Это был не простой санаторий. Раньше здесь могли отдыхать только партийные боссы и номенклатура ЦК. Санаторий ЦК партии славился своим мед.обслуживанием и прекрасным лесом у озера, на самой окраине города Старая Руза, под Москвой.
В то лето их привезли сюда на нескольких автобусах, сразу после госпиталя, на реабилитацию.
У них было много общего - у кого-то не было ноги, у кого-то руки, кто-то потерял сразу обе, а за плечами у всех был Афган.
Пацаны в 19 лет, заползая в инвалидные коляски, завидовали тем, кто остался всего без одной руки – вот ведь повезло ! В столовой они ели молча и быстро. И хотя меню было просто шикарным, на выбор, с икрой и ананасами, даже смеха в столовой не было слышно.
Тем вечером привезли фильм. Было модным устраивать закрытый показ.
Эпотажный режиссёр с бородкой и схваченным резинкой хвостиком из жидких волос, с пафосом представлял свой новый фильм про наш интернациональный долг в Афгане.
А пацаны смотрели на его ассистентку, накрашенную блондинку с тугим лифчиком.
Потом показали фильм.
В нем молодой русский парень, родом из Москвы, попадает в плен к духам.
Играли все замечательно, духи натурально кричали на парня, били его и заставляли
принять ислам… Когда закончился фильм никто не проронил ни слова. Тишина была
просто звенящая. Режиссер понял, что обсуждения его шедевра не будет, быстро куда-то растворился, и на сцену вышли музыканты. Концерт получился отличным.
Вечер закончился поздно, мед.сестры развозили инвалидов по корпусам, те кто мог – прыгали домой сами. А безруким – как всегда повезло. Они потопали на своих двоих.
...
Ночью я проснулся от страшного крика. Круглая желтая луна нагло светила в окно номера. Прислушался... Крик повторился снова.Он заполнил собой всё вокруг, сдавив мою грудь. Крик был такой, что даже собаки во всей округе затихли. Накинул больничный халат. Вышел в коридор.
Внизу, в фойе трое одноруких парней пытались удержать одного парня, безногого колясочника, и не могли. Он вырывался, кричал, страшно матерился. Мед.сёстры боялись даже подойти, держали шприц на готове. Крик был не человеческим, я с тех пор такого никогда не слышал. Пацан 19-ти лет, без обеих ног, поднял четыре корпуса санатория и оставил без сна. Трое парней держали его и не давали вывалиться в окно. Потом он затих. Только тихо плакал без слёз. Так плакать могут только люди...