Долгое время готовила я для внучки подарок к Новому году: шапочку и шарфик. Конечно же, связанные собственными руками. Подыскивала симпатичную шерсть, подбирала модный фасон, выискивала в сетях Интернета узор и схему для вязания. Наконец, подарок был готов, красиво упакован и торжественно вручен одариваемой.
Внучка поблагодарила, расцеловала, покрасовалась перед зеркалом в новом, стильном «прикиде» и положила подарок на полочку, со словами, что в день отъезда заберет его с собой. Но, к моему глубокому сожалению, подарок не забрала. Для меня оставила загадку: не понравился или просто забыла?
И когда в следующий Сонин приезд зашел разговор о шапочке с шарфиком, внучка эмоционально и с упоением стала рассказывать, как она с удовольствием носила зимой подаренный мною красивый комплект, подобного которому ни у кого не было и быть не могло, и как подружки завидовали ее модной обновке, пока я не прервала монолог и не предложила посмотреть в уголок тумбочки, где лежал забытый пакет.
Нас учили, мы детей своих учим, что врать нехорошо. Но странное дело: я не обиделась на девочку и не стала читать нотацию о том, что она поступила плохо. В семье, собственно, не замечали, что Соня склонна ко лжи.
В данной истории присутствовала ложь во спасение, политика «благородной лжи», о которой говорил ещё Платон. Допускаю и оправдываю поступок внучки тем, что сия благородная ложь была направлена во благо обманываемой в отличие от правды, которая, как полагала «благонамеренная» обманщица, принесла бы вред. Такое вранье у меня лично вызывает умиление. И разоблачать не хочется. Век бы слушала… Трогательное детское вранье.