Уважаемые читатели! Если вам когда-либо придет в голову разделить сто восемь миллионов на шестьдесят тонн – а иногда приходят в голову и не такие странные мысли – попробуйте обойтись без калькулятора. На клочке бумаги нарисуйте делимое и делитель, произведите (в столбик!) необходимые арифметические действия и отыщите-таки частное. Забегая вперед, сообщу, что частное равно одному миллиону и восемьюстам тысячам штук. Речь идет о железнодорожных вагонах (точнее: о полувагонах, но для наших вычислений это не имеет решающего значения). Итак, для лучшего восприятия мы с вами, уважаемые читатели, разделили чудовищную цифру планируемого экспорта сыпучих грузов через Ванинский порт (да-да, тот самый – угрюмый), чтобы понять, к чему нас хотят приуготовить.
Давайте, не теряя времени – а все надо делать «скорее» утверждают Владимир Путин, министерство Сибири, клуб «Меркурий» и другие заинтересованные лица и инстанции – двигаться дальше.
Полученную немалую цифирь в свою очередь разделим на 365 и обнаружим, что результат в 4 тысячи 930 штук значительно уступает первоначальному заоблачному числу, но все еще достаточно велик, так как мы начинаем подозревать, что с этими почти пятью тысячами вагонов каждый день придется что-то делать. Понятно, что вагоны – это транспорт, а транспорт, ясное дело не имеет права простаивать, а должен почти все время двигаться с грузом или без оного, оправдывая свое существование. И не вызывает возражений факт, что если вагоны что-то доставили к месту назначения, они должны своевременно избавиться от поклажи и без промедления вернуться к месту загрузки. Если же персонал, обслуживающий подвижной состав, проявит нерасторопность, то их придется сбрасывать с крутого берега и топить в синем море, потому что железнодорожных тупиков на все вагоны не напасешься. Итак, мысленно отправляем транспорт назад, используя, параллельную ветку, так как чуем нутром, что десять тысяч вагонов за сутки на одних путях ну никак не разойдутся. Пусть катится. И на всякий случай продолжим деление сначала на пятьдесят (количество вагонов в эшелоне), а потом уже на двадцать четыре, чтобы узнать, сколько в час эшелонов проедут по одной паре рельсов в какую-то одну сторону. Разумеется, по соседней паре ровно столько же должно проследовать в обратную, чтобы не нарушался баланс.
Временно прекращаем чиркать бумагу, так как результат наших вычислений уже можно изобразить пальцами одной руки. То есть, при всем вышеупомянутом раскладе остается всего 4 (четыре) не миллиона, а штуки поездов, с которыми, надо думать, те, кому это положено без труда сумеют совладать. Однако рано радоваться: четыре тяжелогруженых железнодорожных состава (да и не просто четыре, а четыре и одна десятая) должны успеть проследовать по перегону за неполные шестьдесят минут. А, если в расписании учесть поезда с пассажирами, лесом, пенькой, фонариками, зерном и всякие разные литерные и противопожарные, то каждые двенадцать минут стальные рельсы хотят они того или нет, будут принимать на себя всю тяжесть человеческих решений. Без остановок, перерывов на обед, без сна и отдыха, без выходных и праздников. Потому что, случись вдруг в любом месте конвейера получасовая задержка, то эшелоны станут колом по всей тысячекилометровой трассе впритык друг к другу, и только чудодейственная сила сможет их развести.
Много ли пять эшелонов в час? Изрядно, если обратить внимание на горный профиль железнодорожного пути, по которому вышеупомянутые лица и инстанции собирается двигать туда-сюда миллионы единиц подвижного состава, а этот профиль заставляет водить поезда не так прытко, как на равнине. Очень может быть, что машинисту не понадобятся светофоры, так как выбирать скорость движения намного удобнее, ориентируясь по габаритным огням и стоп-сигналам впереди идущего транспорта. Также не исключено, что он будет иметь строгую инструкцию, не останавливаться и даже не тормозить, завидев впереди фигуры путейских рабочих, потому что последние обязаны, успевать менять лопнувшие рельсы или треснувшие шпалы хотя бы даже перед самым носом локомотива. Если собственники российских углей и руд, выставленных на продажу, увидят необходимость, менять у подвижного состава колесные пары, не снижая скорости, то и на это будет отдано соответствующее распоряжение.
Приложим все силы, уважаемые читатели, чтобы выразиться как можно мягче и констатируем, что на трассе будет немного тесновато. Редкая лесная живность проскользнет между двумя встречными поездами, редкая птица долетит от начала железного пищевода хотя бы до его середины. Поскольку бешеный темп вывоза российского общенародного добра за границу одобрен в основных мировых столицах, то охрана бизнеса будет на должной высоте. Редкий злоумышленник, вознамерившийся открутить от рельсов пару гаек на грузила, сможет проникнуть в двухсотметровую зону перемещения ценностей. Не прекращающийся ни на минуту утробный рев тяговых двигателей, лязг и грохот вагоноопрокидывателей, и остервенелый русский мат, помогающий опорожнять вагоны от смерзшегося груза – эта какофония звуков вкупе с тучами угольной пыли заставит все живое задуматься о смысле жизни на перегрузочном пункте. Редкий местный житель не захочет покинуть зону экологического бедствия, и очень многие так и сделают, а русский мат постепенно сменится мягким говором раскосой Азии.
Но ведь мы с вами, уважаемые читатели выяснили, что это невыполнимо. Ведь ничего этого не будет. Не должно быть. Но если это не сон…
Читатели, конечно, могут не знать, что это за клуб такой – «Меркурий», упомянутый мною в начале статьи, но вполне могут догадаться о его содержимом, потому что это точно не «Гефест».