Выражение «феноменология имени» меня несколько озадачило. В каком смысле феноменология? Не в философско-гуссерлевском же?
Лезу в Интернет – что народ под этим словом понимает? Натыкаюсь на статью «Феноменология туризма» - а там элементарно рассказывается всего лишь… об истории туризма. Любит же народ красиво выражаться!
Решила, что лучше всего опираться на «рациональный эмпиризм» Гете – то есть собрать кучу опытных фактов и попытаться структурировать их содержание рациональным образом.
Итак…
Информацию о собственном имени я извлекла в детстве из книжки Л.Успенского «Ты и твое имя».
Ну да, «мир» – что же еще?
Не спорю, это мое определяющее качество – я исключительно миролюбива, Но, боюсь, в этом нет никакой мистики, потому что мой отец столь же миролюбив (хотя его зовут Василий), а я вся в него.
Мистика или феноменология в другом: меня страшно занимали все слова, начинающиеся на ИР.
Возможно, это свойство человека с кармой словесника – идти по звуку, как собака по запаху.
Эти следы можно выявить в моей довольно пестрой жизни.
1. След первый – географический.
В детстве мне не нравилось мое имя, поскольку я чувствовала – оно вмещает только «девочковую» часть меня, другая же часть остается неназванной. Поэтому несравненно больше нравились имена-унисекс – Женя или Саша.
Но тут, к моей огромной радости, в каком-то детском фильме обнаружился мальчиковый вариант – Ирка, Иржи. Это уже казалось дополнением, достроением до целого.
Отсюда – мостик.
Были тогда популярные чехи Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд, которые на машинке «Татра» пересекли несколько континетов – вот во что я впилась лет десяти от роду.
«Там, за рекою, Аргентина…» - до чего же волнующее название для книжки!
Ну, так и началось безумное увлечение географией. В частности, топонимикой. Я могла часами рассматривать географические карты. И сейчас могу.
Много разного – Иравади, Иран, Ирландия… Они звучали, как что-то «свое» – а свое это то, чем дышишь как-то глубже и шире остального. Бирманские пагоды или зеленый трилистник отзываются до сих пор… Если мне нравится танцевать ирландские танцы или читать ирано-таджикскую поэзию – вот оно, чисто подсознательное.
(А вот с Ираком не сложилось – звук не тот почему-то.)
2. След второй – материаловедение, если угодно.
Ирина. И-ри-на. Это уже не фонетика, а цветозвук или звукоцвет. Вообще, с детства буквы вижу цветными – соответственно, и слова тоже.
(Может, это смешно, но некоторые поэты кажутся скучными из-за того, что тексты у них грязно-серого цвета. А некоторые отталкивают инфернальными красно-фиолетовыми оттенками.)
«Ирина» для меня окрашено изумрудно-зеленым, малахитовым, но оно прозрачное, хотя и есть в нем красная (инфракрасная?) искра. Как зеленое бутылочное стекло, но не тонкое, а в массивном куске с раковистыми сколами. Вот поэтому и испытываю «родственную» любовь к такому художественному материалу, как стекло, но не граненому, типа хрусталя, а скорее гутному, выдувному. (И еще деталь: техническим стеклом я занималась, будучи научным сотрудником МГУ).
Получила как-то в подарок подвеску на шею из сине-зеленого муранского стекла – аж задохнулась от радости! Оно – счастье!
Так же «цепляют» и некоторые минералы.
Изумруд, аквамарин, берилл – в них есть присутствие тех же звуков, а значит, и цвета. Малахит люблю тоже, но его меньше – в силу непрозрачности, непрочности и незвучности.
А где стекло – там и вода морская. Если вслушаться в цвет, в Ирине больше морской воды, чем в Марине. Не потому ли у меня в стихах неоправданно много моря? Про что ни начну – все к морю выносит.
А еще, сине-зеленый – это цвет ландшафта. Я вообще «ландшафтозависимый» человек.
Ландшафтоман в каком-то смысле.
Еще существует иридий – и тянет за собой всю таблицу Менделеева. Отсюда первая моя профессия – минералогия и геохимия.
Из растений – несомненно, ирис. Больше впечатляют ирисы синие (и вообще, любые синие цветы) – то же сине-зеленое сочетание. Следствие: в земле люблю копаться, дачные радости описывать – даже получила от одного критика прозвище «сельскохозяйственной поэтессы». Бедняга, он не отличает копание картошки от трепетного созерцания оттенков, фактур и текстур собственными руками выращенных цветов!
3. След третий, оптика.
Ирида, как известно, – богиня радуги.
Однажды мы с любимой подругой (тоже Ириной) отдыхали в Крыму и видели невероятное явление – три радуги друг в друге, еще и зеркально отраженные в море. То есть – три концентрических радужных кольца! И не один раз, а трижды – с десятиминутными интервалами. У меня даже рассказ об этом есть.
Я думаю, то был персональный подарок мироздания – нам, Иринам. Больше никто не видел – пляж был дождливый и совершенно пустой.
А еще могут иризировать, то есть отливать разными цветами, края облаков. (Я даже из-за этого однажды замуж вышла).
Особый случай – иризация минералов (как в опале, лунном камне, лабрадорите). Минерал состоит как бы из слоистых тоненьких пластиночек – сросшихся кристаллов немного разного состава, трещинок спайности и тому подобного, что в сумме дает очень красивый оптический эффект. На мне и сейчас мой любимый перстень из лабрадора – если глядеть на просвет, он бесцветно-серый, а в кольце выглядит то глубоко синим, то зеленовато-голубым.
Люблю расслоение цветов, изменчивые оттенки.
Люблю «иризирующие» тексты. О, это отдельная песня!
(Кстати, вспомнила, – существует еще иридиевое стекло, поверхность которого обработана химически для получения радужного или переливчатого эффекта).
4. След четвертый – закольцовывающий.
Совсем недавний подарок судьбы – путешествие на Крит. Вытащил меня туда старинный друг – вернулся в прошлом году оттуда с какого-то научного симпозиума и стал уговоривать – ты должна поехать, это место для тебя! Там все на «Ир»!
И правда, столица Крита – Ираклион. Гостиница называлась «Ирини». Кораблик плывет - «Святая Ирина». Кроме того, «Святая Ирина» - это название острова Санторини, куда мы сплавали на быстроходном катере, чтобы посмотреть, что за вулкан разрушил Крито-Микенскую цивилизацию в 16 веке до н.э. Не только посмотрели, даже постояли – на горячем и дышащем. Вот и еще одно пересечение – вулканологии была посвящена моя первая дипломная работа. (Кстати, возвращаясь к стеклу – это тоже природный вулканический материал!)
А уж оптических эффектов, игры света и морской воды в этой поездке было предостаточно!
Но самое интересное совпадение – существует такая древня фреска с Санторина – «Девушка из Акротири», ей 37 веков. Так вот, у меня нашлась фотография, где мне лет 20 (я там как раз над дипломом тружусь в химлаборатории). Не поверите – но почти одно лицо!
Все это в жизни происходит как бы само по себе, кольцуется, рифмуется, слоится, иризирует.
Первую учительницу звали – Ирина Ивановна, любимая подруга, она же любимая поэтесса – Ирина Ермакова, любимая писательница – Ирина Полянская.
Сомневаюсь, что мои личные тараканы интересны кому-то еще, но «рациональное структурирование эмпирических фактов» оказалось для меня неожиданно интересным занятием.