АКТ ТРЕТИЙ
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Венеция. Улица.
(Входят Шейлок, Саларино, Антонио и Тюремщик.)
ШЕЙЛОК:
Смотри, смотри за ним, тюремщик.
Не заикайся даже о пощаде.
Ведь этот дурень всем взаймы давал,
Процентов же за это не взимал.
Смотри, смотри за ним, тюремщик.
АНТОНИО:
И, тем не менее, послушай, Шейлок.
ШЕЙЛОК:
Расплата мне нужна. Иного не приемлю.
Я клятву дал и выполню её.
Ты псом меня до срока называл,
Теперь же берегись зубов собачьих!
Мне герцог в правосудии не смеет отказать.
Тебе, тюремщик, право, удивляюсь,
Что ты с готовностью все просьбы исполняешь,
И даже с арестованным гуляешь.
АНТОНИО:
Прошу же, выслушай меня.
ШЕЙЛОК:
Не слов дешёвых – дорогой расплаты жажду!
И нет нужды словами мелочиться!
Во мне христианских нет переживаний:
Дурацких вздохов и сочувствий всяких.
Не собираюсь я в заступники играть!
Нет слова, равного уплате.
(Уходит.)
САЛАРИНО:
Не видывал на свете я дворняжки злее.
АНТОНИО:
Пусть убегает пёс.
Ни просьб ни слов напрасных от меня он боле не услышит.
Он жаждет мести – знаю почему:
Не раз вставал на сторону я тех, кого он обирал.
Вот потому-то он меня и ненавидит.
САЛАРИНО:
Его претензий герцог не поддержит.
АНТОНИО:
Не может герцог нарушать закона.
Коль чужестранец льгот лишится,
Венецией дарованных ему,
Урон от этого республике немалый:
Торговля вся и прибыль государства
На иноземных держится купцах.
Тому уж быть, чего не миновать.
Пусть кровожадный кредитор
Получит от меня фунт мяса.
Совсем я выбился из сил
И не могу противиться тому.
Идём, тюремщик.
О, господи, мечтаю лишь о том,
Чтоб друг Бассанио ко времени явился
Взглянуть, как долг оплачиваю я.
Меня нисколько остальное не волнует!
(Уходят.)