Те, кого называли Богами
Книга 1 - Седьмая Башня
Книга 2 - Эскиды
Книга 3 - Битва за Ирий
Книга 4 – Десница Сварога
Примечание от авторов: Сейчас у Башни двое авторов. Обсуждение и написание - процесс бурный и небыстрый! Но книга пишется. И довольно активно :)) Когда напишем - выложим ее вместе ;) А это... тизер... трейлер...начало)))))))
Седьмая Башня
Сказка-фэнтази
Мы от скуки маемся, мы вслепую судим,
не любя встречаемся, не встречаясь любим.
Мы молчим из гордости, говорим из мести.
Мы обходим пропасти и дурные вести.
Мы как дети прячемся, мы как звери злимся.
Не любя встречаемся, а любить боимся...
(Ксения Забкова)
Пролог
Равновесие…
Подобно вздоху это слово прокатилось по Вселенной. И замерло над бирюзовым куполом огромной планеты, рассыпавшись триллионами осколков, так и не достигнув цели…
Остановись, Мировяз…
Иначе нам придется остановить тебя, брат мой…
Но слова Ирия уже не могли достигнуть разума Мировяза. Он творил. Все более погружаясь в создаваемый им мир и все более отдаляясь от своих братьев. Равновесие? Что Оно значит перед Совершенством?? Абсолютным Светом, которой Он – Мировяз - создал?
Равновесие? Зависть! Ибо НИКТО НИКОГДА еще не создавал нечто даже отдаленно похожее на его дитя….
Часть 1: Предшествие.
Глава 1
Ночной дождь еще стучал по крышам, но на востоке уже загоралась малиновая заря, а это могло означать только одно – впереди ждал еще один знойный день. Впрочем, ничего нового в этом не было – в долину вновь пришла весна. И только когда солнце скрывалось за Северными Холмами, наступала приятная прохлада, а по ночам иногда еще выпадал белый сверкающий снег, но, увы, и он к утру обычно таял…
Девочка накинула на плечи узорный тканый платок и легким усилием воли распахнула створки окна. Утренний ветер ворвался в девичью светелку, пробежался по простыням, наскоро перелистал пожелтелые от времени страницы недочитанной с вечера книги и заторопился на волю. Зоре нравилось это время суток – еще не день, но уже и не ночь. Приглушенные голоса, доносившиеся с крыльца под окном, привлекли ее внимание. Поплотнее укутавшись в платок, так чтоб полностью спрятать оголенные плечи, малышка высунулась из окна. Радогост! Девочка радостно помахала старшему брату рукой и даже хотела окрикнуть, но брат едва заметным движением головы приказал ей спрятаться. Этот язык жестов они с Радом придумали в начале зимы как игру. Веселую… Почему же у Рада глаза потемнели?
Девочка ловко соскользнула с окошка и уже собралась захлопнуть створки, когда в небе вдруг голубым хрусталем вспыхнула яркая звезда! Позабыв приказ брата, Зоря, словно зачарованная потянулась на свет.
Сайрийя… Эта звезда впервые просияла на горизонте накануне вечером, и Прове назвал ее «Вечерней звездой» - «Сайрийей».. Но к утру она разгорелась так ярко, что у Зори не было сил оторваться от нее.
Хлопок. И свет внезапно потух.
- Что ты делаешь? – Радогост в гневе слишком сильно оттолкнул Зорю от окна, запирая ставни на крючок. – Я же велел спрятаться.
Отчаянно пытаясь сдержать обиду, рвущуюся наружу, Зоря часто заморгала глазами и глубоко всхлипнула, забираясь к себе на кровать. Сердце Радогоста дрогнуло. Ласково коснувшись белокурой головки сестры, юноша виновато вздохнул.
- Извини. Я испугался …
Умолкнув на полуслове, Рад встревожено обернулся к закрытому окну. Глаза его расширились. Он что-то закричал, бросаясь к сестре. Зоря не слышала его. Воздух вокруг как-то неестественно дрогнул и … схлопнулся. Сметая на своем пути стол и стулья и книги и Рада и стены…
Крепкие руки сорвали девочку с кровати, превратившейся в прах секундой позже, и все стихло.
Сверху кто-то отчаянно скребся и кричал… Это их звали.. Зоря попыталась пошевелиться, но что-то очень тяжелое придавило ее к земле, к обломкам, к осколкам. Больно..Больно!
- Я здесь! Пожалуйста, помогите! Меня придавило! – Зоря кричала, сколько хватало ее маленьких сил. И голоса стали ближе.
Сначала это был просто лучик дневного света, но потом образовался просвет, замелькали руки, быстро разбирающие завал. И, наконец, появилось сияние…
- Дажь! – зовя брата по имени, девочка сама, не замечая, ревела навзрыд. – Дажь, я здесь! Дажь! С Радом что-то…
Звонкий голос Сияющего приказал остановить работы и, позвав с собой двоих помощников, Дашуба спустился в образовавшийся провал. Стараясь не трогать случайно образовавшиеся подпоры, сдержавшие стены от полного обвала, Дажь, Лед и Стриба двигались на шорохи и всхлипы, раздававшиеся в дальнем углу. Наконец, впереди они увидели их.
- О, Небо! – позабыв об осторожности, Дашуба бросился к брату с сестрой. – Помогите мне!
Стриба настороженно посмотрел на непрочные опоры, но Лед уже бежал вперед. Сверху посыпалась пыль и деревянная крошка.
Осторожно перевернув Радогоста на спину, Дажь проверил пульс. Брат был жив. Но все тело Радогоста покрывали рваные раны, а под левыми ребрами торчала деревянная щепа. Лед стремительно оборвал попытки Дашубы вытащить щепу.
- Его нужно к ведьмам!! Так мы убьем его! Что с Зорей?
На сестре почти не было повреждений. Ссадины и царапины – все, что нанесло ей обрушение терема. Передав малышку Леду, Дажь попытался поднять Радогоста. И тут же оставил попытки. Так его не донести!
- Спрячьте головы! – предупреждающе вскрикнул Стриба и вскинул руку вверх. По началу будто и не произошло ничего, но вдруг по полу заклубилась пыль. Все сильнее… Сильнее… И вот они уже стояли в центре воронки нарастающего вихря. Сжав ладонь в кулак, Стриба ударил им оземь. Вой ветров перекрыл треск и грохот крошащегося дерева.
И все стихло. С неба оседала пылью труха.
Чуть раздвинув занавески, Зоря незаметно проскользнула в светлицу. Радогост лежал прямой и бледный. Рядом в тазу валялись окровавленные тряпки. На столе при каждом шаге посетителей побрякивала бутылочки со снадобьями.
- Значит, ты считаешь - Вечерняя Звезда? – Лед хмуро взглянул на Дашубу. – Ты видел столб света перед ударом? Я хочу проверить то место. Что говорит Прове? Что говорит Мировяз?
- Прове… Прове сам не понимает, что происходит. – Дашуба замешкался, словно обдумывая, стоит ли говорить дальше, и продолжил. – Мировяз больше не разговаривает с ним. Зато на дальней заставе появилось сразу двое Слышащих! И то, что они вещают, мне не по нутру! Верные мне лаумы сказали, будто Слышащие пророчат беды и гибель нашего мира, если мы не принесем ЕЁ в жертву. Якобы она источник всех бед, что свалились на наши головы.
- Дажь, в северных станицах засуха и мор. Народ напуган…
- Северные станицы? – Дашуба внезапно остановился и, сжав плечо друга, понизил голос: - Прове не слышит более Мировяза и не способен отличить правду ото лжи, но я нутром чую: дело не в моей сестре! Беды пришли с северной станицы, и свет Сайрийи в первый раз ударил именно там! Не просто проверь те места, Лед! Возьми с собой Варкулу! Каждый куст обыщите, каждый дом! Происходящему должна быть причина!
Дождавшись пока стихнут их шаги, Зоря выглянула из своего укрытия и подбежала к брату.
- Радогост, - едва слышно зашептала девочка, - Рад, очнись.
Смочив ладони в зелье, Зоря осторожно сдвинула повязку и прикоснулась к ране. Кровь перестала сочиться, края раны посветлели, и она затянулась. Зоря заворожено наблюдала за процессом, а когда все закончилось, девочка потянулась к следующей. А за ней еще и еще, все больше впадая в транс…
- Очнись.. очнись.. очнись.. – взахлеб шептали детские губы.
Сердце болезненно сжалось в спазме. В сером тумане ярко разгорелась угасающая звезда, со всех сторон подобно раскатам далекой грозы звучал голос его младшей сестры… Радогост схватился за грудь и … распахнул глаза.
- Зоря! – перед глазами плыло, но даже так он сумел различить белокурую головку Зори, склонившуюся над ним.
Телега, тихо поскрипывая колесами, неспешно катилась по лесной дороге, методично подпрыгивая на колдобинах.
Из глубины охапки сена раздался едва слышный стон. Борум потянул поводья, тормозя животное, прислушался. Стон повторился. Подтолкнув локтем дремавшую жену, седой кузнец указал взглядом на гору пожиток, завязанных в тюки и возвышавшихся за спиной.
- Очнулся, - коротко бросил он и коротким свистом погнал велина трусцой.
Марьяна торопливо перебралась через скарб и осторожно принялась разгребать сено, пока лучи света не коснулись совсем юного бледного лица. Мальчик глубоко вздохнул, открыл глаза. И Марьяна в очередной раз подивилось их необычному цвету. Казалось, они бездонны как воды Анзалового моря.
Женщина скользнула взглядом по еще могучей спине мужа. И все же возраст брал свое. Когда волос Марьяны коснулась седина, стало ясно, что нянчить им придется чужих внуков. Переехав с главной улицы на окраину, они с Борумом приготовились встретить старость на двоих, принося небесам благодарность, что позволили прожить им свои годы в мире и любви.
Своим кузнечный мастерством Борум славился на всю округу. И тому была причина, ведь кузнечному делу его обучал сам Громовник. А у Верховного было только два ученика: Борум и Сварог!
Воспоминания легкой улыбкой коснулись губ уже не молодой, но все еще красивой женщины: их первая встреча, первый взгляд, первые слова… Даже сейчас, не смотря на возраст в Боруме чувствовалась стать и сила, заставлявшая односельчан смотреть на него с почтением и надеждой, что именно их ребенка кузнец возьмет в ученики. Но Борум делать выбор не торопился..
И все шло своим обычным путем, пока он однажды вечером не ушел за дровами. Марьяна понимала, что не нужда и холод погнала ее мужа на ночь глядя в лес, а тот яркий голубой луч, что ударил совсем рядом от их дома, и от которого содрогнулась земля...
Кузнец тревожно осмотрелся по сторонам: не видно ли преследователей. Но лес дышал покоем, и кроме поскрипывания телеги да щебета птиц не было ни звука. Паренька, что сейчас они прятали под пожитками, в большой спешке вывозя из деревни, он нашел на поляне, сразу за березовым пролеском. Выжженная трава и опаленные деревья должны были отпугнуть кузнеца. Должны были… Но не отпугнули..
Некогда поросшая дикой малиной и лютиком, теперь поляна превратилась в пепелище. Деревья еще тлели, отбрасывая багрово-красные блики. Стоял едкий запах гари… А в самой середине, там, где будто земля прогнулась под тяжестью, лежал ребенок.. Весен пять от роду не больше.. И будто весь светился… странным голубоватым светом… А по земле от него черными щупальцами расползались клубы едкого дыма. И там, где они касались земли, оставались обожженные мертвые отметины…
Но Борана они не интересовали. Закутав малыша в свой плащ, так, чтоб сияние не могло их выдать, он принес свою находку жене. Не смотря на поздний час, весь домашний скот словно взбесился, стоило им вступить в ворота деревни.
На утро их разбудили вопли и сетования односельчан. В деревне начался падешь скота…
С каждым днем становилось все хуже и хуже… Словно Мора пришла в некогда благодатные края… Те животные, что не погибли в первые дни, озлобились. Чахли и гнили посевы, начали болеть люди…
Кузнец вышел на крыльцо, с тревогой вглядываясь в землю. То, что он пару дней назад, принял за проделки дождевиков (столь черной была земля вокруг его дома, что казалась мокрой), поглотило всю деревню.
Мимо захлебываясь кашлем, прошел Вилан, явно спеша куда-то.
- Эй! – окрик заставил некогда могучего кузнеца остановиться. – Куда спешишь, сосед?
- Говорят, Кайсар направил Леда с Варкулой в нашу станицу! Может, скоро беды наши кончатся!
- Лед? – удивился Борум. – Но они не «говорящие с Мировязом»! Что нужно воинам в наших краях?
- Народ молвит, что когда на небе вспыхнула вечерняя звезда, с ее светом в наш мир проникло нечто… омерзительное. Именно эту тварь и прислан найти Лед! От нее все беды наши!
Пахарь хотел еще что-то добавить, но лишь махнул рукой и заспешил дальше, оставив Борума в тяжелом раздумье.
Громко хлопнула дверь.
- Собирайся! – приказал он жене, вытаскивая из сундука мешки для пожиток. – Лиалин пришел в себя?
«Лиалин» - «Дарящий свет», это имя они с Марьяной дали найденышу сами, не зная его настоящего имени.
- Лишь раз… у него удивительные глаза, - женщина нежно коснулась черных кудрей ребенка. – Сине-зеленые…
- Набери в телегу сена, - не слыша ее, распорядился кузнец. – Мы уезжаем на вечерней заре.
- Почему? Куда?
Не вдаваясь в подробности своих догадок, Борум изрек главное:
- В деревню должен приехать Лед. У него приказ – забрать нашего мальчика!
Марьяна в недоумении замерла, пытаясь понять связь между их новоиспеченным сынком и воеводой.
- Собирайся! – прикрикнул Борум. – Потом думать будем!
Телегу пришлось бросить, предварительно надежно припрятав скарб под ветками. Пути было до полудня. И, наконец, словно из неоткуда перед ними возникла добротная лесная изба. Вековые ели сложили на ее крышу свои пушистые лапы, а кусты вереска и лесного плюща почти полностью затянули стены. Расчистив вход, Борум дернул за ручку. Не сразу, но дверь поддалась. Потянуло сыростью. Кузнец заглянул внутрь и довольно хмыкнул, обернувшись к жене с ребенком на руках.
- Вот мы и дома!
Глава 2
- Вставай, сын, - широкая мозолистая ладонь любя похлопала по его плечу, заставляя Лиалина проснуться. Не открывая глаз, юноша хмыкнул и улыбнулся.
Началось утро. Обычные заботы, привычная работа. Наскоро, хоть мать и ворчит, перекусив, они с отцом ушли в лес. За прожитые годы их подворье значительно разрослось. Вместо гнилой избушки теперь красовалась добротная изба. Рядом кузница и загон для скота. Лин знал, что раз в несколько месяцев отец ездил в большое село на ярмарку. В эти дни он старательно менял свой облик, что всегда очень забавляло паренька. Однако все попытки напроситься отцу в попутчики заканчивались неудачей. Борум разрешал ему все, кроме этого.
С рынка отец привозил одежду, новые семена, разные байки о большой земле. Лин всегда слушал, разинув рот. А затем, они уходили в кузницу или в лес. Грибы, ягоды, охота… Что угодно, лишь бы побыть после долгой разлуки вместе. Лиалин рассказывал, что нового ему показала мать: травы, деревья, умение приготовить лекарство и яд, длинные истории о давних временах. Отец лишь ухмылялся в бороду, считая знахарство чисто женским занятием, но не мешал.
Когда же Лину пошла одиннадцатая весна, Борум выковал сыну небольшой меч. Достаточно легкий и тупой, чтобы им мог обращаться ребенок. Так закончилась безмятежность детства и начались ранние подъемы, дальние походы в леса, тренировки боя на мечах, ножах, стрельба. Лину это казалось бессмысленным (ведь кроме них и зверей в этой глуши никого нет), но крайне увлекательным, и он с радостью шел за отцом. Через пять весен, он стал быстрее отца, ловчее, сильнее и на целую голову выше.
- Мне опять снился свет, отец, - подтянув вязанку хвороста, неуверенно произнес Лин. – В этот раз я видел девушку. Она вся светилась и протягивала ко мне руки… Я почти уверен, что она …
- Это сон, – обрубил Борум, помогая сыну взвалить вязанку на спину. Парнишка вырос. Да как вырос! Кузнец невольно задержал ладонь на крепком молодом плече, словно хотел обнять сына.
«Именно эту тварь и прислан найти Лед! От нее все беды наши!» - отчего-то вновь всплыли в памяти слова пахаря.
- Отец, возьми меня завтра с собой, - тихо попросил Лин. Он знал, каков будет ответ, но не спросить не мог.
- Хорошо, - неожиданно для себя ответил кузнец. – Это будет хорошо.. ведь я уже не молод. И мне нужна помощь.
Вместо «спасибо», у Лина вырвался лишь громкий крик восторга, от которого переполошились лесные птицы.
- Но вечером сегодня я буду в кузнице. Один. Хочу закончить одну работу.
Лин удивленно перевел взгляд с неба на отца. Одну работу? Он знает все, над чем работает отец. Они все делают вместе! Оружие для воевод, украшения, утварь домашнюю… Но Борум решил не объясняться.
Свет.. Слепящий обжигающий свет… Вновь и вновь обрушивался на него словно воды Анзалового моря, желая сковать и поглотить навечно, желая выжечь из него нечто.. нечто…
Лиалин распахнул глаза. Грудь высоко вздымалась, а сердце учащенно колотилось… Стерев дрожащей рукой со лба холодный пот, юноша встал с лавки, заменявшей ему кровать. Эти сны.. Они становились все ярче. Все реалистичнее. Боль ожогов, что оставляло на нем белое пламя во сне, теперь терзала его и днем. Но в этот раз что-то отличалось… Перед глазами ясно стоял образ девушки. Он не видел ее лица, не слышал ее голоса, но абсолютно точно знал, что она существует на самом деле… И она убивает его. Лиалин коснулся руки и стиснул зубы от боли. Багровый ожог красовался от запястья до локтя.
- Да что же это…
Наугад добравшись до двери, парень выбрался на улицу, стараясь не разбудить престарелых родителей. В голове царил хаос. Опустив голову в бочку с дождевой водой, Лин заставил разум прийти в норму. Оставив попытки осмотреть ожог при свете звезд, он уселся в мокрую от росы траву. С каждым разом становилось все хуже. Сначала был только страх, за тем пришла боль, отступающая с рассветом… Но теперь…
Теперь все изменилось Кто-то или что-то ищет его. И почти нашло…
Сколько он помнил себя, они с отцом и матерью всегда жили в этом лесном домике. У них не было знакомых и не было врагов...
За кустами послышался странный храп. Раздался хруст ломающихся веток, и на двор выехал всадник. Огромный рыжий конь под ним храпел, изрыгая из ноздрей пламя. Лиалин в немом изумлении смотрел на гостя, не до конца понимая: проснулся ли он все же или нет. Велин из материнских сказок?…
Его всадник в лунном свете сиял доспехами. Направив на юношу копье, незнакомец осторожно коснулся острием его подбородка, заставляя Лина поднять лицо к свету.
- Он? – спросил всадник у кого-то.
Вновь затрещали кусты, и на поляну выехали еще несколько всадников. Все они были во всеоружии и броне. Один из них спрыгнул на землю и, откинув глубоких капюшон, направился к Лину. Это была девушка из его снов. Он узнал ее… Белые волосы, выпавшие из капюшона рассыпались по плечам сияющим облаком. А огромные серые глаза, казалось, заглянули в саму душу.
- Да, - едва слышно произнесла она. И, казалось, сама удивилась своему голосу.
Лин непонимающе и перевел взгляд с нее на приближающегося всадника, как во сне глядя на заносящее над его головой копье.
Распахнулась дверь, и из дома с криком в одном исподнем выбежал отец. Схватив сына за шиворот, он запихнул его в дом и захлопнул дверь.
- Уходи, Лед! – закричал на всадника кузнец, - Это мой сын! Не ты, ни твои вои не получат ни его голову, ни его жизнь!
- Это не твой сын! Это выродок Сайрийи!!! Уйди Борум! Ты и так слишком много бед натворил тем, что прятал его!
Лин до этого бившийся в дверь, отступил.
- О чем они говорят? Мам?
Марьяна судорожно сглотнула.
Снаружи послышался странные свистящие звуки, грохот и звон. Рухнула кузница…
- Отец! – Лин что было сил ударил дверь. И вместе в кулаком в дверь, круша дерево в мелкую крошку ударил черный дым. Сзади истошно закричала мать. Юноша бросился во двор, охваченный темным облаком, где во всю кипела драка. Он спешил к отцу… И вдруг яркая вспышка озарила ночной двор, ослепив все, что был рядом. И сильная боль словно прожгла Лиалина насквозь. Он слышал, теряя сознание, как хрипели, вставая на дыбы велины, видел как падали в черный туман непрошенные гости, едва коснувшись земли рассыпаясь в прах. Видел занесенное над ним копье и безжалостные прекрасные серые глаза в ослепительно белом сиянии… И отца…
Что-то тяжелое давило на грудь. Лиалин закашлялся от пепла попавшего в рот и приподнялся. На нем лежал отец. Лежал, словно закрывал от кого-то. Осторожно выбравшись из-под тела, юноша дрожащей рукой стер с лица и шеи пепел, и нащупав на груди подвеску, замер. Маленькое серебряное деревце вверх корнями болталось на крученой веревочке, а на его стволе ясно прочитывалась незнакомая руна.
Отец не закрывал его… Он одевал на него эту побрякушку. Вместо того, чтобы защищаться!! На негнущихся ногах, Лин направился к дымящимся развалинам. Это все, что осталось от их дома. Над угасшим пепелищем одиноко торчала в небо почерневшая печная труба. Мама… Колени подкосились, и юноша рухнул в траву. Его рвало. А потом мир потух.