-Давай поиграем?
Глаза. Зеленые глаза, в которых можно утонуть. Я вижу в них сок нескошенных июньских трав, тепло, уют. Наверное, любовь... Я бы все отдал за эти глаза, пронизывающие, умоляющие, желающие. Полные детской любви и взрослой похоти.
-Давай поиграем?
Длинные. Длинные черные ресницы. Я всегда о таких мечтал, но то ли Бог, то ли родители обделили меня, подарив несчастные огрызки того, что я вижу сейчас перед собой. Они словно крылья сказочной птицы. Она смотрит не моргая, снизу вверх, как собака смотрит на своего хозяина, вот-вот готового поделиться колбасой со стола. Как огонь смотрел бы на воду. Смотрит, почти как ребенок. Почти.
Я медлил. Как чертов подросток, который не в силах устоять перед чем-то сладким и манящим. Запретным.
Она взяла меня за руку, как ребенок берет за руку отца. Отца, с которым ей нравится быть, общаться. Который позволяет чуть больше, нежели позволила бы мать. Отца, не стесняющегося целовать ребенка не только в щеки, но и губы. Прижимающего к себе. Любящего.
-Ну давай же поиграем!
Ее губы, пухленькие розовые губки. Такие бывают то ли у провинциальных актрис, то ли у фотомоделей, то ли у дорогих проституток. Все девушки мечтают о таких губах. А получают - единицы.
Она взяла меня за руку и настойчиво, с упорством непослушного, разбалованного ребенка, потащила вперед. В силах ли я сопротивляться? Хочу ли?
Когда-то я мог бы сказать нет. Даже глядя в такие глаза - не женщины, но ребенка. Слушая такой голос. Не ребенка, но женщины. Властной и понимающей силу своей власти.
"Ты влип, дружище, влип по самые яйца" - сказал я себе, впервые встретившись с ней взглядом. Помню, как шары, мои влажные от пота шары, сжались. То ли со страху, то ли от радости. Я не виню их за это. Не смею. И не хочу. Тогда она улыбнулась и эта была лучшая улыбка. Она взяла меня за руку, как сейчас и повела за собой. Я был не в силах отпустить ее.
Не в силах сделать это и теперь, раз за разом переставляя ноги. Быстрее и быстрее. Мимо пролетела выженная земля и поваленные деревья - я не заметил их. Проскользнул между покосившимися домами, мрачными, выбитыми глазницами они смотрели, как мы убегаем прочь. Я не заметил и их.
"Черт бы тебя побрал, детка!" - думал я, - "Черт бы тебя побрал". Я чувствовал, как живот сводит судорога, напоминающая о былых травмах. Горло пересыхало, как и глаза, открытые навстречу горячему воздуху дикого запада. Мы были двумя мустангами, убегающими от лесного пожара. Пожара, который давно погас. Лишь его все еще разносилось по земле.
Однажды я приложил ухо к земле и услышал человеческие стоны и хруст костей. Дети выли от боли, женщины кричали в отчаянии. Мужчины – плакали от бессилия. Рыдал и я. И видит Бог - эти слезы были всем, чем я только мог помочь тем несчастным, которых уже не было. Лишь земля помнит. Лишь земля и я.
В тот самый миг и появилась она…
-Постой.
Я услышал ее просьбу всем телом. Ноги послушно врылись в сухую, колючую почву, что иголками впилась в мои мозоли. Она улыбалась и смотрела куда-то за мое плечо. Ее грудь тяжело вздымалась. Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Шум, давно забытый шум моря окутал ее и меня. Ветер пронесся между нами. Снова и снова. Мы стояли на самом краю. Острые грани тысячелетних камней смеялись над нами далеко внизу. Скалились своей темной, уродливой улыбкой гиены. Они смеялись над нами – и я взял ее руку крепче, закрыв глаза.
-Давай поиграем?
Она смотрела на меня своими глубокими зелеными глазами и улыбалась.
"Ты знаешь, что нужно делать" - я услышал свой голос, словно со стороны. Он был чужим и отталкивающим. Но я действительно знал, что нужно делать.
Знал и сделал, ведь боялся потерять ее. Боялся, что в один прекрасный момент она уйдет не проронив ни слова, не оборачиваясь, не чувствуя острую боль в груди.
Я прижал ее к себе и поцеловал.
-Нам суждено быть вместе, детка.
Она смотрела на меня понимающе. Кивнула и улыбнулась, словно ждала этого всю свою жизнь. Как динамит ждет своего подрывника. Как сахар - свою порцию крепкого утреннего чая.
Ветер в последний раз ударил по нам своей горячей хлесткой плетью.
Мы шагнули вместе и взлетели. Пусть на миг, на один ничтожный миг и несколько футов, но стали ближе к солнцу, стыдливо прятавшемуся за резиновой черной тучей.
Затем мы упали и наступила боль.
Я знал, что все будет именно так. И из последних сил открыл глаза, желая еще раз утонуть в ее взгляде. Сумасшедшем и таком родном. Пусть и выдуманном, как и все вокруг.
-Давай поиграем? - услышал я голос откуда-то изнутри. Такой знакомый и нежный. Искренний и, в то же время, лукавый.
Темные воды хлестали меня по телу. Одного. Снова и снова. Играя с моими непослышными руками. Играя с мокрыми и липкими от крови волосами. Шептали едва различимо: "Давай поиграем?". Шептали, пока мир не поглотила тьма.