воду и вспоминала свое пермское «море» - величавую реку Каму, оставшуюся в большом городе любимую бабушку Шуру, ее вкусные пирожки…
- Мама, а когда мы поедем в Пермь?
- Мы, деточка, не поедем – лишних денег у нас нет, а ты поедешь… в следующее лето.
Тут Вика обратила внимание на бугорок под одеяльцем, на котором они с младшей сестрой сидели. Откинув уголок одеяла, девчонка вскрикнула и отскочила: змея! Мама одной рукой схватила Таню, другой – встряхнула одеяло, в сердцах сказала:
- Все, сегодня мы ходили сюда полоскать белье… последний раз!
Следующий день выдался очень жарким, настолько, что казалось, что от нестерпимого зноя скручиваются листочки на деревьях. Пока мамы дома не было – она вместе с папой работала на кирпичном заводе, Вика сидела с сестренкой дома. Вдруг она заметила, что Таня ртом ловит воздух, не в силах дышать: горячий воздух обжигал внутренности. Что делать? Взгляд упал на кадушку с водой. Идея! Вика схватила ковшик и стала поливать из него сестренку, потом себя…. Это было здорово! Такое знакомое чувство! Они в жаркий летний день… купаются в Каме!
«Меня никто не любит…»
Облачно и дождливо…. Хочется плакать… Почему меня никто не любит?
Раньше, когда не было Тани, мама постоянно читала мне на ночь сказку, а теперь нет. Может потому, что я уже сама научилась читать, и, говорят, что очень рано – мне всего лишь шесть лет. Не спроста к маме приходил корреспондент из газеты, делал о ней заметку, как о выдающейся каменщице, и говорили они еще и обо мне. Мама тогда ему сказала, что я – ребенок очень ранний, а он нас сфотографировал и поместил фото в газету… Нет, не поэтому она перестала меня укладывать спать… Просто по вечерам сестренка постоянно капризничает, вот она и занимается только ей… Обидно!
Папа все свободное время пропадает в своей плотницкой мастерской, а вечерами читает книги… Ему тоже некогда со мной поговорить.
Бабушка Маня меня и вовсе терпеть не может, обзывается «городской» и все время заставляет меня работать в огороде, где каменистая глиняная почва, совсем непохожая на песчаную пермскую землю, которую можно при надобности с легкостью разрыхлить, а не ковыряться в ней часами, как здесь.
Санька тоже на меня внимания не обращает. Спокойный как удав. Хоть бы один раз поглядел на меня, ведь я его очень люблю! Ой! Что это я сейчас подумала? Разве можно любить чужого человека? А он мне… никто: не папа, не мама, не сестренка, не бабушка…
Бабушка…. Есть у меня бабушка, которая меня любит: это бабушка Шура. Но она живет так далеко – в Перми.
Вика сидела на воротах и вовсю жалела себя. Она не обращала внимания на моросящий дождь, не заметила, когда он кончился, и выглянуло солнце. Она страдала.
Вдруг услышала где-то внизу мужской голос. Вика, опустив голову, перегнулась через поперечину, шириной в доску: там стоял высокий мужчина, который только что шел со стороны леса, а поскольку Викин дом по порядку стоял первым в улице, он и подошел к нему.
- Какая красивая девочка…, - вкрадчиво сказал незнакомец и ласково улыбнулся. – Как тебя зовут, красавица?
- Вика…, - оторопело пробормотала девчонка.
- Вика, у тебя дома, наверно, есть какие-нибудь таблетки…. У меня что-то голова болит, - сказал он и поморщился.
- Конечно, конечно…, - Вика спрыгнула на землю и отворила ворота. Провела мужчину в дом, достала аптечку. Незнакомец пальцем поковырялся в груде высыпанных из коробки упаковок, сказал без сожалений в голосе:
- Здесь нет моих таблеток…
Затем взглянул на Вику масляным взглядом и сел на кровать рядом с нею. Вика перестала дышать. Он положил руку ей на колено, глядя девчонке в глаза начал шептать непонятные слова, при этом край Викиного платья под его запястьем продолжало двигаться вверх.
Вика резко вскочила и отбежала от незнакомца на безопасное расстояние:
- Уходите отсюда! – и, видя, что незваный гость никак не реагирует, добавила:
- Сейчас мама придет на обед!
Когда незнакомец выбежал на улицу, Вика спешно заперла ворота и подумала: «Гад какой, так ласково смотрел…. Так глядят только те, кто любит…. А за что интересно меня может любить совсем незнакомый дядька?»
Вечером Вика рассказала о непрошенном госте маме, которая почему-то очень испугалась и долго бормотала себе под нос: «Гад какой, ах, гад какой…».
Созидание и… Карибский кризис
Пожалуй, здесь, в поселке, тоже весело жить - все вокруг чем-то занимались, строили, созидали, как и повсюду в послевоенной стране Советов: работали предприятия, и каждый день мимо Викиного дома специальный автобус возил рабочих на рудник «Победа» и обратно; напротив ее дома, в низине, помахивал стрелой леспромхозовский кран, гудела мебельная фабрика, в двух школах училась детвора, в больнице лечили от гриппа, а вечерами трудящиеся отдыхали в поселковом клубе; Викина мама и папа работали на кирпичном заводе - требовался материал для строительства двухэтажных жилых домов на панорамной горе поселка.
Оказывается, делать это для них было не впервой: еще, живя на прошлом месте, они возводили Пермский нефтеперерабатывающий завод, затем трудились на судоремонтном заводе в Верхней Курье, где парторгом был брат маминого отца…
А теперь они это же делают здесь, точно так, как поется в победных песнях, звучащих по радио!
И все бы хорошо, если бы однажды из репродуктора не прозвучало «Тревога!» Это был осенним дождливым днем, накануне воскресенья… Папа ходил по дому возбужденный и, смеясь, все вспоминал случай, когда Никита Сергеевич на ассамблее ООН, произнося речи, стучал кулаком по столу, а затем снял с ног ботинок и стал громыхать им по трибуне.
Папа расхаживал из угла в угол, и никак не мог успокоиться: «Мы им покажем! На кого они голос подняли?» И только мама, обеими руками обнимая сестренок, тихонько сидела в углу и всхлипывала: «Что же будет? Опять война?»
Вика, уловив настроение взрослых, подошла к окну, и, насупившись, глядела на собиравшегося куда-то уходить, отца: «Папа, ты скоро вернешься?»
- Не знаю, дочь. Видишь ли, когда я служил в послевоенные годы в Германии, то там наводил порядок. Теперь вот надо порядок соблюсти во всем мире…, - сказал папа, взял рюкзак, обнял жену, детей и выбежал из дома на дорогу, где уже стоял грузовик, в кузове которого сидели мужчины призывного возраста.
Вика помнит тягостное настроение этого дня: у мамы все валилось из рук, она периодически подходила к окну, всматриваясь вдаль, где на востоке возвышались лесистые горы.
- Мама, почему ты смотришь в ту сторону, ведь папа уехал в… другую?
- Лишь бы он вернулся целым и невредимым… с той стороны.
- А куда он уехал?
Мама вздохнула и погладила Вику по голове:
- Тебе пока не понять. Это политика. Карибский кризис… Холодная война…
- А разве война бывает… холодной?
- Еще как бывает…. Лишь бы не было войны… горячей.
Вика ненадолго задумалась, потом спросила:
- Но папа сказал, что он поехал наводить порядок… в мире? Наверно, это очень долго…. И он вернется нескоро…
Вика помнит, что этой ночью ей почему-то не спалось, она слышала, как за стенкой ворочалась и вздыхала мама….
Как стало известно потом, тревога была учебной. Машина с «бойцами» возвратилась с пункта сбора на следующий вечер, как раз понедельнику, так что папа на работу успел вовремя….
Первый раз в первый класс
Раннее погожее осеннее утро… Вика еще раз критически оглядела себя в зеркале, поправила бант, высунула язык и засмеялась. Сегодня она первый раз идет в первый класс! У нее уже собран портфель, где аккуратно лежат учебники, прописи и пенал, в котором уместились ручка с пером, чернильница, карандаш и резинка.
Все готово в школу! Осталось выяснить кто ее в эту школу поведет…. Хотелось бы с мамой, но мама с папой уйдут рано на работу, наверно, попросят это сделать тетю Люсю, мамину сестру, которая тоже приехала из Перми и теперь собирается переехать в соседний поселок Верхний Тагил, где развернулось грандиозное строительство ГРЭС и комбината строительных конструкций. Говорят, раньше там стоял демидовский завод, а с середины пятидесятых по распоряжению Москвы появилась строительная организация, и теперь там уже успел вырасти целый город!
Тетя Люся с Викой под ручку торжественно спустились с горы по грунтовой дороге вниз, и пока они шли, наблюдали, как изо всех домов выходили школьники с букетами цветов, переглядывались между собой и чинно шествовали дальше. Родители первоклассников проводили своих детей до ворот школы, помахали им рукой и поспешили на работу.
Учащихся построили в шеренги и вывели на линейку…. Вика помнит, как перед ними с приветственной речью выступал директор школы Андрей Николаевич Чичиланов. Что именно он говорил, она не слышала: настолько была возбуждена, она запомнила только его добродушное выражение лица и поблескивающие на солнце позолоченные очки.
Первая учительница Вике очень понравилась: это была красивая молодая женщина, с вьющимися волосами до плеч, в зеленом крепдешиновом платье с поясом.
Первоклассники боязливо озирались, однако, когда учительница привела их в класс, разместились за партами именно там, где им и хотелось. Вика оказалась за первой партой на третьем ряду от окна.
Вначале ученики при перекличке отозвались на свою фамилию, учительница внимательно, не спеша, оглядела каждого. Потом просто побеседовали, рассказали о том, как они провели лето. «Наверно, Галина Ивановна проверяет, насколько у нас развита речь», - подумала Вика, и тут прозвенел звонок.
Мальчишки рванули из класса в коридор, девчонки повернулись друг к другу, а Вика подошла к окну: там, рядом со школой, был… обвал! Наверно, здесь раньше была шахта, потом оборудование убрали, а глиняная дыра в земле так и осталась, постепенно наполнилась водой, и образовалась мощная ловушка: стоит в нее угодить, уже не вылезешь – засосет.
Прозвенел звонок на урок… чистописания. Вика старательно, зажав зубами нижнюю губу, выводила палочки в тетради! И все ради того, чтобы получить похвалу от Галины Ивановны! И она ее получила! Вне себя от счастья она вылетела из класса: сейчас она расскажет об этом маме, чтобы и она тоже сказала: «Вика, ты молодец!» Но…. У дверей школы стояла не мама, а тетя Люся, которая пришла встречать ученицу из школы. Счастье померкло…. Как же я могла забыть, что сегодня мама на работе! И девчонка побежала к дому бегом, так, что тетя Люся едва за ней поспевала.
Эх, подружки, подружки
Когда папа с мамой еще занимались постройкой дома, то подружились с соседями, у которых тоже были дети приблизительно Викиного возраста. Все вместе они отмечали различные праздники, совместно ходили в еловый парк, оборудованный, как место развлечений, устраивали посиделки на поляне, за Викиным огородом. В одной семье Вика сдружилась с девочкой Лидой, которая была старше ее на два года, а в другой семье – с Любой.
Поскольку Лида была старше, то она считала себя исключительно умной и помыкала всеми ребятами, живущими поблизости от ее дома, однако она помнила, что Вика приехала из большого города, где живут по не совсем понятным законам, поэтому в открытую ее обижать не смела. Напротив, она ей подражала… даже в одежде: купит мама Тома платье дочери, Лида тут же бежит к своим родителям с требованием купить ей такое же.
Особенно Лиде нравился матросский костюмчик, привезенный Викой еще из Перми. Потому что о Вике в этом костюмчике одобрительно отозвался Санька, тот самый, который своим спокойным гипнотическим взглядом мог заставить любого делать все что угодно.
Лидка быстро поняла, что Вика находится под его непонятным влиянием, очень сильно перед ним робеет, смекнула, что можно запросто «опустить» ее перед ним и начала действовать. Как-то вечером она подговорила ребят отправиться всей гурьбой на кладбище, уверяя, что эта «городская» обязательно спасует и придумает для себя кучу оправданий по поводу своего неучастия в этом рискованном мероприятии.
Вике, наоборот, было страшно интересно побывать ночью в лесу, да еще в таком необычном месте! Но…. В это время Вику окликнула мама…. Девчонка с досадой повернулась на зов, забежала в дом: мама попросила ее сделать какую-то мелочь. Вика, в обиде сжав губы, быстро закончила свое дело, скороговоркой дала маме понять, что ей сейчас совсем некогда, намечается очень интересное приключение, о котором она, безусловно, потом маме расскажет, после чего выбежала на улицу…. На том месте, где только что все стояли, сейчас никого не было! И на дороге, ведущей к кладбищу – тоже! Может быть, они уже ушли далеко? Но разве можно за такой короткий срок преодолеть расстояние длиной в километр?
Вика в тревоге побежала в сторону кладбища, рысцой преодолела участок грунтовой дороги, и вбежала в лес: ее окружили сумерки, но она продолжала свой путь почти вслепую. Преодолев прямой участок пути, оказалась за поворотом. Впереди никого не было! Она остановилась.
Вдруг с обеих сторон дороги послышался вой! Вика задрожала…. Но тут, кто-то из ребят не выдержал и рассмеялся. Пришлось всем участникам розыгрыша выходить из своих укрытий…. Однако Вике было не до смеха, тем более что она подозревала недобрую подоплеку у этой шутки. Так и оказалось!
Лидка вышла из кустов, с ликующим видом Наполеона-победителя встала на грунтовой дороге, и под всеобщий смех сказала, да так, словно ударила Вику по щеке:
- Вот видишь, Саша, она готова бежать за тобой хоть на край света!
Ребята, посмеиваясь, повернули обратно. Вика некоторое время стояла, не шелохнувшись, не в силах поверить в предательство «подруги», потом сорвалась с места и понеслась вперед, по направлению к речке. Она летела, не разбирая дороги, пока речка не преградила путь, всхлипывая, ополоснула лицо от слез, в забытьи повторяя: «Гадина, гадина, гадина!»
С этого дня в сознании и памяти Вики произошел первый «выброс»: в ее жизни уже не было Лидки…. И всех тех ребят, которые пошли у нее на поводу и посмеялись над Викиным чистым чувством – первой любовью…
Вика подружилась с девочкой из класса – Данькой, которая была смешливой девчонкой, Вике это нравилось, ей постоянно хотелось ее повеселить. Сама она считала, что в ней с некоторых пор проснулся дремавший ранее юмор, на многие вещи она теперь смотрела сатирически, и вместе с Данькой они постоянно над чем-нибудь смеялись. Например, во время уроков за спиной учителя корчили рожи, следуя за хромающим дедушкой, копировали его походку, а однажды ради смеха отдубасили ни в чем не повинного робкого парня портфелями по голове.
Данька была из многодетной татарской семьи: у нее было шесть сестер и один брат. Ее отец постоянно пил, бил мать и они всем семейством бежали к Вике домой. Мама размещала их на полу на большой дальней веранде. Удивительно то, что, несмотря на такое житье-бытье, все девочки из этого семейства всегда были чистыми, ухоженными, и при этом росли незлобивыми.
Злобствующей была девочка-соседка Даньки, она тоже была татаркой по-национальности и очень хотела, чтобы Данька дружила только с ней, тем более что у них у обеих есть особенность: они могут изъясняться на своем языке, да так, что никто, кроме «своих» и не поймет. И Данька, легкомысленно посмеиваясь, позволяла с собой дружить либо Вике, либо Флюрке.
Однажды Вика в своем оранжевом зимнем пальто возвращалась домой из школы. Сзади ее пристроились эти две подружки, ехидно смеялись, разговаривая на своем татарском языке. Вика в задумчивости брела вдоль улицы, думая о том, что зима нынче что-то задержалась, неизвестно, когда же зажурчат ручьи и вернутся из теплых стран птицы…. Обгоняя ее, Флюрка злобно прошептала: «Эй ты, морковка!», после чего Данька весело засмеялась.
В этот день в осознанной памяти Вики случился второй «выброс» - не стало в ее жизни Даньки. С этого момента, что бы эта горемычная подружка ни делала, как ни старалась вернуть к себе Викино расположение, это ей никак не удавалось. Правда, был один случай…. Но об этом немного позднее….
Такая разная… любовь
Вика любила лес. Он казался ей царством, где живут волшебники. Позже она напишет в своем дневнике, что жила в доме на окраине поселка, и каждый день робко, бережно касаясь трепещущих веток, входила в него. Ей казалось, что все деревья в лесу живые: в каждом из устремленных кверху стволов бьется уязвимое сердце, и они настороженно смотрят на подходивших к ним людей, поглядывая то из-под кудрявой челки березы, то из-под «ёжика» елки, то из-под классического брасса сосны. Присмотревшись и привыкнув к ней, деревья принимали ее в свой хоровод, и тогда начинался кавардак и веселье. Девчонка пряталась среди колючих иголок ели от лукавой глазастой березы, затем в ликовании выбегала на поляну и пыталась скрыться от озорной, шаловливой рябины, которая в ее представлении всегда была мальчишкой с кудрявой челкой, то, едва отдышавшись, влезала на гостеприимную, спокойную, мудрую сосну, уютно устраивалась на ее ветвях, и, обхватив ствол руками, приникнув к нему всем телом, вникала в ее умные, успокаивающие речи. От сосны веяло надежностью и вечностью.
Вика никому никогда не говорила, по какой причине она каждый день карабкалась на сосну…. А причина заключалась в том, что эта сосна соседствовала с проселочной дорогой, по которой мог пройти или проехать на велосипеде Санька. Вика до сих пор так и не посмела заговорить с ним, настолько сильны были чувства.
Но однажды, увидев, как Санька с неразлучным другом, сидя верхом на велосипеде, направляются в сторону речки Слоновки, на своем железном коне она поехала за ними. Спуск к реке был очень крут, но Санька настолько мастерски умел ездить на двухколесном транспорте, что Вика не удивилась, когда он потихоньку, осторожно съехал вниз. «Они направляются на то место, где когда-то мы сидели с сестренкой Таней, и когда из-под одеяла выползла змея! Мне тоже надо съехать вниз! У меня получится!», – самоуверенно подумала Вика. Как она ошиблась! Но…. Она никогда не забудет тот сочувствующий взгляд, устремленный Санькой на нее: она стояла у велосипеда, после падения больше напоминающего восьмерку, с ободранными коленками, выпачканная в грязи, с фингалом под глазом и улыбалась….
А однажды Санька прокатил ее на велосипеде. Нет не на заднем сидении, а на раме! Этих нескольких минут она не забудет никогда! Она думала тогда, что сердце выпрыгнет из ее груди! Она ощущала на своем затылке его тяжелое дыхание. Наверно, ему было непросто крутить педали за двоих, Вика ведь уже почти девушка, очень рослая и весит шестьдесят килограммов.
Вика понимала, что испытываемое ей чувство называется первой любовью. Понимала, почему парни постарше обращают на нее внимание…. Среди них был и Илька… с непонятным взглядом блудливых глаз.
Однажды Вика возвращалась из школы, немного поодаль брели ее бывшие подружки Данька и Флюрка. Вдруг перед Викой вырос силуэт…. Это тот парень с блудливым взглядом! Он, не слова не говоря, повалил девчонку на землю, лицом уткнулся ей в щеки и, вращая головой, стал искать ее губы. Вика выставленными вперед руками нашла подбородок напавшего на нее, приподняла его вверх, так, что он не мог больше дышать ей в рот.
Тут подскочили ее «подружки» и начали лупить Ильку портфелями по башке, после чего он быстро ретировался: однако не смог признать поражения, а может, просто уйти, не напакостив, поэтому для того, чтобы хоть как-то Вику унизить, взялся рукой за интимное место.
Заливаясь слезами, Вика полетела домой. Увидев и выслушав плачущую дочку, мама сразу приняла решение: идти к Витьке домой и отчитать его при его же родителях. В этот же день Илькина мать, держа его за шкирку, привела к Вике и велела просить у нее прощения. Девушка взглянула на парня: на нее смотрели глаза насильника. И хотя он сказал тогда: «Прости, я больше не буду…», Вика увидела в этих лживых блудливых, не раскаявшихся глазах, что это неправда. Он… будет. Так оно и оказалось. Вскоре он подкараулил девочку в лесу, как раз на том месте, где стояла Викина сосна, изнасиловал ее, за что и поплатился – его посадили в тюрьму.
Однако не Вику ли он там поджидал?Вика боялась даже думать об этом, а однажды собравшись в ее комнате, возле теплой печки, рассказала маме о своей подруге из соседнего поселка Верхнего Тагила, куда она ездила погостить к маминой сестре тете Люсе. Так вот, эта подруга, Надя, написала Вике очень длинное письмо, в котором описывала свои ощущения от близости со взрослым человеком, солдатом из воинской части, располагавшейся возле этого поселения.
Мама тогда покачала головой и сказала: «Дурочка она малолетняя, не понимает, что ее только используют и бросят. Служба в армии непроста, кому-то из солдат иногда требуется расслабиться, а кому-то из них - просто самоутвердиться».
Кажется, Вика понимала, о чем говорит ее мама. Значение слов «расслабиться» и «самоутвердиться» она узнала из книг по психологии, чтением которых очень увлекалась.
Люди о названной воинской части говорили разное: кто-то сомневался, что это действующая часть, думали, что это – «обманка», и ссылались на расставленные вокруг воинской части макеты ракет: якобы для того, чтобы приманивать к себе космических разведчиков.
Кто-то, наоборот, держа палец возле губ, вполголоса шептал, что воинская часть здесь очень даже нужна, потому что совсем рядом находится подземный военный завод, да и Верхнетагильскую ГРЭС кому-то надо охранять. Так или иначе, все мы любим свою Родину и хотим ей только добра... Только вот непонятно: почему же власти дают распоряжение ставить такие вот макеты, ведь это очень опасно. Неприятели за рубежом, разведав обстановку, возьмут и бросят на нас атомную бомбу, как когда-то на Хиросиму. Неужели те, кто находится наверху, совсем не любят свой народ?
На каникулы к «морю»
Ура! Скоро Вика приедет в свой родной город, увидит скрипучие трамваи, которые собираются в ожидании пассажиров на кольце возле железнодорожного вокзала, сядет в один из них, и он привезет ее прямо на улицу 1905 года. Дальше она пойдет вверх, на гору, где сразу же после подъема дорога начнет спускаться к маленькой речке, на которой стоит дощатый домик для полоскания белья. Пойдет по узенькой тропочке над обрывом, заросшим репейником и крапивой, дальше – по дощатому мостику через овраг и…
Баба Шура радостно встретила любимую внучку, накрыла стол, на котором чего только не было! Тут и колбаса, и творог, и сыр, и различные консервы, но, главное – вкусные пирожки с мясом! Вика уплетала все это с большим энтузиазмом, не думая ни о чем, и даже о том, откуда же у бабушки такое изобилие…. В подростковом возрасте практический ум молчит…. Немного позже она смекнула, что эта сравнительная сытость объясняется просто: бабушка на тот момент работала в очень хорошем месте – в центральном гастрономе, и имела «дружбу» с заведующей: шила на заказ ей платья.
Вика не раз бывала в этом магазине, который казался ей настоящим дворцом: огромные фигурные окна, большие витрины, кафельная плитка на полу. И запах, от которого сводило живот!
Бабушка постоянно была занята: в магазине она работала, а дома сидела за швейной машинкой. Подсовывая ткань под лапку, говорила,
- Сейчас я вот дошью заведующей платье и тебе начну…
- Не надо, бабушка, давай лучше сходим с тобой на Каму…
И вот в один из выходных дней они, минуя площадь 1905 года, подошли к переправе, где у причала стоял паром. Радости Вики не было конца!
Они ступили на судно, которое вскоре отчалило от берега. У Вики захватило дух, она встала лицом к надвигающейся на нее водной глади: ветер рвал волосы и одежду, но это было совсем неважно! Слева виднелись корпуса большого завода, справа деревянные постройки и гора с высоченной металлической пикой, в небе летали крикливые чайки, прямо по курсу – правый песчаный берег реки, а под паромом - ее «детское море»….
Сойдя на берег, она бегала вдоль реки по пляжу, прыгала, резвилась и плакала от счастья…. Когда утомленные знойным солнцем они возвращались домой, Вика спросила у бабушки:
- Баба Шура, а что там за гора такая, на которой стоит железная завитушка?
- Это памятник революционерам, заводчанам, нашим мотовилихинцам, которые в 1905 году протестовали против царского режима. Чтобы подняться на эту гору, нужно преодолеть 322 ступеньки…. Там, в здании, оборудована панорама, где эти события запечатлены.
- А мы с тобой туда сходим?
Бабушка молча кивнула головой и вздохнула. Сегодня Вика была на седьмом небе от счастья, ей хотелось прыгать скакать, петь песни, но приходилось ради приличия чинно следовать за пожилой уставшей женщиной. Вике отчего-то было неудобно за обуявшее ее веселое настроение, она чувствовала за собой непонятную вину: «Мне очень хорошо, а баба Шура… сильно устала». И она тихонько прошептала: «Я люблю тебя, ба», - прикоснулась губами к руке бабушки, на что та понимающе погладила ее по голове.
Баба Шура и внучка, миновав узкую тропинку, увидели группу разновозрастных ребят, играющих в лапту на поляне возле большого двухэтажного дома, в котором жили бабушкины соседи. Дети не обратили на путников, идущих по мосточку над обрывом, никакого внимания и продолжали метать мячик из стороны в сторону.
Оказывается, это были дочери, сыновья, и племянники соседей, «буржуи», как называли их все в округе: то ли за неприветливый нрав, то ли потому, что они считали себя не такими как все. Вика же решила для себя: их так окрестили потому, что у них на одну семью такой огромный двухэтажный дом. Где это видано? Конечно, буржуи!
Но когда она спросила об этом у бабушки, та ей ответила, что в этом доме прописаны и живут четыре семьи, все одной фамилии: братья, сестры, племянники и дети.
«Ну, надо же, а ведут себя настолько высокомерно, что можно подумать всё что угодно…», - подумала Вика с обидой. Все они зазнайки! Вика в этом уверена: когда бабушка уходила на работу, она оставалась одна, ей не с кем было играть, прятаться в зарослях репейника, изображая засаду, и она как-то попыталась заговорить с девочкой из соседского дома, но лишь только наткнулась на ее надменный взгляд, всё настроение познакомиться тут же улетучилось и больше никогда не возникало.
Лучше Вика спустится вниз к реке и подождет взрослую девушку Надю, которая каждый день во второй половине дня возвращается с работы. Вместе они не спеша пойдут вдоль русла каменистой речушки, и Надя опять будет рассказывать о том, как нужно вести себя в обществе, как ставить ноги при ходьбе, чтобы походка казалась легкой, что нужно накладывать на лицо, чтобы оно имело здоровый вид и стало бархатистым….
Житьё-бытьё…
- Надо вставать…. А так не хочется. Вот только потянусь… и пойду выполнять свои обязательства по дому…, - вслух думала Вика, едва разлепив поутру глаза. – Мама, кажись, наказала, чтобы в стайке прибрала и кур накормила.
Кого мы только из живности не держали! Вначале была коза, чье молоко сестренка Таня с удовольствием уплетала, каждый день дожидаясь очередной дойки. Потом – корова, которая давала очень вкусное молоко, но недостаточно много: эта живности зимой требовалось сено, однако поблизости не было покосов, приходилось ходить за травой по старой Сулемской дороге, аж за 15 километров. Поочередно были еще и овцы, и свинья, и кролики. Почему поочередно? Да потому, что не полагалось простому труженику иметь всё это сразу. Да и силенок хватало только лишь на… одну из голов скота.
Еще надо поставить варить мясо, для всей семьи, разумеется. Вечером, когда с работы вернется отец, он сядет во главу стола, мама ему на блюде выложит из кастрюли этот кусок мяса, а он в свою очередь разделит его на части и разложит по тарелкам всем домочадцам, которых заметно прибавилось: теперь у Вики уже три сестренки.
Сколько Вика помнит, питались они, в основном, макаронами, которые были толстые, длинные и скользкие. Поэтому она всегда старалась подловить момент, когда сварится мясо, и можно будет налить себе просто бульона, без макарон. Она любила есть суп по-другому - крошила в тарелку драгоценный хлеб…. Почему драгоценный? Потому что, прежде чем его купить, нужно было выстоять очень длинную очередь. Потом и вовсе стали даже хлеб выдавать по талонам.
Занимаясь домашними делами, Вика не заметила, как наступил вечер.
А вечерами папа ложился с книгой на диван, мама садилась в Викиной комнате возле теплой печки, брала в руки вязку, сестренки ее окружали и слушали ее долгие рассказы. В этот раз тему задала Вика: она обнаружила в шкафу папины дневники, в которых попадались и стихи тоже. Мама сказала, что у папы в детстве была мечта стать писателем, одно время он не мог не писать, поэтому этих тетрадей с записями у него накопилось много.
- А вон те картины, что висят в гостиной, там, где кремль и девочка с телефоном, это ты вышивала?
- Это мы с папой вышили, когда еще жили в Перми…
- Мама, расскажи немного о том, откуда папа родом…
Так Вика узнала, что папины предки родом из местечка Карелы, что возле Аяти. Эту Аятскую слободу во времена Петра возглавлял Фрол Арапов…. В ту пору папина семья была зажиточной, в собственности у них был целый табун лошадей, которых, вероятно, использовали по назначению, а именно: грузили на телегу железо, выплавляемое в печах, и караваном отправляли по старой Сулемской дороге на Чусовую, дальше на барках везли на Каму, Волгу, Оку и так далее…
После революции все добро деда Алексея конфисковали, и, не смотря на то, что женился он на девушке из бедноты, сослали в Сибирь вместе с семьей. Появились они вблизи своей вотчины только после смерти «отца народов», да и то только для того, чтобы работать на шахтах. Но поскольку дед Алексей был отличным плотником, руководство решило, что лучше использовать его в этом качестве.
Валентина
Была в Викином классе девочка Валя, тихая такая, никому и никогда не перечащая, просто плывшая по течению неведомо куда. Вот она-то, наверняка, сможет сохранить те секреты, которые копились в Викиной голове! Они переполняли душу девушки, ими надо было срочно с кем-то поделиться…. И однажды Вика подошла к Вале.
Валя внимательно выслушала одноклассницу, молча согласилась с ее доводами относительно всего, о чем бы они не говорили.
- А давай будем вести общий дневник. Как? Очень просто: сегодня я пишу в него, а завтра ты. Согласна?
Ну, конечно, Валя согласилась. Поначалу нужно проверить, насколько она справится со своей стеснительностью, ведь Вика описывала в дневнике все свои переживания, а сможет ли это же сделать Валя? Вначале она действительно не могла раскрыться, но потом все как-то устаканилось и вошло в колею.
Валина семья жила очень бедно, наверно, потому что работал один отец – в геологоразведке. Мать сидела дома и занималась детьми, четверо из которых – парни, Валя – единственная среди них девочка. Отец бывал дома наездами, и когда приезжал, много пил и обижал мать. Однажды, ссора родителей началась при Вике, и она бесстрашно вступила с Валиным отцом в словесную дуэль. Валя молчала.
Вика считала себя отважной девушкой, и ей хотелось, чтобы и Валя была такой же:
- Валя, почему вы с братьями позволяете своему отцу обижать мать? Ведь он бросается настолько нелепыми обвинениями, что любому понятно - он их черпает с потолка….
После этого случая Валин отец запретил ей общаться с «дрянной» девчонкой Викой. Но он уезжал в очередную экспедицию и подружки опять могли встречаться, тем более что в школе они сидели за одной партой и из школы возвращались тоже вместе. Валя заметно подтянулась в учебе и теперь могла спорить не только с отцом, но и даже с преподавателем.
В Викином классе училась и девочка Галя, дочь обеспеченных родителей, смелая и рисковая по натуре. Как-то она поделилась со школьными подружками:
- Я умею гипнотизировать. Не верите? На ком проверить?
После уроков все желающие отправились к ней домой. Жила она в большой трехкомнатной квартире, так что места с лихвой хватило всем.
Все кто хотел загипнотизироваться уселись на стульях вдоль комнаты и стали слушать вкрадчивые слова, которые произносила Галя. Вика, сидевшая среди них, не верила в реальность происходящего и ожидала Галиного фиаско. Но тут она увидела, как Галя поднесла палец к губам, после чего Вика посмотрела чуть левее, куда гипнотизерша указывала взглядом: Данька была в трансе!
Дальше Галя размеренным голосом приказала Даньке встать ногами на стул, после чего опустить спину на другой стул и прогнуться. Данька, сама того не ведая, совершила невероятное – она сделала мост, спиной опираясь на спинки стульев! Ребята были в шоке! Затем Галя хлопком в ладоши вывела Даньку из транса…
На следующий день в школе только и говорили о чудесных Галиных способностях. Она, гордая тем, что обладает необычным способом воздействия на людей, предложила на большой перемене еще кого-нибудь загипнотизировать, но уже другим способом: надавливанием на шейный отдел.
Никто не соглашался. Ее взгляд остановился на Вале, которая после долгих уговоров все же согласилась участвовать в эксперименте. Галя взяла в руки пионерский галстук и стала ее… душить. Валя закатила глаза и стала падать на пол. Тут Вика не выдержала и закричала: «Сейчас же перестаньте!» Долго потом она наблюдала за подружкой: как бы чего не вышло! Посматривала и поглаживала. Слава Богу, все обошлось! Ребята тоже не на шутку испугались, а Галя больше не звала их к себе в гости. Так что все подобные эксперименты над людьми сами собой прекратились.
Последний год детства
Так, надо будет проверить Наташину информацию о том, что в лесу, за огородами кто-то постоянно ломает ветки березы на веники. Ну что за люди! Если ты так любишь париться в бане, наломай себе один веник. Так нет, в лесу постоянно встречаются надломленные, склоненные деревья с признаками недавней ломки ветвей. Решено, завтра же соберемся на собрании Форпоста, выберем разведчика и устроим засаду!
Форпост – это недавно организованное Викой сообщество любителей природы и вообще всех видов этих нормальностей, и создан он для пресечения всего, что выходит за рамки….
Наташа, девочка, живущая по соседству, которая была младше Вики на два года, вчера ей сказала, что прямо за Викиным огородом кто-то вырубил все малолетние березки. Какие все-таки уроды! Вырубали бы их на полянках, где находятся заброшенные шурфы: Викин папа, Павел, всегда именно так и делал – он тоже любил природу и никогда бы не позволил себе поступать по-другому. Вика и сама всегда с ним ходила: то по веники, то за грибами, то за ягодами, благо, жили они возле самого леса.
Вика сидела за столиком в беседке, расположенной в огороде, и лес у нее был как раз перед глазами…. Ее безответно любимого Сашку призвали в армию, и служит он где-то в Сибири, там, где тоже раскинулись бескрайние леса.
Никогда она не забудет время, проведенное рядом с ним…. Если бы не он, потерялся бы всякий смысл жизни. Зимой вся ребятня их квартала каталась на санках по дороге, ведущей в проулок, где жил он. Что интересно: девчонки садились на санки на самой горе, в парни поджидали мчащиеся салазки где-то на середине пути. Когда разогнавшийся транспорт сравнивался с ними, они со всего маху запрыгивали на него. Вот была потеха! Девочки снизу, мальчики сверху, кто-то кого-то успевал поцеловать в щечку, кто-то - просто подышать в ухо.
Из окна своей комнаты Вика могла видеть только крышу его дома, она смотрела на ее красноватый шифер и думала: ну, почему ее любимый не любит в отличие от нее самой лазить по верхам и никогда не залезает ни на ворота, ни на крышу? А если бы он все-таки туда поднялся, то она наблюдала бы за ним из окна… бесконечно долго, до скончания дня. Дома-то, да еще за шторкой, ее никто не видит…. Совсем другие ощущения накатывались на нее тогда, когда ей надо было пройти мимо его окон: ей почему-то казалось, что он негласно за ней наблюдает из-за шторки на окне, читает ее мысли и знает то, что она в данный момент думает.
И когда она проходила мимо него по улице, сердце так сладко сжималось! А теперь его нет рядом, и кажется, что мир опустел…. Хорошо, что она придумала себе занятие – организовала Форпост. Через год он вернется из армии, она окончит школу и…. Но, кажется, ее зовет к столу мама….
За ужином папа сказал:
- Вика, ты с пятерками закончила восьмилетку. Почему бы тебе теперь не поступить в любой техникум в Перми?
Мама его поддержала:
- Вика, ты ведь понимаешь, насколько нам тяжело вас всех содержать?
Викина судьба враз резко изменила свое течение и… направилась в другое русло.