Мини-пьеса
Действующие лица:
Инна Петровна, учительница литературы
Катя, ученица
Леха Будкин, пенсионер
1.
Дачный домик, солнечные ветки в окне. Инна Петровна, в джинсах и ковбойке, диктует из книги «Интенсивная подготовка к ЕГЭ», Катя что-то записывает в тетрадь.
Инна Петровна: «Поведение Раневской говорит либо о глупости, либо о растерянности, слабости и обреченности, которые она осознает и поэтому не хочет бороться. Она ответственна за гибельную судьбу сада, культуры, памяти предков, родины…»
Катя: Инна Петровна, а вы в самом деле думаете, что именно Раневская ответственна за их гибельную судьбу? «Сада, культуры, памяти предков, родины…»?
Инна Петровна: Катюша, кому какое дело, что я думаю. Так написано в новом пособии. Я тебя к ЕГЭ готовлю, а не дискуссии разводить. Там нужны стандартные формулировки. Разницу чувствуешь?
Катя: Угу. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. Тоска зеленая. Думаете, я к вам заниматься езжу в такую даль? Не-а… Мне бы поговорить… для души… о важном…
Инна Петровна: Кать, мне твоя мама не за разговоры деньги платит, а за ЕГЭ, правильно?
Катя: Правильно, правильно. Ладно, дальше. Следующим пунктом - образ Лопахина.
Инна Петровна: «Лопахину страстно хочется красоты, чистоты. Понимая, что сад прекрасен, он при этом торопится его вырубить и устроить все по своему пониманию счастья. Он думает, что дачник на своей десятине займется хозяйством, и вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным… Но Лопахин ошибается: практические соображения «дачника» и вообще собственника-хищника исключают из своей системы ценностей такие непрактичные вещи, как, например, культура…»
Катя: А-а-а! Не понимаю я! Ну почему ошибается? Вы вот дачник? То есть собственник-хищник, что ли?
Инна Петровна: Ну?
Катя: И сад у вас роскошный?
Инна Петровна: Да не такой уж…
Катя: Не скромничайте. И с культурой у вас все в порядке. Чушь какую-то пишут!
Инна Петровна: Что надо, то и пишут. Идеологические стандарты. Давай заниматься, Кать!
Катя: Тревожный он какой-то, ваш Чехов. От пьесы ощущение – как от беспросветной влюбленности. Еще и Петя дурацкий: «Вся Россия наш сад!» Тоска и безнадега. Но не отмахнешься. Особенно стук топора в конце… Инночка Петровна, а пошли лучше в лес! Помните, там весной черемухой пахло? А теперь, наверное, грибами. Или на то поле – помните, как мы прошлым летом там лежали, и над нами колосья, а сквозь них – облака…
Инна Петровна: А лес теперь забором обнесли, туда нельзя. Поле тоже.
Накидывает на себя старинную шаль, будто зябнет, скручивает волосы узлом, подходит к окну и сразу становится похожей на чеховскую героиню.
Катя: Как это – нельзя?
Инна Петровна: Очень просто. На участки разбили и продали. По двадцать пять соток.
Катя: То есть как? Лес разве можно продавать? Он же это… общее достояние?
Инна Петровна: А-а-а, им все можно. Местные власти подсуетились: оформили земли, как пустоши с кустарниками, а их продавать можно… А через поле – теперь целая улица коттеджей, да еще собак с цепи спускают. Я прошлый раз от бультерьера еле отбилась, больше не хожу. Совсем люди озверели. Заборы, замки… И коттеджи уродские какие-то…
Катя (важно): Ну да, тяжелое наследие советской власти. Потеря собственного достоинства и отсутствие свободы активизируют худшие качества личности. Нам на уроке историк объяснял.
Инна Петровна (размахивая очками): Какие худшие? Где ты набралась? У меня друзья никакого достоинства не теряли. Книги читали, обменивались. Представляешь, дают Платонова на одну ночь. Или Набокова. Революционная романтика - у подруги машинку конфисковали вместе с перепечатанным Мандельштамом! Это она мне его перепечатывала! (Скидывает шаль, тряхнув головой, распускает волосы и становится похожей на подростка.) Так вот, эти друзья, чтобы не работать под началом тупых чиновников, создали первую на Колыме негосударственную артель золотодобытчиков «Онега». Частную! Понимаешь, союз порядочности, воли и разума! Все как на подбор – красавцы, умные, а лидер – сам легендарный Вадим Курганов! Я его один раз видела – харизматичный мужчина! С ним Высоцкий дружил, к ним петь приезжал! Я бы сама поехала, да девушек они не брали… Я бы…
Раздается отчетливый стук топора. Потом еще одного. И еще. Нарастающая какофония.
Катя: Что это? Что?
Инна Петровна (накидывая шаль): Как что? Лес рубят. Сосновый. Привет Чехову… Свобода! Ненавижу! Удушить этих современных Лопахиных!.. Ну что, учимся дальше?
2.
Обширная помойка за дачными участками. Инна Петровна вылезает из раздолбанной «Оки», чтобы выбросить пакет с мусором. Замечает дурно одетого старичка-пенсионера, который что-то выискивает под ногами и складывает в тряпичную авоську.
Пенсионер: Кхе-кхе… Иногда встречаются полезные вещицы… Здравствуй, красавица. Не подбросишь до Москвы?
Инна Петровна. Ну… Я, вы знаете, такой водитель… совсем чайник… Купила, видите, окушку-развалюшку… Всего второй раз на дачу выехала… ну если не боитесь… И ломается все время. Вы лучше на автобус идите – как раз через четверть часа.
Пенсионер: Ничего я не боюсь. Я удачливый. Со мной веселее, да еще честно на бензин подкину. Лады? (Садится в машину, едут). Кхе-кхе…Слушай, да что ты такая несмелая? Обгони этого, ну! (В экстазе стучит кулаками по коленкам – становится видно, что вовсе он не старичок). Давай, жми! Давай!!!
Инна Петровна: Извините, я никогда не обгоняю. А вы под руку не кричите, а то высажу.
Пенсионер (сникая): Ладно-ладно, молчу… не высаживай… а то мне, знаешь, на автобусе некомфортно. Сын иногда подвозит, но редко. Занятый очень. А сам вот не вожу.
Инна Петровна: Ну да, еще бы! Хорошая машина ведь каких денег стоит…
Пенсионер: А я не бедный. Видела в лесу коттеджи? Так вот, это мои.
Инна Петровна (изумляясь): Во блин! Все?
Пенсионер: Ну почему же, только три.
Инна Петровна: В лесу раздавался топор дровосека… А зачем вам три?
Пенсионер: А на продажу. Но не покупают что-то. Архитектура не нравится. Ничего, купят еще.
Инна Петровна: Господи, откуда у людей такие деньги!
Пенсионер: А я семнадцать лет на Колыме оттрубил. Артель «Онега» - небось, не слышала? Вадим Курганов – мой друг и учитель!
Инна Петровна: Почему же, слышала. Мои друзья там работали. Даже самого Курганова один раз видела. Пассионарный мужчина! Такого не забудешь.
Пенсионер: Сейчас-то совсем старик. Но дача в Ялте и жена молодая. Орел еще! Кстати, позвоню! (набирает номер). Вадим! А Вадим! Тут одна дама интересная про тебя вспоминает! Ну очень интересная! Орел, говорит. Устал? Отдыхаешь? Ну отдыхай, потом перезвоню.
Инна Петровна (ехидно): Так вот ты какой, современный Лопахин!
Пенсионер: Не, у меня другая фамилия.
Инна Петровна: Это не вам, это Чехов… Что у вас там в авоське все время брякает?
Пенсионер: Ааа… Разное. Звонок вот нашел велосипедный – починить можно, а еще изолятор для самовара – тот еще дефицит. Ручка от креслица – похоже, антикварного…
Инна Петровна: Ага…Сухарь из кулича… «… рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом… отломленный кусок деревянной лопаты и старая подошва сапога…» Не иначе, Плюшкин собственной персоной.
Пенсионер: Да нет, у меня другая фамилия. А ваши друзья кто? Может, знаю?
Инна Петровна: Витя Летов, Коля Зарайский, Валерка Зайцев.
Пенсионер: О! Это ж кореша! Столько лет бок о бок трудились! Ты привет передавай, скажи, от Лехи Будкина, Рыжего. Не забудешь? О, кстати, почти уже приехали. До подъезда не доставишь? Как не по пути? Да тут недалеко, три квартала налево. Такая красавица, да так водишь – а еще прибеднялась, что чайник. Я тебе свой телефончик оставлю – может, зайдешь чайку попить. Курганову опять позвоним… Кстати, твоим друзьям никому коттедж не нужен? Я бы продал… Ты поспрашивай, поспрашивай… Вот, вот мой дом! С ветерком домчала! Спасибо!
Инна Петровна: Да пожалста. Как это говорится: «Друг моих друзей – мой друг». И за «красавицу» отдельное мерси.
Пенсионер (выходя из машины): Надеюсь, ты с меня не слупишь за провоз? По дружбе? Вишь, какой я удачливый – сэкономил на такси! (Хихикая, уходит).
Инна Петровна: Уй-ю!…Лопахины блаженствуют на свете… Как там было: «Поведение Раневской говорит либо о глупости, либо о растерянности, слабости и обреченности…Она ответственна за гибельную судьбу сада, культуры, памяти предков, родины…»
Раздается отчетливый стук топора. Потом еще одного. И еще. Нарастающая какофония.