Ч. 11. Ледовый поход на Стокгольм!..
Только проклюнулась с петушиными криками мартовская заря над Стокгольмом, как сладкий сон обывателей, почивавших на пуховых перинах, пронзили ужасные вопли:
- Спасайтесь, черт подери!
- Казаки у стен!
- Стража, закрыть все ворота!
В королевском дворце, роскошных залах и покоях, на лестницах страшный переполох! Во дворе выли и гавкали псы. Кто-то из вельможей и дам беспокойно рассуждал, кто дрожал и затыкал уши, кто-то, придерживая шпагу, мчался глядеть врага с верхотуры башен.
- Откуда под нашими крепостными стенами гарцующие русские всадники?
- Слышите, грохочут выстрелы их пушек?
- Брехня всё это! Залив к Стокгольму еще скован льдом, и не проплыть кораблям русским к нам!
Однако страшная паника поглотила столицу быстрее всепожирающего пожара! Горожане с узлами и котомками, захватив самое ценное, с рыданьем и стонами, пешком, на повозках и верхом, а ветхие старухи чуть ли не ползком, поспешали прочь!
- Вон из опасной столицы! Бежать!
- Пусть горит она синим пламенем! Вместе с королем, а где же его хваленое войско?!..
- Только бы не попасть в лапы казакам-дьяволам!
А в далекой дали, в славном столичном Санкт-Петербурге император Александр Первый и его генералы потирали руки! Ибо их хитроумный план по завоеванию Швеции начал осуществляться!
- Ох, этот замысел императора к добру не приведет, - косоротились его дебелые генералы, сипло кашляя. - Как бы покоренную Финляндию нам не потерять, не то, что бы сильной Швеции угрожать! Тьфу ты, нечистая сила!..
А вначале дело складывалось так.
- Поступим дерзко,- озадачил под завывания зимней метели военачальников Александр Первый. – Весной войну мы перенесем в самую Швецию. Проникнем армией из Финляндии на шведские берега по льдам Ботнического залива. Притом с обозами, пушками, конями и людьми… Нужно будет пройти через море, разделяющее наши владения от шведских. Лед делает эти пути проходимыми! Особенно для лихих казаков!
- Помилуйте, Государь, - не сдержался побагровевший генерал Кнорринг, - наши батальоны не фрегаты, а казаки не легкие суда, чтобы ходить по заливам.
- Вам бы только дрыхнуть на диванах, а не дерзать в ратных походах,- резко оборвал его Александр.
- Вот, послушайте, что соизволил написать нам король шведский Густав Адольф, - усмехнулся император, - видно, не от ума великого. И развернул лист.
- «Король объявляет, что он будет до последней крайности защищать права свои и своих подданных. Он употребит все средства, вверенные ему Провидением, к искоренению навсегда начал, на коих император хочет упрочить силу России. Прощая своему врагу, король возлагает мщение на Всемогущего».
- Цель наша такова, - взмахнул рукой Александр. - Высадить десант, захватить Аландские острова, отсюда бросок на Стокгольм и разгромить шведский флот. Балтика должна стать нашей!
Получивший план ледового похода генерал Кнорринг, назначенный главнокомандующим войсками в Финляндии вместо срочно «заболевшего» Буксгевдена, тоже отчаянно запаниковал. Он отнекивался, то огромными силами шведов на Аландских островах, то непроходимостью туда по льдам или вдруг внезапно вскроется морская пучина… И, застращав сам себя и подчиненных, написал с облегчением рапорт об уходе в отставку.
- Господи, поможи,- перекрестился он, - может и ослобонюсь я от той ледовой напасти…
Гнев Александра был неописуем - рушилась тщательно подготовленная операция вторжения!
- Немедля поезжай в Финляндию, - приказал он военному министру А.Аракчееву, преданному и толковому. – Эти генералы напрочь обленились. Заставь Кнорринга, олуха царя небесного, и генералов выступить с армией на Швецию. Срочно! Пока все море во льдах, английский флот не сможет прийти на помощь шведам-союзникам. С Богом!
Когда же в Финляндии генералы Кнорринг, Шувалов и Барклай де Толли запели прибывшему Аракчееву старую песню о пагубности похода, то, к их негодованию, министру очень смело ответил Багратион:
- Прикажите, так мы пойдем!
Аракчеев так писал о том деле.
«Я не воевода и не брался предводить войсками, но Бог мне дал столько разума, чтобы различить правое от неправого. Буксгевден почитал меня своим личным врагом – и крепко ошибся. Тот мой враг, кто не исполняет своего дела, как следует… если бы (я) слушал всех, да не столкнул Барклая на лед, прямо в Швецию, то мы еще года два пробивались бы в Финляндии».
Шведский генерал Дебельн, ведавший войсками на тех островах, тоже был не лыком шит! Предвидя безумный марш русских, жестко приказал:
- Готовить острова к крепкой обороне! Возводить засеки! Ставить батареи! Согнать оттуда всех жителей, а деревни и мызы сжечь дотла – ни макового зернышка, ни теплой избы врагу! Пусть снег, мороз и пепел встречает этих собак!
Но и Багратион, ведущий главную колонну, был не менее продуманным и заранее подготовился к вторжению. Слушай приказ!
Всех солдат - бравых ребят снабдить теплыми полушубками и поддевками под шинели. Раз! На головы надеть теплые фуражки, на ноги сапоги. Два! Еды везти как можно больше, сало, сухари, водка и еще дрова для костров. Три! Лошадей подковать специальными подковами, на колесах пушек сделать насечки, чтобы не скользили. Четыре! Командирам и бывалым служивым поддерживать бодрый дух у молодых солдат. Все понятно?!
Багратион лично повел главную, самую сильную, колонну войск в 17 тысяч человек. Конницу составляли лейб-казаки, четыре эскадрона Гродненских гусар, уральская сотня и Донские казачьи полки Исаева и Лащилина.
Шли люди аж пар из тысяч ртов, морозный воздух обжигал легкие, слышалось:
- Эгей, а дорожка не близка, 120 верст через ледок к берегу шведскому…
- Впереди полно островов, мелочи и покрупнее, как груш в саду бабки Агрипины.
- Где наша не пропадала, морозы и снега, они привычные. Прорвемся до неприятеля! Одолеем!
Солдаты по льду ступали с опаской, не скапливаясь в одном месте, чтобы лед не проломился, и они не ухнули вниз, в морозную черную полынью. На дно морское, в бездну. В дороге -ни боже мой! - не разводили костров, дабы не выдать себя.
Ледяная безмолвная пустыня казалось, только и ждала, когда чужаки проникнут в ее суровые владения. Снегу намела сугробами горбатыми выше пояса. Грянула в лицо колючими морозами. Запустила пронизывающие до костей злющие ветра. Запарила черными полыньями, появившимися после треснутого льда. Вздыбила непроходимые высокие торосы.
Ежились наши военные первопроходцы на ту необузданную стихию, но не вешали сизых носов.
«Залив этот, составляющий часть Балтийского моря, обыкновенно не замерзает сплошь, но в 1809 году исключительно суровая зима сковала его льдом.
Восемь суток войска наши шли в ледяной пустыне, взбирались на глыбы льда, нагроможденные одна на другую, переправляясь через трещины, широкие как реки; на ночь солдаты зарывались в снег, чтобы не замерзнуть.
Стоило подуть южному ветру и ослабеть льду – морская пучина поглотила бы весь отряд…».
Безумно храбрый генерал Я.Кульнев, последователь и яркий подражатель Суворова, шел с отрядом впереди, проверяя путь. С ним находился и неунывающий Денис Давыдов. Выступая на Аланды, бойцы слушали его бойкий приказ:
«На марше быть бодру и веселу, уныние свойственно старым бабам. По прибытии на Кумлинген (остров на пути-автор) – чарка водки, кашица с мясом, щи и ложе из ельнику. Покойная ночь!»
А днем гусары и казаки, ведомые Кульневым, сшибали в схватках заставы с островов и расчищали Аланский архипелаг для идущего следом мощного корпуса Багратиона.
На скором привале все бойцы вповалку. Висела над ними в белом безмолвии тишина. Угрожающе потрескивала ледяная пустыня. Грея под мышками озябшие руки, хорунжий Алексей Греков балагурил:
- Благодаря вострой сабле да крепкому коню, вот и выжил. Куды меня тольки не кидало. В Польше бился, загибал в походе на Индию, выжил в стычках с горцами на Кавказе… С французами при Гуттштадте да Гейльсберге дрался.
- Ну и чё, дядя, заслужил Георгия, небось? – подначил его кто-то из молодых.
- Ты, куга зеленая, ищо повякай мне…- отзвался незлобиво хорунжий.- М-даа, за те дела получил я хорунжего и Знак отличия военного ордена. Вот и финскую сторонку проскакал... Шведы меня не жаловали – вдарили саблей в руку - на погоду и ноеть.
Отодрал, крякнув, с усов намерзшие льдинки.
- Бился и в рукопашную - зверем приходилось. Сотником стал. Пообвыкся и на шведских островах - тольки волны кругом, буря, стихия. Хуть и плещется водица, ан не наш синий Дон.
Греков выживет в этой северной колошматине. После, побивая солдат Наполеона, проскачет на скакуне, в шрамах и наградах, по побежденной Франции.
А сейчас шведские силы отходили на Большой Аланд, главный остров тревожного архипелага. Уступали неохотно натиску русских.
Генерал Дебельн только приготовился к обороне - а тут нежданный удар сзади! Пришло известие, что недовольные неудачной политикой короля Густава Адольфа, военные взбунтовались и свергли его!
Смятенного Дебельна направили вести переговоры с командующим Кноррингом… о проклятом перемирии! Шведы теперь готовы были сдать острова русским в обмен на выход своих войск с территории Аланда.
Аракчеев в ответ захохотал, и показав за спиной кукиш, заявил:
- Дешёвое, это селедочное, перемирие нас не устраивает! Нам нужен мир, по которому Швеция уступает всю Финляндию, Аланды и отказывается от английской помощи впредь!
Пока утрясались те условия, Багратион не терял времени даром и настойчиво шел с войсками вперед!
На острие напора он направляет отряд отважного Кульнева:
- Надо испытать дорогу на шведский берег и разведать неприятельские силы. Господа шведы не единожды у нас гостили,пора визит отдать!
Спешили и шведы, вот заполыхали во льдах пожары – они жгли вмерзшие в лед суда и складские запасы, чтобы они не достались русским. Казаки доносили Багратиону, что в ночи засекли большой санный обоз, который поспешил, бежал-таки, по льду в Швецию.
Багратион рапортовал бодро Кноррингу:
«Войска его императорского величества… явили пример неутомимости; делая переходы денно и ночно для достижения бегущего их неприятеля, превозмогали всякие затруднения и препятствия, на пути им встречавшиеся.
Тщетно предполагал неприятель остановить быстрое преследование их многими и большими засеками в густоте лесов поделанными; они или обошли их, или разметали и, переходя ледяные необозримые пространства, преодолели все препоны, самою натурою поставленные».
Бойцы Кульнева, войдя в азарт, гнались на рысях за неприятелем более 15-и верст и настигли возле одного из островов. Сражение закончилось окружением шведов и множеством пленных. Лед пролива Аландсгафа, отделяющего Аланды от Швеции, был завален брошенными амуницией, оружием, фурами и всяким имуществом.
Ура! Ура! Ура! Авангард Кульнева вырвался со льдов залива на побережье враждебной Швеции!
«А дабы я был уверен, - сообщал военный министр Аракчеев императору Александру, - что Кульнев дойдет до Гроссельгама, и знать вернее, что там найдут, послал с ним моего адьютанта Кирсанова». Этот донской офицер К.П. Кирсанов с сорока восемью казаками шел впереди авангарда Кульнева, смело вступал в бой с неприятелем, и был награжден алмазным перстнем.
Увлекательные страницы о тех деяниях команды Кульнева сохранили старинные источники. Приоткроем их.
То была глухая мартовская ночь. На льды Аландсгафа выступили его казаки и гусары.
«…В результате через Аландсгаф послан все тот же неизменный и нигде и ничего не боящийся и ни перед чем не останавливающийся Кульнев. Он повел за собой лейб-уральскую сотню, по 2 сотни казаков полков Исаева и Лащилина и 3 эскадрона гродненцов.
Ночь с 6-го на 7-е марта отряд этот провел на Сигнальшерфе; перед ночлегом Кульнев отдал свой знаменитый приказ:
«Бог с нами! Я перед вами; князь Багратион за вами. В ночь, в два часа собраться у мельницы. Поход до шведских берегов венчает труды наши. Сии волны истинная награда, честь и слава бессмертная! Иметь с собою по 2 чарки водки на человека, кусок мяса и хлеба и по два гарнца овса. Море не страшно тому, кто уповает на Бога. Отдыхайте, товарищи!».
Выступив в 3 часа утра Кульнев, имея песенников впереди, в 8 часов прошел расстояние от Сигнальшера до шведского берега, представлявшее собою бесформенные груды друг на друга нагроможденных льдин. Сторожевые посты шведов, бывшие на берегу, пораженные появлением русской конницы, были мигом с налета атакованы казаками; они засели за камнями и оттуда выбиты спешенными уральцами.
Кульнев так разбросал свой отряд, что он казался гораздо многочисленнее, и кроме того через переговорщика уверил шведов, что главные силы наши наступают южнее, направляясь к Нортелье, городу, который лежал в двух переходах севернее Стокгольма.
Гриссельгам был сдан Кульневу без боя, и он доносил оттуда Багратиону: «Честь и слава российскому воинству на берегах Швеции».
О, не надо думать о Кульневе, как о беспощадном воине! Это был добрый человек, и шведы в покоренных городах постоянно в том убеждались. Вспоминает хорошо знавший его офицер Ф. Булгарин.
«Шведы, особенно шведки, с каким-то особенным любопытством, смешанным с ужасом, смотрели на Кульнева, которого знали так же хорошо в шведской армии, как и в нашей. В шведском войске называли его «будильником», потому что он всегда поднимал ото сна их авангард и арьергард. Грозный Кульнев так же умел любезничать с дамами, привыкнув к польскому свободному обхождению и танцевал полонезы с маменьками, возбуждая к танцам молодых офицеров».
- Братцы, до Стокгольма доскакать совсем рядом, - ликовали казаки и подкручивали усы.
- Не так страшен шведский черт, как его малюют,- и они подтягивали подпруги на конях для дальнейшего перехода.
Отступившая береговая охрана, дрожа от холода и пережитого, в смятении донесла о своем разгроме в Стокгольмом.
Сей сигнал, сообщал Багратион «Ужаснул столицу вандалов; дорога до Штокгольма была покрыта трепещущими жителями, партикулярными обозами и войсками, которые поспешно шли для защищения берегов; все сие представляло картину повсеместного смятения и страха и останется незабвенным в летописях времен позднейших к бессмертной славе русского оружия».
Еще бы шведам не трепетать русских, если одни казаки проявляли великую доблесть и геройство. Взять хотя бы полковника войска Донского И.И. Исаева. Свидетельствуют старинные документы, безо всяких приукрашиваний.
Исаев, «в воздаяние отличных подвигов, оказанных против шведов в экспедиции на Аландские острова, где 3-го марта (1809года), командуя казаками, на острове Бионо или Иоде разбил и взял в плен передовой шведский пост и выгнал оттоль покушавшуюся занять то место шведскую роту и преследовал оную до острова Фегло;
4-го на берегу большого Аланда, будучи впереди нашей колонны войск с оными казаками выгнал неприятеля с батарей из засек, где он принужден был оставить несколько орудии;
5-го при острове Сигналскеркен на открытом море догнал неприятеля, отбил два орудия и потом атаковал неприятельскую колонну из пехоты упорно сопротивлявшуюся, через два сильных на нее с казаками удара, довольно положено оной на месте и затем, пересекши путь, принудил оного положить оружие, и взял в плен всего 774 человека;
а 7-го числа, по переходе через Ботнический залив на шведские берега при м. Гресилгам, когда неприятель вышел на открытое море, довольно соучаствовал к принуждению неприятеля уступить нам берег, где и взято также в плен 86 человек».
Под завывания пурги есаул В.Г. Данилов, родом из станицы Раздорской, проник с отрядом разведчиков на остров Бене. Ухитрился разбить шведский пикет пехоты, милиции и конницы, притом взял в плен унтер-офицера и 13 рядовых и «отнял две трехфунтовые заряженные пушки на лафетах».
Оба они, полковник Исаев и есаул Данилов были награждены почетными орденами святого Георгия.
Второй корпус под руководством Барклая де Толли проявил не менее мужества при переходе через льды Ботнического залива. В нем было три сотни казаков, в том числе предводимые войсковым старшиной Киселевым.
Бойцы шли сквозь снега, торосы и злющие морозы весь 60-и верстный переход. Пробивались без роздыха все 18 часов! При таком напряжении риск замерзнуть, погибнуть всему корпусу был велик! И вот, наконец, шведский берег! Увидев в устье реки Умео вмерзшие в лед суда, солдаты спотыкаясь, бросились к ним! И мигом раздербанили по доскам и мачтам все деревянное судно. Растащенные на огонь дрова запылали в пламени бивуачных костров, донося багровый свет до ближайших поселений.
Видя таковое, стонали во мраке хижин жильцы, убоясь пришедшей к ним смерти! Но какое дело было солдатам до них, им бы обогреть продрогшие напрочь души, да горячего варева залить в тощие животы!
А в это время казаки потаясь проникли в город Умео, и он через время сдался на милость победителям.
О той рискованной экспедиции Барклай де Толли сказал так:
- Понесенные в сем переходе труды единственно русским преодолеть только можно.
Но опять сплоховал командующий Кнорринг! Опасаясь вскрытия льдов и вдруг последующих неудач (на свою голову!), он заключил со шведами перемирие и… отозвал со шведской земли корпуса Кульнева и Барклая де Толли!
Александр Первый прямо-таки взбеленился, правда, в узком кругу приближенных лиц.
- Головотяпство Кнорринга уже попахивает предательством! Я и слышать не хочу о перемирии. Мои требования остаются - Швеция должна признать за нами Финляндию. А этого идиота Кнорринга освободить от командования! Иначе он шведу всю завоеванную Финляндию сдаст по дури своей. Войско возглавить генералу Барклаю де Толли.
Однако время был утеряно! Наступало весеннее таяние снегов и послать по льдам подмогу, продолжить вторжение в Швецию уже было невозможно.
- Ну что ж, – совещался Александр с генералитетом,- остается одна надежда – на третий корпус, который двигался по побережью Швеции, на генерала Шувалова. Он ведет, как-никак, пять тысяч человек.
И Шувалов врезал шведам! В 30-и градусный мороз он занял Торнео. Отступивший шведский отряд был настигнут им и пленен. К ногам победителей было сложено 12 знамен и кучи оружия. Более того, были захвачены и очень кстатьи, огромные склады продовольствия и различного военного имущества.
В корпусе Шувалова отличался подполковник Иосиф Лащилин с полком казаков. Покуда он пробиваются по льду с пушками и обозами, мы поведаем о нем.
Иосиф, сын донского офицера, станицы Михайловской. В восьмилетнем возрасте в 1778 году чудом уцелел в пожаре.
- В рубашке родился,- шамкали ветхие старушки. – Бог, поди, сохранит и поведет его дальше...
А повела судьба молодого Иосифа с казачьими полками в Польшу для усмирения повстанцев. Он проявляет смелость, производится в есаулы, в поручики и капитаны. Награждается орденом святой Анны 3-го класса.
Затем назначают его на Дон начальником Нижнеехоперского сыскного начальства по борьбе с разбоями, грабежами и беглыми.
В 1801 году подполковник Лащилин отправляется с донским войском в поход на Индию. Только гибель императора позволила вернуть казаков на Дон.
Закаленный Лащилин в 1804 году отправляется на границу Финляндии командовать Донским казачьим полком. Участие в северной войне привело его на Аландские острова.
Вот выписка из приказа о награждении.
«В воздаяние отличных подвигов, оказанные против шведов (в 1809 году) во время экспедиции на Аландские острова» Лащилину был вручен орден святого Георгия 4-ой степени, и он был награжден Высочайшим благоволением.
А затем Лащилина захватила эпопея борьбы с войсками Наполеона.
Осенью 1812 года полк Лащилина на белоснежных парусниках прибывает в Ревель и дерется против корпуса Макдональда. Лащилин получает ранение в ногу, но полк не покидает. Он участвует в острых боях при блокаде Данцига, Торгау, других городов-крепостей.
Иосиф Николаевич был произведен в полковники, награжден орденом святой Анны 2-го класса. Его сил и мужества хватает на участие в зарубежных походах по Европе в сражениях при Лаоне, Краоне и в других местах.
В отставку генерал-майор И.Н. Лащилин ушел в блеске орденов, медалей и славы.
Храбрости удалым казакам было не занимать!
Рядом с Лащилиным прославился полковник Войска Донского И.И. Исаев, который «командуя казаками, взял в плен передовой шведский пост и выгнал оттоль покушавшуюся занять сие место шведскую роту и преследовал оную до острова Фегло;
…На берегу большого Аланда, будучи впереди нашей колонны войск с оными казаками выгнал неприятеля с батарей из засек, где он принужден был оставить несколько орудий;
...При острове Сигналскеркен на открытом море догнал неприятеля, отбил два орудия и потом атаковал неприятельскую колонну… и взял в плен всего 744 человека;
По переходе через Ботнический залив на шведские берега при м. Гресилгам, когда неприятель вышел в открытое море, довольно соучаствовал к принуждению неприятеля уступить нам берег, где и взято также в плен 866 человек».
Этот ледовый поход по трудности приравнивается к известному переходу Суворова через Альпы, когда через скалы и ущелья с ним шли донские казачьи полки под командой атамана Андриана Денисова.
Назначенный вместо поникшего генерала Кнорринга новый командующий Барклай де Толли, претерпев ряд успехов и отходов, ложных перемирий со стороны шведов и прочих военных премудростей, отведших удар русских от Стокгольма, довел эту кампанию до выиграшного для России конца.
Так войска императора Александра Первого геройски прошли через мерзлое море на берега Швеции, раскинув там свой стяг, так же они мужественно покидали её города и поселения.
На обратном пути провожала их злющая вьюга. Снег слепил глаза, не было видно в трех шагах. И падали в глубокие сугробы пехотные солдаты, и замерзали они, и лошади валились и не могли везти поставленные на санки пушки… Но русские упорно шли и шли. Это были рядовые герои той дерзкой экспедиции. Они с победой возвратились в Финляндский край.
Итог был таков. «В ходе русско-шведской войны 1808-1809 гг. русские войска заняли Финляндию и по Фридрихсгамскому мирному договору 1809 г. она была присоединена к России на правах великого княжества. Это существенно повлияло на развитие страны, где после нескольких столетий непрерывных войн воцарился мир, способствующий экономическому подъему страны.
Русский царизм стремился исключить возможность использования территории Финляндии как плацдарм на Россию и превратить ее в надежное прикрытие для столицы империи. Поэтому он проводил здесь политику, которая не порождала бы в стране антирусских настроений.
В составе России Финляндия получила довольно значительную внутреннюю автономию, располагая собственным парламентом – сеймом, правительством, судебными и исполнительными органами». Так заключают научные мужи.
Добавим, что по этому договору отошли к России и Аландские острова!
…Уже гремела война 1812 года, и все понимали - быть России иль не быть. Ураганы жестоких баталий захватили и генерала Орлова-Денисова.
Он возьмет на вооружение немалый опыт сражений и партизанской войны в Финляндии и будет успешно применять его против французов, как Багратион, Давыдов, Тучков и другие герои.
И Василий Орлов-Денисов в дыму сражений и походов по разоренной Европе не забывал свою милую Машу ибо оставалась она для него самой дивной женщиной на свете. Близкие друзья подмечали, что любовь его парила на недоступных для других высотах, на какие он поднял чувство свое, когда увидел ее впервые. Ибо Маша была ему словно искра божья! Своей нежностью глаз, нежностью рук и души! И в радости после долгих разлук, и в грусти военных расставаний.
…Маша переживала и ночами молилась за него, когда он летом жарким, вьюжной зимой в слякоть и зной бился и преследовал полки французов по Европе.
Она в храме ставила свечи за здравие его и сотоварищей, когда хлестали ливни и ветра. Она горевала, бродила по опустевшим залам и тенистым аллеям усадьбы тосковала в долгой разлуке и просила Матерь божью:
«Вася, не позабудь нас… Ах, зачем ты унес душу мою с собой, ускакал… Зачем мне без тебя такой огромный, тоскливый и прекрасный мир…»
Она радовалась, когда вступили они победителями в Париж и он сопровождал императора Александра Первого.
Ей долго еще снилась Финляндия, запорошенные снегом красавицы-ели, голубые глаза озер и высоты зеленеющих гор, там оставила она частицу сердца своего.
И после тех великих войн супруги прожили вместе много-много счастливых лет, подарив России талантливых сыновей. Военачальников, принесших России славу и гордость, как их отец граф Василий Васильевич Орлов-Денисов.
«Он участвовал во всех современных ему войнах, и в каждой из них ознаменовался подвигами, составляющими украшение наших военных летописей». Так было отмечено его современниками в популярной газете того бурного времени.
И этими памятными словами мы завершаем свой рассказ об этом отважном генерале, сыне славного Дона и России.
НАЧАЛО ПОВЕСТИ здесь:http://www.proza.ru/2011/10/27/350