ПИВОМ ЕДИНЫМ…
Тяжело видеть, как спивается бывшая жена. Я много лет ее не видел, но недавно она овдовела. И не может обходиться без любимого пива ни днем, ни ночью. Я в этом убедился, когда увидел, как она растирает свои длинные ноги финалгоном, чтобы не крутило суставы и не сводило мышцы, когда в доме уже вторые сутки нет пива. Запах стоит жуткий. Она терпит боль мужественно. А терпит потому, что давно нигде не работает. Разучилась, даже не начиная.
Она прекрасно понимает, что страдает алкоголизмом. Она не спит по ночам, глядя в телевизор и размышляя при полном отсутствии денег, кого бы пригласить, чтобы встретиться с пивом. Да, именно так. Любовь к человеку можно заменить любовью к пиву. У нее почти не осталось друзей, ее взрослый сын, хотя и стал барменом, не пьет. Сын живет отдельно. Она, как мать, пытается скрывать свой главный недостаток. Но как скроешь, когда все соседи давным-давно не дают взаймы, поскольку деньги никогда не возвращаются. Она прекрасно помнит обо всех долгах, но машет рукой. Читает любимые японские стихи. Особенно нравится ей такой: «Праздник сегодня у нас. Добрые лица друзей повсюду лежат».
В реальности «добрых лиц» почти нет. И я таскаю проклятое пиво ей бесконечными литрами, ругая себя и ее. Мне тяжело отказать. Она пьет, никогда ничем не закусывая, даже водку, живет на одних супах и зеленом чае. Она при росте метр восемьдесят уже весит 52 килограмма. Как в восемнадцать, хотя ей вдвое больше. Ей уже все равно, как она выглядит и в чем ходит. Любимая обувь – берцы. Но ходит она только за пивом и сигаретами.
…Однажды я легкомысленно пришел без пива – бывшая пригласила меня посмотреть свой новый бибисишный фильм о природе. Я взял свой фильм о любви и о войне. Дверь открылась со словами: «Почему приперся без пива?». Вскоре она уже умоляла сходить за этим делом, я говорил о том, что надо иметь силы, а потом плюнул и принес ей водку. Понятно, что мой серьезный фильм она смотреть наотрез отказалась, поскольку смотрит она только про животных или же наши старые комедии. «Ты разучилась думать. Не пугает?» Она снова машет рукой – дескать, нас, синтоистов, ничем не испугать. Еще у нее в почете «Шокирующая Азия». Разозлившись, я наливаю ей стакан водки. Через десять минут она отрубается, и я знаю, что у меня есть час, чтобы посмотреть свой фильм. Проснувшись, она тут же, как обычно, без всякого предупреждения, выключает мое кино и ставит «Секс в мире дикой природы». Я снова наливаю стакан, десять минут смотрю, как «делают это» слоны и стрекозы, после чего спокойно досматриваю свое кино. Фильм двухчасовой, в следующий раз хозяйка, проснувшись, видит последние пять минут, недовольно морщится, но молчит: водки почти нет, пришло время идти за пивом. Я знаю, что веду себя, как свинья, но приношу двухлитровку «Оболони». Меньше нельзя. И доказать, что ей уже хватит, тоже нельзя: у нее должен быть обязательный запас. Запаса хватает на полночи. Неизвестно, когда ей принесут пиво в следующий раз. И она пьет впрок, и поэтому она никогда не напьется. Я с грустью смотрю на икону Богоматери, подаренную ей теткой из Сочи. На людей надежды уже нет.
Позвонить она может уже этой ночью. Ее голос всегда тих. Она верит, что я приду, если не занят. Потому что иначе мне будет стыдно. Когда она трезва, она по-прежнему прекрасный собеседник. Но этого собеседника в ней убиваю именно я…
Помоги нам, Господи!
2010 год