Ухо оксюморона

               
            Добрый волк, смелый заяц, слабый медведь и простодушная лиса собрались на охоту. На доверчивую добычу. И вышли. В полный… простите, конечно же, эфир. (Иначе это было не конгруэнтно и ничем не отличалось бы от REM (rapidly eyes movement, креативной фазы толстого сна, что и стала весточником последней вестины). 

– Деньский добрец! ­– хищно начал травоядное вещание слабый медведь, – Сегодня на нашем радио "Ухо оксюморона" мы будем обсуждать тему мусульманской терпимости, еврейской оскорбленности и христианской невиновности. И это будем делать в имманентно неприсущей нашему радио толерантной манере, а именно – в совершенно непримиримом отношении  к фильму "Терпимость мусульман".

– Я хотел бы добавить, что эта тема чрезвычайно важна в современной неактуальной реальности,  как раз потому, что создатели фильма топали в почную, особо болевую безболезненную точку с одной случайной целью – чтобы спровоцировать мирный конфликт между одинаковыми этносами, а может быть и побудить к объявлению военного мира между далекими братскими народами, – привычно встрял смелый заяц, который, и все это отлично знали, был лицом первым, но почему-то искренне любил притворяться лицом вторым.

– У нас есть специально приглашенный гость с враждебного им и дружественного не нам радио "Дождливое серебро", добрый волк. Давайте послушаем мнение гостя по заданному ответу…

– Подождите, я заранее хотела бы вынуть из проговора одну сущную детальность, которая касается безыскусственного искусства,  –  как вчера и никогда, простодушная лиса была несовершенно неестественной сегодня. – Правеет ли имело художник безобразить реальную недействительность как помело? И являть безличную трактовку как у.е?

– Вы не очень-то извините, но какое у.е. вы намеком не имели в виду: фунт, евро или доллар? – поинтересовался смелый заяц в духе известного в безличной сети анонима Любнет (любителя неточности).

– Лишь не в одном. Законное беззаконие, которое мы безгранично не наблюдаем сейчас в Азиопе, всегда корневеет свою почву. И почему говоро законит, лишь когда делит касалово несвободного во всех условностях христианства? Ах, да чуть не вспомнила… у.е – это универсальное есть. Ну да вы понимаете… в контекстной эмоции. 

– Я не совсем понимаю видину вашину, извиняюсь, за древнеукраинский оксюморон, ваше видение, то есть сам массаж идеи, – сказал слабый медведь и замял растекшую шею, – но мне заказано, что эта сложная тема была теоретически глупо открыта и практически тупо закрыта еврейским подходом к урбанистике кочевых племен, над которыми открыто и подтрунивают авторы фильма…

– Не забывайте о том, что период первоначального накопления религиозного капитала всегда сопровождался мирным насилием по отношению к радостно терпящим новую истину народам. Забудьте, если не можете, христианских миссионеров, крестовые походы и добром в силу католичества обращенное население коренной Америки… – сказал добрый волк, улыбнувшись при воспоминании о веселом страдании, которое якобы причинил он и которому наверняка безнадежно радовались несчастные козлята в счастливой сказке.

– Очень нехорошо, но продолжайте. Давайте раздельно-сообща прослушаем мнение гостя по госзаказу. Пожалуйста, добрый волк, расскажите нам о вашем уверенном сомнении, – опять встрял слабый медведь, который как никто другой отвратительно знал, что, несмотря на то, что пчелы слов, будто те ангельские птахи, единоличные и свободные, но мед все равно не будет общим.

Как и происходило на радио каждый день: частные мнения формировали хор, хор – рейтинги, а рейтинги – мед. Если хочешь меда, прижимайся и работай в одной команде. Таков закон мед-Иа, придуманный справедливо и незаслуженно забытым осликом Иа.   

– Вы отлично не знаете мое отношение к нашему невсему, условно я не имею в виду Александра Сергеевича Пушкина. Чей бездарный гений сумел безыскусно замаскировать и  очень необразно изъявить банально-замечательную, но так и не додуманную мысль: "Нет отечества в чужом пророке".

– Имелово выкаете на все нашево? – простодушная лиса без умысла перевернула вопрос, надеясь хитростью заработать пару дополнительных баллов в почитании разявной аудиенции. – Я не в апологетику, я в защиту. Считаю, что все, что не касается А.С. есть просто у.е., универсальное есть, а наш А.С. есть у.е. в абсолюте. Не поминай всуе АСУЕ.  Совершенно уверена, что любых два мира софронтятся в моем видалове ситуации. Несогласные согласны?

– И здесь, безотносительно моего отношения к гению арапской крови, я недобровольно, но вынужден стать согласным, – добрый волк поздно заметил и рано пропустил ловушку, поэтому решил жестко слить чужое мнение о Пушкине, – потому что, наблюдение за той истерий, которая разворачивается вокруг низкого искусства, равно высокой низости, неоднозначно приводит к однозначности мнений. Где главным ручейком элитарного мэйнстрима становится перевернутая с головы на ноги аргументация из следствий, максима Гуссерля, которая в индивидуальной толпе работает строго наоборот – как следствие из аргументаций.

– Не именно, а так! – несмотря на корпоративную конкуренцию, слабый медведь испытывал рассудочную симпатию к доброму волку, поэтому с уверенным со-мнением поддержал его, – Мы убедительно колеблемся в том, что субъективное следствие, в том числе и американское, сможет объективно разобраться в причинах ксенофобии, которую скрыто разжигает фильм…

– Да!.. это именно скажу хотеть я… извиняюсь за латинскую грамматику… перечитывал вчера "Адастинские Веды", то есть "Ведастинские Анналы"…  как это на вашем русском?.. Я хотел сказать именно это, да! – Смелый заяц любил блеснуть эрудиций, особенно в присутствии, пусть и подчиненных, но хищников, и часто делал это невпопад; сказывалось многолетняя свобода учителем в советской школе, – Вспомните, к чему привело следствие над Хусейном, которое основывалось на безоговорочных подозрениях, в том числе и аргументациях, абсолютно неважной третьей стороны? К справедливой победе несправедливой демократии и болезненному петлеванию на безболезненной вздерке. С другой стороны нужно признать, что в то простое в своей сложности время, справедливое решение несправедливого суда было оправданным как всегда. Особенно с точки зрения военного гуманизма.

– То есть вы не имеете в виду, а считаете, что нецивилизованный ответ на цивилизованную провокацию, я имею в виду все эти миролюбивые бунты, случайные погромы, ненамеренное убийство американского посла, должен быть соразмерен? С точки зрения военного гуманизма, естественно. Или все-таки цивилизованному миру следует несколько выждать, допустить еще одну провокацию и на практике как следует проверить терпимость мусульман?  – простодушная лиса любила послать тонкий мессидж толстым способом и сделать это, словно чужими, своими руками.

– Тема сегодняшняя передачи за границу выходит это… тьфу, ангельская латынь!.. отвязалась проклятая!.. Это выходит за границы передачи сегодняшней темы. Давайте лучше поговорим о настоящих прошлых исторических причинах, которые предшествовали этому, – сказал слабый медведь и с враждебной симпатией посмотрел на доброго волка.

Хоть мед и общий, да и медИа принадлежат народу, а у.е. есть у.е. Следовательно, конкуренцию пусть никто не вводил, но уж точно никто не отменял. Да и не кому этим заниматься – сказано же, никто.   

– В странах западного Востока существует особый уклад матрицы мышления – это вера, – по-старому затянул новую песню добрый волк, – Такая же существует и у христиан, евреев, буддистов, индуистов... С той разницей, что в историческом зазоре субститут исламского мышления, ровно в той же степени как мыслительный суррогат в странах восточного Запада, трансформируется, радикализируется и теперь предстает в частном виде всеобщего феномена – мышления в вере, обнаженная истина которого в общем случае надежна скрыта под паранджой ислама. Мышление в вере недоступно просто посвященным.

– Извините, но писанное священово язычит на каждом болталове, значит, истинная частность сущночит и народочит для у.е. – опять перешла на бехитростный старояз простодушная лиса.

– Извините без извините, но опять не могу не процитировать Пушкина: нет отечества в чужом в пророке.  В этой безличной бессмыслице хорошо видно, что истина национальна. Это уже почти общее место: тяжелая вуаль Тетраграмматона ниспадает только для избранных, не вдруг посвятивших себя Каббале; первая заповедь Писания открывается последней для ортодоксов приблизившихся к ней; логичный буддист слышит беззвучный шлепок, когда логично перестает его ждать; вечно живой Брахман оказывается простым, как тайна, и близким, как даль… 

– В вашем объяснении объяснимо все, кроме самого объяснения, – смелый заяц доверчиво обнажил зубы в недоверчивой улыбке, – но народная олигархия у мусульман – это победившая демократия. В этом смысле награда атоллы Хомейни за голову писателя Салмана Рушди несомненно является скрытым жестом открытого волеизъявления народа на его пути к дальнейшему укреплению. Верного мира во всем неверном мире

– Я скрыто соглашусь с вами, – сказал слабый медведь. – Это неповторимое явление было неоднократно пропущено в истории. Так меньшинство чернокожего большинства также всегда стояло на том, что миролюбивая ценность протестного движения Ку Клус Клан состоит в скрытом привлечении внимания к тому факту, что все люди не равны. А этот убедительный не-факт всегда был особо значим для любого, особенно чернокожего меньшинства. Не помните, да?

– Нет, не помним. Или да, не помним? – чуть было не попался на сложно-примитивную оппозицию смелый заяц,  – Мне кажется, что вы ведете нас в лес, где не видно деревьев. Как-то очень не по-христиански выходит, если христиане ку-клус-клановцы выступали за равные права. 

– С идейной новью часто случается оборотня таковина, – сложно продолжила незатейливую мыслину простодушная лиса. – Запрос всегда отключается в вответе, как философина Хайдеггера   редучит.

– Да нет, недействительно, но можно не согласиться с этим, – сказал слабый медведь.

– С чем вы предлагаете не согласиться? Вы о следствии подумали? – трусливо обострил тупой вопрос смелый заяц. – С анархизмом несогласных или единством экстремальных? С  артпровокациями или артподоготовкой?

– Да нет, я во всем с вами и с ними соглашусь. И с нашими не особенно, но тоже, – нерасчетливо пошел на обдуманный компромисс слабый медведь. – Позвольте мне, резюмировать сказанные здесь недосказанности… 

– Отчего же не мне сказ послед позволи? – снова проворно засветилась неловкая лиса. –  Мое разуме – просто та. Отсутствие событины не может не вызывать спокойного волнения, не только во внутренних обницах нашей гробоятной уродины, но и на перифериях внешнего мира…

– Извините, все-таки позвольте мне на правах незваного гостя закончить досуждение, – сказал добрый волк, обнажив в улыбке крупные и хорошо отшлифованные, внушающие молчание зубы. – Что не очень значимо только на сегодня, хотя это абсолютно и неважно, но вид ближайшей перспективы с точечной зрительности в ситуации с виновностью мусульман снова возвращает нас к старому непониманию нового контекста злого добра. Или как у Гете доброго зла, которое подобно шахидам обещает зло, а творит лишь благо. Заметили? Как это иронично-грубо схоже с закономерными ситуациями, случайно происходящими сейчас и вчера в странах нового Востока. Отсюда один выход…

– Да, именно один. На рекламную паузу и новостной пуск. Мы продолжим вскоре… – подытожил слабый медведь.

– Разговор за спасибо. Нашуйтесь с нами. Забеседовали конец. Увидемо завтруем, – хитро дополнила простодушная лиса.

– Да, темой наша следующего разговора, который состоится завтра, будет… – словно невольно не успел договорить волевой заяц, как был прерван специальной музыкой, белым шумом, хорошо известным всем мертвым жителям космоса, как оригинальный позывной радио "Ухо Оксюморона".