улыбаешься, а я рву рыболовным крючком верхнее нёбо и фонтаном выпускаю на губы солоноватую кровь.
тебе. смешно и грешно и нелепо. муж погладил по челке. привет ma chere я снова пони в этой квадратной истории. черт побери 27 а снова туда и фата, испачканная в бирюзовой росе.
теперь я обещаю никогда никого не влюблять. хороший конец. у слова. у слона щеки ходят ходуном ты со мною ходишь в темный театр и осенний парк. на день рождения даришь корсет, тянешь потуже, не даешь говорить.
снова улыбаешься, я покупаю мятную мятую ткань у меня нет вкуса, а на двоих? расплачиваюсь карточкой, чужой кусаю шершавый кадык.
сколько в тебе сантиметров и килограмм, я каждый помню на вкус полузакрытых от нежности глаз.
эти твои касания в промежности библиотекарской двери. мои беспричинные судороги по дороге домой застряли в пробке. долго зачем-то давала интервью чернобровым что ты не причем что я сама, что это все уральские шалости.
Я, - говорит, никого не трогала. Не пытала. Не заплатила. Не плакала даже у всех на виду. В ряд на встречную не выстраивалась. Не то что некоторые.
Мизинчиком подковырнула шовчик я упала сильно на спину и долго не могла дышать.
Я, - говорит. никому ничего не должна.
Без шанса без городской тесноты без ума и потому парные. Рыбы бьются лбами, собаки скалятся кусают зола до утра. Все истлело пока ты учила меня глотать негатив этой снятой пленки.