Ничего нового я для себя из общения с отрядными авторитетами не вынес. Уже тогда, находясь в колонии несколько дней, у меня стало складываться четкое понимание, что к сожалению, в авторитетах могут находится совершенно посторонние люди. Может это для кого-то и нормально. Но все таки авторитет должен быть не такой как все и в моральном отношении, прежде всего. Большую роль, конечно же, играет случай. Где-то ты оказался в нужном месте, где-то вовремя подлизал задницу.
Есть вообще отдельная каста таких, как Лёха Цех на тюрьме. Весь их авторитет весит ровно столько, сколько килограмм продуктов и количества купюр передается из-за забора. Нет, конечно же, эти люди никогда не будут иметь весомого слова, но их будут держать при себе настоящие лидеры. Это как в войну обоз с продуктами. Но на своем каком-то мелком уровне они могут наломать достаточно дров. Схема одна и та же, ведь и во власти законодательной на воле все то же самое, где круговая порука. Где самый мелкий из всей огромной армии чиновник, может одним росчерком пера поломать судьбы обычных людей.
Рыжий, как раз был из ребят, которые держались на плаву за счет своей бесшабашности и дерзости. Особыми умственными способностями он не отличался, но был всегда рядом возле братвы.
На восьмом отряде было две маленькие группировки. Камиль со своими и в другой жилой секции Рыжий. Он тоже сбил вокруг себя небольшую группу таких же как и он. И когда Камиль попал в ПКТ, автоматически смотрящим стал Рыжий. Камиль был настоящий чеченец. Упертый, справедливый, хорошо физически развит. Рыжий в этом плане- полная противоположность, любитель выпить и по пьяному делу совершать подвиги.
Я сидел в компании приближенных к смотрящему отряда и чувствовал себя не в своей тарелке. Такое чувство, что идя домой с института, ты возле подъезда присел на лавочку и оказался в компании дворовых лоботрясов, где пиво, гитара, и мифические рассказа о Саньке с 25 дома, который бухой перебил пол дискотеки. Просидев на восьмом отряде до вечера, я попросил, чтоб меня провели на отряд, в котором я числюсь. Одному передвигаться мне было противопоказано, так как сразу же я бы угодил в ШИЗО за нарушение режима содержания.
На тот момент, когда я оказался в колонии, режим вроде бы был. Но и в тот же самый момент человек пятьдесят жили как хотели. Пили водку, выясняли отношения между группировками. Усиленный режим на зоне был не так давно. Всего лишь год назад сюда стали свозить первых осужденных.Соответственно, как таковой, централизованной власти в стане блатных еще не существовало,и поэтому зона раздиралась на части группировками.Я пришел к себе на отряд.
Спальное место Слава определил мне в так называемом братском купе. Это первые два купе от угла, но не в жилой секции, где был смотрящий, а в соседней. Соседями по купе оказались два молодых парня. Они были хлебниками. В этой паре ведомый был Саня, погоняло Лемонтий. Откуда такое прозвище, я так и не узнал.
Саша человек был достаточно интересный. Статью, осанкой, манерой ведения разговора он напоминал мне российских офицеров царских времён. Из приличной семьи. Мать была директором одной из швейных фабрик. Он, получив образование, угодил за решетку.
Когда вокруг все рушилось,он с дипломом об окончании вуза устроился на работу, где ему в месяц платили 30 долларов. Стал задумываться о справедливости. В конце концов эти раздумья материализовались в преступную группировку. Этакие Робин Гуды. Только Робин Гуд, если верить писателю, помогал бедным, то эти ребята тратили деньги на себя и своих близких.
Свою философию, замешанную на благородстве, он перенес в разбойные нападения.С жертвами обходились очень вежливо, насколько это было возможно. Последнее разбойное нападение они совершили на дом известной коммерсантки в их родном городе. Она где-то в ресторане проболталась, что хранит дома крупную сумму в деньгах и драгоценностях. Когда они пришли в дом, оказалось, что хозяйка неожиданно поменяла планы и уехала с кем-то на встречу в ресторан, а дома осталась престарелая мать.
Бабушку аккуратно посадили в кресло, попросили помолчать, комнату за комнатой прошли весь дом. Ни одного тайника, ни сейфа. Нервы начинали сдавать. В какой-то момент охранявший бабулю, отлучился на пол минуты из комнаты. Женщина тут же попыталась позвонить, а когда перерезали все телефонные провода, бабушка решила покричать и привлечь внимание поздних прохожих только после этого ей заклеили скотчем рот.
Времени потеряно было очень много, а результата ноль. Оставался один, не обследованный участок дома - это подвал. Оставив с бабушкой на всякий случай двоих своих подельников, Саня с товарищами спустился в погреб. Чтобы все перерыть не хватило бы и суток. Помогла интуиция.
Саня разбил банку с квашеной капустой.Первая банка принесла несколько тщательно упакованных пакетиков с бриллиантами. Дальше больше... банок с капустой было больше тридцати.. Не знаю, что больше двигало хозяйкой, когда все свое добро она прятала в капусту. Наверное и не догадывалась, что у грабителей на жаргоне "капуста" и деньги - это одно и то же. И у ребят где-то на подсознании ассоциативно сработала эта связка.
В погреб спустился запыхавшийся парень и сообщил, что бабуля, по моему, вот-вот отдаст Богу душу, видно от переживаний поднялось давление. Самое обидное, что и в скорую позвонить не представлялось возможным, они же сами телефонную сеть и перерезали.
Я не хочу петь хвалебные оды благородным бандитам, но факт остается фактом. Саша отправил всех троих вместе с награбленным добром в машину. С четким указанием добраться до первого телефона и вызвать скорую, а сам остался дожидаться приезда бригады, так как бабушка была уже не в состоянии открыть кому-либо дверь. Перерыв всю домашнюю аптеку он нашел нитроглицерин. Бабушка особо не сопротивляясь, понимая всю опасность ее положения.
Безропотно положила таблетку под язык, а они так и просидели до приезда бригады. Заглянувший в окно мог-бы подумать, что заботливый внук печется о здоровье любимой бабушки. Когда бригада скорой помощи позвонила в дверь, ему пришлось снять маску. Он выключил свет в прихожей и открыл дверь, пропустив вперед врачей, выскочил на улицу. Но этих секунд хватит в последствии, чтобы по описанию врачей составили фоторобот.
Я не оправдываю этих ребят. Но их преступные действия - это порождение нашего государства и повсеместной бездуховности. Очень трудно не имея Господа в сердце, работать за 30 долларов и тешить себя мыслями, что все наладится. А вокруг другая половина ворует и наживается на оставшейся половине. Мне кажется, что эти ребята, к примеру, в военное время были бы хорошими и верными солдатами или офицерами. А в нормальном государстве - хорошими служащими или бизнесменами. Но в том углу, куда нас всех загнало государство в 90е годы, начала происходить переоценка ценностей и основ морали, увы, не в лучшую сторону.
Произошла трансформация жизненных ориентиров. Трудно жить без будущего, когда вдали лишь дымка от пепелищ. Это не выдумка.Город, где жили эти ребята, был похож на одну большую исправительную колонию. Весь город жил по понятиям воровского мира. Люди решали свои проблемы не в судах и не в милиции, они реально шли к смотрящему за городом. И точно знали, что решение будет справедливым. Я уверен, что половина лучшей, на тот момент части молодежи, находилась в местах лишения.
…После вечерней проверки меня вызвал начальник отряда майор Степанов. Как раз сегодня он был на дежурстве. Когда я вошел в кабинет, майор заканчивал ужинать. На рабочем столе стояла огромная сковородка жареной картошки. Это святая обязанность завхоза, чтоб начальник отряда, когда он дежурит, всегда был накормлен.
С разрешения отрядника я присел. Минут пять была немая сцена, я тупо смотрел в окно, майор монотонно и основательно доедал свою трапезу.
Наконец он закончил, вытер лицо платком, закурил и приступил к воспитательной работе:
-Так... Ильин Дмитрий Викторович, убийство, в тюрьме поддерживал воровские традиции, дерзок, так, так ….Он пролистывал страницы личного дела.
-Семейное положение: холост, в графе "близкие родственники" - мать, отец, сестра. С этим все ясно. Вот Дмитрий и познакомились. Меня зовут Сергей Николаевич, я твой начальник отряда. Дима, сразу мой тебе совет. То, что тебе уже успели понавешивать блатные, можешь забыть.
Это мнимое вершина успеха и благополучия. Они у власти, пока выгодно администрации, все может поменяться в одну секунду. Только если по оперативным бумагам это всего лишь будут сухие строки отчетности, то в реальной жизни это будет очень страшно. Ты видел, как ломают блатных? Молчишь?
А я видел. И дай Бог тебе это не увидеть и, конечно же, не дай Бог попасть под этот пресс.
Система наказания - это асфальтоукладчик. Блатные - это кучи горячего шлака. Асфальтоукладчик только ждет сигнала, чтобы из этих куч сделать ровный асфальт. Пока нет команды, эти кучи думают, что они горы. На самом деле это лишь материал для укладки дороги, чтобы кто-то прошёлся по ней и получил очередное звание… Ты хочешь быть материалом? Ты что немой?.
-А завхозы кто, если блатные кучи? Вы предлагаете быть мне завхозом?.
- Да нет, сынок. Я предлагаю быть тебе мужиком. Есть такая масть в зоне, просто мужик, который работает и добросовестно зарабатывает себе досрочное освобождение.
- Сергей Николаевич, мне кажется, что все блатные - мужики, актив, все равно материалы. Только укатывают всех разные асфальтоукладчики.
Отрядник затушил сигарету в пепельнице.
- Дим, у меня сын твой ровесник и, кстати, вы с ним тёзки. Я же вижу, что ты нормальный парень. Мне жалко тебя по отечески. Ты же нужен блатным, как боевая единица, ты что этого не понимаешь?.
- Конечно, понимаю, а у меня есть выбор? По крайней мере, у меня есть шанс остаться человеком даже среди блатных. Мужики и завхозы это не по мне.
- Я тебя предупредил, а там дело твое. Спуску я тебе не дам, малейшее нарушение режима – ШиЗо (штрафной изолятор, максимальное наказание 15 суток). Три ШиЗо, следующее ПКТ (помещение камерного типа, максимальное наказание шесть месяцев). Два- три ПКТ и на «крытую» (отдельная тюрьма, где собирают самых отъявленных, максимальное наказание три года). Думай. А пока свободен, через пять минут отбой.
Я вышел из кабинета и пошел к себе на спальное место. Дикая усталость, очень хотелось спать, но как минимум час я пролежал с открытыми глазами. Что-то подсказывало, что надо не отступать и жить, как сам себе наметил, а там что будет, то и будет. Я проснулся из-за того, что нару кто-то дико тряс. Я открыл глаза и при слабом барачном освещении, увидел перекошенное от злости лицо майора. Я проспал подьем на две минуты.
- Ильин, через 15 минут у меня в кабинете. Считай, что первое взыскание в личное дело ты уже заработал.
Это была прописная истина, что когда отрядник дежурит в ночь, он обязательно придет на подьем и лучше проснуться пораньше, чем попасть под невыспавшегося майора. Я пошел умываться в умывальник. За год, проведенный за решеткой, я уже привык, что горячей воды не существует в тюремной природе.
На улице была глубокая осень, бараки не отапливались. В бараке висела дымка из сырости. Согреться под одеялом удавалось только через полчаса, лёжа в свитере и спортивных брюках. Дело было не в холоде, а в сырости. И одно из испытаний было вылезти с утра из нагретой постели и пойти умыться ледяной водой. Зубную пасту не возможно было выполоскать из-за низкой температуры воды. Но зато бодрости получал на пару часов вперед. Ровно через 15 минут я зашел к майору в кабинет.
-Игнорирование лагерного подъема, это есть грубейшее нарушение внутреннего распорядка колонии. На первый раз- взыскание, на второй раз лишу передач, в третий поедешь на ШиЗо. Все понял?.
Я кивнул головой.
-Тогда свободен.
Барак был похож на муравейник, начинался развод на работу. Так как третий отряд считался рабочим, большая часть мужиков работала на промзоне. На бараке было 270 человек. С утра на промку уходило двести. Умывальная комната рассчитана на одновременно умывающихся четырех мужиков, столько же и дырок в туалете.
Туалет - это вообще отдельная история. Система слива не работает. После двух заходов в туалет заходят "обиженники" с вёдрами и палками и начинают проталкивать фекалии и проливать дырки водой. Потом следующая партия. И так 270 человек. Время на все про все, полчаса от подъема до завтрака.
Отряд изначально был рассчитан не больше, чем на 60-70 человек. Но в стране ведь шла борьба с организованной преступностью и поэтому вместо 70 было 270, а дырок, к сожалению, не добавили. Это чтобы ты не забывал, что ты всего лишь скотина.
После 9 часов утра барак пустел. На отряде оставались блатные и их приближенные. Плюс завхоз, дневальный и еще не занявшие свою ячейку в этом обществе новички, а по зоновски – этапники. В их числе находился и я. Честно говоря, в голове была пустота.
Странное ощущение, будто у тебя нет будущего. Это как плотный туман, видишь в пределах 5 метров, а дальше пелена. Что за этой пеленой, не понимаешь. Идешь и инстинктивно выставляешь руку, дабы препятствие нашло первым руку, а не жизненно важную голову. Ближайшая цель - прожить этот день. Прожить и постараться не подхватить туберкулез, сифилис и еще с десяток наименований не очень приятных болезней. Прожить этот день и не быть забитым в драке, не быть забитым милицейскими дубинами. Не допустить, чтобы твои внутренние органы встретились с острой заточкой.
Прожить этот день, и не стать зверем, не стать частью толпы, которая забивает ногами человека, хотя возможно этот человек и последняя сволочь. Сатана очень ловко расставляет сети, вроде вот он враг, предатель, сука доносил на себе подобных. Вроде бы все правильно, отбить селезенку, чтобы в следующий раз не повадно. Но это все декорации, за ними пропасть. Теряешь чувство жалости и милосердия в тот же самый момент, когда ты ногами месишь уже беззащитное тело. То же самое с твоей душой делают бесы, топчут её и веселятся:- "Смотри Господь на своих любимых чад".
Понимание близости края и осторожность у меня было на уровне инстинктов. У меня не было мудрых учителей. Но я всегда чувствовал, где эта грань. Порой, переступая ее, я с ужасом возвращался назад, боясь только одного, лишь бы не захлопнулась дверь. Господь милостив, я всегда возвращался вовремя.
Целый день я бесполезно прослонялся по жилым секциям барака. Неделю каждый этапник популярен в плане общения. Каждый осужденный старается поговорить и узнать какие - либо новости оттуда, из-за забора. Все одно и то же, одни и те же разговоры, одинаковые эмоции.
Время подходило к вечерней проверке. Я попросил дневального отвести меня на отряд к Рыжему. Обычного зека послали бы куда подальше. Но я, хоть и считался этапником, был замечен в компании блатных, и поэтому дневальный беспрекословно исполнил мою просьбу.
Пришел на отряд, мне сообщили, что Рыжего «закрыли». Понес общак на пятый отряд, а там смотрящий за зоной и его хлебники пили брагу. Рыжий тоже выпил пару кружек и пошел обратно. Открывающий локальный сектор контролёр учуял перегар. Сразу без разговоров вызвали войсковой наряд и отвели в ШиЗо. Фактически, я остался без покровителя.
Это стало ещё очевидней через два дня, когда выяснилось, что Рыжий дали шесть месяцев ПКТ. Полгода - это вечность. За полгода в зоне может смениться власть не один раз - и милицейская, и «чёрная». Ко мне потом еще приходили на отряд семейники Рыжего и пытались уговорить все-таки перейти к ним на отряд. Но я уже решил для себя, что останусь на третьем. Сердцем чувствовал и Ангел Хранитель берег.
Дни пошли как в повторе, похожие, как близнецы. Общался я с Саней Лемонтием и с пареньком, который был хлебник Сани. Звали его Вова. Володя был осужден по статье «фальшивомонетчиков». Он был мой ровесник. На самом деле печатал деньги его двоюродный брат, а Володя хранил у себя дома тушь, бумагу и прочие составляющие. Когда всех арестовали, никто особо не разбирался, кто хранил, а кто печатал. Вове влепили 14 лет. Так как в конце концов статью подвели под пункт, который гласил дословно «действиями подсудимых был нанесен тяжелый удар неокрепшего, независимого государства». Короче говоря, подрыв экономики.
Парень был очень принципиальный, принципов много, но мозгов, к сожалению, мало. Я смотрел и поражался. Сильный духом и слаб мозгами. Странное сочетание. В принципе - это готовый камикадзе, который при надлежащей обработке через короткое время станет смертником. Такое чувство, что информация, поступающая ему в мозг, вообще не фильтруется. Он принимал за чистую монету все, что ему говорили. Он горячо спорил о воровских традициях. О том, что эти традиции и есть соль и правда жизни. В его глазах вспыхивали огоньки фанатизма. Вот такая веселая компания окружала меня.
Полдня Саня Лемонтий читал Сенеку и Аристотеля, а оставшиеся полдня выносил нам с Вовой мозги. Потом Саша с Вовой спорили, что есть такое воровские традиции и как их надо придерживаться. Каждый из оппонентов в споре пытался привлечь меня на свою сторону. Я отвечал какими-то шаблонными фразами, типа: вполне возможно, может быть этот так и есть и т. д. Через две недели я присоединился к этим ребятам, и стал их третьим хлебником. Мне было понятно, что первое время одному мне не выжить, нужен был тыл. Тыл, который прикрывал тебя со спины от всех многочисленных проблем в колонии. Этим тылом был Саня. Над ним хоть и подсмеивались блатные, но уважали. Уважали за свое наличие своего мнения. И за честность.