53.
Наташа проснулась рано, из не зашторенного окна солнечные лучи тепло слепили глаза. Она попыталась встать и не смогла, обнимающий ее Максим, положил руку на подушку и больно прижал пряди волос. Боясь разбудить его, она снова легла, вспоминая вчерашний вечер, отчего жар залил не только лицо, но и грудь. В тридцать лет молодая женщина узнала, что физическая любовь – это не насилие над собой, это такое удовольствие, от которого забываешь себя. Боже, она, кажется, просила жениха о чем-то: «Пожалуйста, Максим, пожалуйста!». «Распутница, какая же я распутница», - ругала себя девушка, но мятный холодок в груди рождал радостные ощущения.
Мужчина, потревоженный ее движением, проснулся и наблюдал за невестой, которая, то почему-то крепко зажмуривала глаза, то улыбалась:
- Доброе утро, красавица.
Наташа, пойманная на месте преступления, по детски закрыла лицо руками и, ойкнув – прядки, наконец-то, освободились из-под руки жениха, зарылась в его грудь.
- Эй, ты будешь стесняться после того, что у нас было? – Максим приподнялся на локте и убрал руки от ее лица, Наташа отрицательно покачала головой, но глаз не открыла. И тогда мужчина поцеловал эти сомкнутые ресницы, припухшие губы, которые вдруг забыли о стыде и открылись ему навстречу. И безумство вчерашнего вечера повторилось при утреннем солнце.
- Солнышко, ты – мое солнышко, - прерывающимся грудным голосом проговорил он. Максиму хотелось остаться с ней, но надо было вставать, сегодня пуск воды в новом ресторане. А еще надо выкроить время и в течение дня съездить к ювелиру – кольца готовы, понравятся ли они девушке?
Понравились, они ей понравились – это были не просто обручальные кольца, это были два конца восьмерки – символа бесконечности, сложенные пополам. На Наташином по внешней стороне кольца были вкраплены небольшие бриллианты, на более широком кольце Максима было выгравировано ее имя.
Она растрогалась до слез, но им не суждено было пролиться, потому, что пока они находились в салоне, позвонила мама жениха и заставила сначала его, а потом и невесту рассмеяться. Утром, когда женщины занимались прополкой на огороде, на слова Валиной тетки, «чем наши молодые занимаются – дел-то у них невпроворот», отец Максима, не мудрствуя лукаво, сказал: «На радостях, что остались одни, лакомятся медовым месяцем». Никитка, помогавший ему поливать, почему-то посчитал, что медовый месяц – это торт и попросил бабушку, позвонить им и оставить ему кусочек. Что, собственно говоря, она и сделала, велев к приезду внука заказать медовый торт с большой прибывающей луной, потому, что Никита ничего не забывал.
Вечером, уточняя список гостей со стороны невесты, они чуть не поссорились, Наташа узнала, что Максим ревнует ее к Виктору. Но она, немножко помучив его, призналась, что они с ним только друзья – Виктор после смерти матери вновь сошелся с женой и на свадьбе он будет с ней. Девушка, чтобы задобрить жениха, согласилась пойти в душ вместе с ним, пошутив, что делает это чисто из экономии воды.