На поляну, уютно расположившуюся среди гор, опустились плотные сумерки. Ожили фонарики, перемигиваясь огоньками с первыми звездочками: с наступлением темноты жизнь в палаточном городке не утихала.
Две девушки, кутаясь в штормовки, остановились рядом с начальником туристического приюта.
- Добрый вечер, Сан Саныч!
Невысокий седой мужчина, излучавший добро и радушие, обрадовался:
- А-а, туристочки вылезли на свет Божий! Я распереживался: шли такую даль, а не хотят полностью вкусить походной жизни, сидят в помещении. Утомились?
- Еле поднялись, думали: ноги навечно отказались ходить. Четыре перевала протопать – не шутка. Не ожидали, что будет так трудно.
- В первый день все жалуются, некоторые требуют, чтобы их сняли с маршрута, а на другой год смотришь – знакомые лица. Возвращаются. Идите к костру, там почти вся ваша группа, да еще каша, чай и пение, какое редко услышишь в других местах.
- Это не наши поют, мы без гитары.
- Серега старается, самый преданный постоялец. Мы к открытию сезона сюда добираемся вертолетом, иначе с грузом невозможно, а он нас уже встречает. Первым приходит на поляну, ставит палатку у реки и все лето радует туристиков пением. Так и живет здесь с самого июня.
- Один приходит?
- А чего вы удивляетесь? Плавают же одиночки по океану, чем горы хуже?
- Зато уйти может с нами, мы последние на маршруте. С компанией веселей.
Сан Саныч покачал головой.
- Не раз предлагали, отказывается. Мы-то уже на мешках да ящиках сидим, вас откормим – и домой. Серега помогает грузиться, провожает, только после сворачивается и идет своей дорогой. Такое его решение.
- О, тише! Послушайте! - встрепенулась одна из девушек. – Цой! – и подпела: - «Кто живет по законам другим и кому умирать молодым…». Класс! Правда, здорово?
- Так я об этом и толкую,- подхватил Сан Саныч.- Да вы двигайтесь туда, погреетесь, смотрю – озябли.
Девушки остановились у навеса над кострищем, не решаясь протиснуться на скамью, пока звучит музыка. Песня закончилась, а пальцы гитариста продолжали перебирать струны, наигрывая мелодию. Потом стихло.
Раздались аплодисменты.
Руководитель группы вскинул руку.
- Тихо. Запомните, есть закон: у костра не хлопают. Это не концерт, человек живет жизнью похода, петь требует его душа, а вы слушайте и подпевайте. Серега,- он долго тряс руку гитариста,- уважаю. Сколько слушаю, не надоедает. Я рад, что наши пути который год сходятся на этой поляне. Давай еще по сто. Все наливайте. Девчонки, вам плеснуть? За талант, умение быть нужным – за Серегу!
- Нам лучше чаю.
- Тоже дело, чай нашенский, с дымком, сгодится.
Огромный закопченный чайник приветливо пыхтел на огне.
- Серега,- продолжал руководитель,- поднимай. За тебя, за это место, за то, что не изменяешь ему!
Выпили.
- Как же изменить,- вытирая губы, произнес Сергей.- Здесь настоящий рай. Спасибо природе, что создала поляну. Все для отдыха: там,- он махнул рукой,- питьевой ручей, с другой стороны – река, да какая! Чистый хрусталь, и душа такая же - чистая, щедрая. Вокруг - горы, хочешь, смотри на голые скалы, а повернешь голову – леса возвышаются.
- Вот,- оглядел руководитель собравшихся,- это и есть творческая натура. У реки, говорит, душа. Поэтому и поет так здорово, что верит в такое. Учитесь. Давай, Серега, про крылья,- и неумело напел:- «которые нравились мне».
В вертолет погрузили последние мешки. Сан Саныч внимательным взглядом окинул вверенное ему хозяйство.
- Вроде сделал все, как надо. Ты, Серега, на всякий случай осмотрись тут, мало ли. А, может, полетишь с нами? Посмотришь на горы с высоты, ох и зрелище! А-а, - махнул рукой Сан Саныч,- знаю твою улыбку.
- К горам нужно прикасаться, чтобы почувствовать их, а не смотреть со стороны. Пока стою на этом.
Летчик свистнул: закругляйтесь, пора.
- Давай, Серега,- Сан Саныч крепко обнял его.- Встретимся. Ты же завернешь к нам на следующий год?
- Как обычно, пока планы не меняются. Будьте спокойны, я присмотрю за вашими владениями. Отправляйтесь, смеркается, и так провозились.
- Думаешь, одному тебе дороги эти места?- Это Сан Саныч прокричал сквозь шум заводящейся машины.
Услышал Сергей или нет, осталось не понятным, но он улыбнулся, поднял руку и махал вслед до тех пор, пока вертолет не скрылся из виду. А Сергей все стоял, прислушиваясь к затихающему шуму.
Поляна примолкла, настраиваясь на жизнь в одиночестве – девятимесячный перерыв, чтобы подготовиться к очередной встрече с друзьями.
Тишину нарушили легкие шаги за спиной Сергея, но он не обернулся.
Стройная девушка в светлом платье, волнами спадающем к земле, остановилась рядом. Ее наряд казался бы неподходящим к условиям, в которых она находилась, если бы так удивительно не гармонировал с местностью, словно они были одним целым.
- Проводил?
Сергей еле заметно кивнул, продолжая смотреть вдаль.
Девушка некоторое время прислушивалась, сказала осторожно, словно боясь причинить боль:
- Не слышно, они уже далеко.
Помолчали.
Сергей вздохнул, отошел к валуну и присел, молча оглядывая горы.
Девушка села рядом, вопросительно посмотрела на него, дотронулась до руки:
- Грустишь?
- Сезон закончился слишком быстро. Только начало сентября, а уже прошла последняя группа.
- Ты же знаешь: сейчас тепло, а через пару недель все,- она махнула рукой,- спрячется под снегом.- Внимательно осмотрела небо, как будто готова была увидеть наступавшие снежные тучи.
Сергей вслед за ней бросил быстрый взгляд вверх, сник, сказал:
- А у нас осень длится долго-долго, с бабьем летом, паутинками, шуршанием листьев под ногами. Я очень любил затяжные дожди! А как трогателен мокрый листок, прилипший к окну: он всматривается в комнату, где сухо, светло, но, думаю, вряд ли бы захотел пробраться за стекло и высохнуть от искусственного тепла батарей.
- В тебе с каждым годом все больше печали. Не поддавайся!
Сергей глубоко вздохнул.
- Знаешь, Река, в такие минуты я жалею, что ты не приняла моего тела.
Девушка улыбнулась.
- Ты много раз говорил эти слова. Я начинаю подозревать: для того, чтобы еще раз услышать, как меня очаровало твое пение. Часто вспоминаю: группа альпинистов обосновалась на берегу. Как обычно – костер, гитара. Но как ты пел! Сродняясь со струнами, природой, впустив ее в себя! Я даже замедлила течение, боясь в шуме что-то пропустить.
- Да, да,- усмехнулся Сергей,- и этим потревожила моих друзей. Долго вслушивались в тишину, находя ее необычной. Кто-то сказал: не слышно шума реки…
- А я осторожненько двинулась дальше, заскользила по порогам, постепенно выравнивая течение. Не могла я после этого позволить твоему телу разбиться о камни, мчаться, цепляясь за пороги, застрять в узком месте, достаться стервятникам. Как бы я равнодушно перескакивала через тебя? Позволить твоим волшебным пальцам распухнуть, превратиться в ничто?
Сергей обнял девушку.
- Прости, любимая Реченька, мое ворчание. Знаю, как тебе было тяжело.
- Да, нелегко. Пришлось повернуться вспять, пробивать временное русло, чтобы затащить тебя под ледник. Надежней убежища не придумаешь. А потом плакала, видя горе друзей, которые искали тебя ниже по течению. Зато в их памяти ты остался живым.
- А через много-много лет, когда все вокруг изменится, меня найдут замурованным во льду и будут изучать, как мамонта.
- Шутишь – это уже хорошо. Вот и не грусти, межсезонье пройдет быстро, на поляне вновь задымятся костры, гости будут тянуться на огонь костра и твои песни.
Сергей тихонько тронул струны, которые с готовностью откликнулись, но тут же успокаивающе прижал их ладошкой. Обернулся к Реке, улыбкой извиняясь за попытку нарушить покой, всмотрелся.
- А ты, собственно, что здесь делаешь? Почему не ушла провожать последних? Всегда же говорила: бегу за ними, пока не свернут, желаю удачи, прошу, чтобы вернулись на следующий год. Ты краснеешь? Вот это новость!
- Я не умею краснеть, слишком холодна. Как-никак - горная река, всего 4 градуса.
- Хорошо, не краснеешь, но в смущении прячешь глаза. Рассказывай, почему нарушила традицию? Не все мне плакаться.
Река вздохнула, сказала тихо, как самой себе:
- Испугалась.
Сергей развернулся всем телом, не выдержав, встал, осмотрел девушку с ног до головы.
- Это говоришь ты – холодная, энергичная, красивая? Ты, которая на одну ночь может повернуть течение и потом наверстать упущенное? Кого испугалась?
- Себя, своей сути, не понятной людям. Что вскинул брови?
- Ты не перестаешь меня удивлять. Какая же ты чудесная, горная Река!
- Я тоже думала, что знаю себя. Потом случай с тобой, когда я пошла против природы. А в этот раз… В последней группе был мальчик – невысокий, щупленький, из тех, которые не запоминаются. Он пришел ко мне с фотоаппаратом, час сидел на одном месте, ловя в объектив течение, падение с порога, блики на воде. Он напомнил тебя своей отдачей, душой, был такой чистый, природный, что я на миг оттаяла, от волнения температура подскочила градусов на десять. Те, кто в это время купались во мне, потом посмеивались: не такая уж вода холодная, как говорили. Я смотрела на него во все глаза, старалась быть красивой, чтобы он не разочаровался итогом, смеялась, вздымала брызги, которые сверкали на солнце! Едва сдержалась, чтобы не раскрыться, показать себя. Поздно спохватилась, пожалела, что была неосторожна. Мои глаза – они проявятся на пленке, столько я вложила во взгляд. Мальчик не поймет: вода, течение и нечто, проглядывающее сквозь это.
- Подумает, игра света, дефект.
Река покачала головой.
- Он бы пришел на следующий день, чтобы попытаться исправиться, такими кадрами не бросаются, но, видимо, испугался, почувствовал необычное. В каждой капле на фотографии – смеющиеся глаза! Мне захотелось рассказать ему, чтобы не боялся: я, как и он, часть природы. Если бы пошла следом, не выдержала, показалась бы им, желание было огромным. Но не пришло еще время. Мне так не хочется, чтобы мальчик просыпался от страха, когда ему приснится мой взгляд сквозь воду.
- О-о, что тогда говорить обо мне? Рассказы о Черном альпинисте – главная тема у ночных костров. «Погиб, не найден, бродит по горам…». Меня вообще должны бояться, я же, по их словам, рыскаю с желанием отомстить. Выдумщики. Вот и выходит: живем, но не имеем права жить. Мы просто легенды.
Река вздохнула, вновь с ожиданием посмотрела вверх:
- Скорее бы замело, пора на покой.
Гитарист согласно кивнул.
- Ты права. Мне легче: я усну, время пробежит незаметно, а тебе предстоит трудиться безостановочно: путь длинный, и не везде бывает лед, помогающий отдохнуть. Пусть его в этом году будет больше! Можно, я попрошу тебя об одолжении?
Река улыбнулась:
- Конечно, мне приятно, что у тебя есть желания.
- Послушай, что сейчас поют, принеси новые песни. Я застрял в одном времени, репертуар не меняется, это начинают замечать.
- Я выберу для тебя самые лучшие! - твердо пообещала Река.- Ой, смотри - медведь, вернулся, крутится, тоже не верит, что лакомство теперь нужно искать в другом месте.
- Да, попугал он туристов в этом году, так его привлекали бачки для отходов. Запах остался, вот и вертится. Увы, дружок, погрусти вместе с нами.- Сергей поднялся.- Пойду, поброжу по поляне, еще раз проверю, все ли закрыто, укреплено, как полагается. И попрощаюсь по-своему, поблагодарю, что не отвергает меня. Она тоже живая, все понимает, ждет доброго слова. Проведу ночь у костра, побренчу для души. Пойдешь со мной?
- Это твоя дорога. Я посижу здесь, многое нужно обдумать. Вернется ли сюда мой мальчик? Очень этого хочется, иначе буду чувствовать вину. Еще нужно проведать форель, она с утра не в настроении. Туристы подкармливали ее, специально сбрасывали в воду остатки каши, форель привыкла, теперь ждет и ворчит. Потом вернусь, приходи, вместе встретим утро.
- Хорошо. И мальчик когда-нибудь придет. Ты же сказала, что он похож на меня, поймет, что ждут. Вот такой у нас сегодня грустный день!
- Светает. Для меня последний рассвет в этом году. Повезло, что чистый, смогу еще раз взглянуть на розовые горы. Никогда не перестану наслаждаться этим зрелищем.
Река кивнула.
- Я тоже. Бывалые туристы объясняют новичкам: железо и марганец, поэтому такой эффект. Мне хочется добавить: и капельки крови. Когда ты падал со скалы, ударился о выступ и оставил на нем частичку себя. Она не пропала, влилась в общий свет и теперь радует людей. Ты всегда любил жизнь, поэтому сияешь и после нее. Помолчим.
Они стали плечом к плечу, задрав головы вверх.
Юный солнечный луч нашел лазейку в зарослях леса, первым прорвался к горе и поцеловал ее вершину. Гора вспыхнула, зарделась, выделяясь на светлеющем небе розовым исполином. Тут же спохватилась: не пристало стражу местности показывать душевное волнение. Впрочем, пусть лучик видит, что ей приятно. Три минуты гора держала цвет, потом взяла себя в руки, успокоилась, стала заметно бледнеть и через минуту приняла повседневный вид – гигант, позволяющий тяжелым тучам отдыхать у себя на груди.
Солнце поднималось выше, рассеивая утреннюю дымку над пустой поляной. И только у большого валуна долго держался сгусток тумана. Потом, подталкиваемый ветерком, двинулся в сторону реки вслед за едва заметным ручейком, и оба растворились в воде.
В тишине отчетливо слышалась музыка реки: спорый бег, прыжки с порогов, журчание при перекате через камни. Все вместе складывалось в мелодию, сквозь которую угадывались слова: «Где твои крылья, которые нравились мне?».