Вытираясь платочком, скомканным в руке, она молчала, не глядя на гостей. Сгорбленная спина и растрёпанные волосы, мешали определить её возраст, но было понятно, что это молодая женщина. Стройной её назвать было трудно, но и толстой тоже.
- Что же вы голубушка, всех так пугаете? – уже тише спросила Лена.
- Не забирайте меня, у меня дочь одна, я не виновата, - сквозь всхлипывания пробормотала Анна.
- Куда забирайте? Вы думаете, мы из полиции? – засмеялась Лена.
В комнату, с двумя пакетами в руках, почти влетела Влада. За спиной у неё показался Глеб и двухметровый Дима.
Бросив всё резко на пол, она закричала,
- Что вы тут делаете? Кто вам позволил вламываться в мою квартиру, да ещё оставлять этого бугая возле двери?!
Перекошенное от злости и страха лицо Влады даже напугало Полю, хотя она уже заметила, что Дима преспокойно беседует с Глебом.
- Мы не вламываемся. Меня подруга попросила Анну Ивановну найти, зачем так орать, - низким, но спокойным голосом объяснила Лена.
- Да, зачем орать, лучше объясните-ка нам, зачем вы нас этим бальзамом напоили? – поддержала подругу Таня.
- А то травить можно, а зайти нельзя.
Влада немного успокоилась, отступила на шаг, от образовавшейся из молока лужи. Она попросила всех пройти в гостиную. Дима подавал знаки Лене, что им пора уходить.
- Я вас тут оставлю, но звонить буду через каждые полчаса. У Светки неприятности, пойду, успокою, - громко сказала Лена Полине.
- Иди, не убьют, поди. Завтра заходи, всё расскажем, - улыбнулась Полина, чувствуя себя обличительницей людских пороков, смелой и решительной.
Лена попрощалась со всеми, и они с Димой удалились. На диване в гостиной сидел Глеб, Даша и заплаканная Анна Ивановна, сёстры сели в кресла, только хозяйка продолжала стоять, нервно потирая виски.
- Дашенька, иди чай завари. Того, который в бордовой коробочке, успокоительного.
- Знаю, мама, что в бордовой, - усмехнулась дочь, - Твой любимый.
На несколько минут, после ухода Даши на кухню, в комнате стояла тишина. Только всхлипывание Анны и шум машин за окном разбавляли эту неловкую паузу. Анна Ивановна сложила свои пухлые ручки на колени, и стала похожа на провинившуюся ученицу. Глеб разглядывал свои носки, оставляя право на разговор своей жене.
- Влада, будьте добры, объясните, наконец, что всё это значит, - прервала паузу Полина.
- И что за бальзам вы нам подсунули, - добавила Таня. – У меня инвалидность, а вы такие эксперименты на людях ставите.
- Простите, если можно, но причём тут бальзам? Он вообще-то просто снотворный, без всяких примесей, - удивилась Влада.
- Нифига себе, снотворный, мы три часа в игрушки играли. Шуточки у вас! – вспылила Таня.
- Ничего не страшного с вами не случилось, - вмешался Глеб. Он поднял на Таню глаза, и Полина увидела в них такую грусть, какой не ожидала от этого благополучного мужчины.
Влада присела рядом, закрыла ладонями лицо, потом резко убрала руки и заговорила.
- Полина, я знаю, вы нас осуждаете. В этих бадах , правда, одна трава, и стоить они должны в три раза меньше, но они проверены и ничего криминального в них нет. Дело даже не в этом, у нас очень больная дочь. Мы не можем накопить ей на операцию, это очень большие деньги. Что бы вы сделали на моём месте?
Такого поворота событий Полина не ожидала. Она открыла рот, потом закрыла, и посмотрела на Таню.
- Кто я такая, чтобы вас судить? Думаю, что в такой ситуации я бы тоже торговала чем угодно, - наконец решила ответить она.
- А сколько стоит операция? – зачем-то спросила Таня.
- Много, - быстро ответил Глеб.
- В церковь сходите, поклонитесь Деве Марии, она поможет. У меня сын болел, я каждый день ходила, - расчувствовалась Таня.
«Когда Бог создал мир, он четкой границы между добром и злом не провёл, без сомнения. Свобода человека в том и состоит, чтобы самому её провести», - решила Полина, наблюдая за молчащими родителями больного ребёнка.
В гостиную вернулась Даша, неся на руках полный поднос с шестью чашками ароматного чая.
- Дашенька, тебе же тяжело, что же ты так много несёшь сразу, позвала бы нас, - забеспокоилась Таня.
Даша улыбнулась, понимающе поглядывая на мать. Она поставила поднос на столик и присела рядом с родителями.
Первой к чашкам с чаем протянула руку Анна Ивановна, и сёстры вспомнили о ней.
- Так, а вы-то что здесь делаете, если у вас тоже одна дочь? Плакать мы все умеем, но другие то тоже страдают, - возмутилась Татьяна.
- Я не виновата, - опять разрыдалась Анна, - Я на море хотела съездить. Я ему бады продала, а он ещё щедрый такой, конфетами меня угощал, а взял и умер.
Влада обняла плачущую учительницу, а Глеб быстро встал и убежал в спальню. Стало ясно, что он устал уже от этих рыданий.
- Анна у нас второй год работает, - заговорила Влада, пытаясь напоить её чаем. – Старичка одного уговорила бады попить, а он через день ночью во сне умер, семьдесят девять ему было.
- Из-за травок? – вырвалось у Тани.
- Да где там, он их и попить-то не успел, сердце остановилось. Только Аня себя почему-то виноватой считает.
- Стыдно мне, Владушка, я ему этих бадов на три тысячи спихнула, обобрала, считай. Как я теперь детей учить будууууууу.
- Дети этого не узнают, а вот что вы сами о себе думаете, это важней, - наставительно произнесла Таня. Полина с удивлением посмотрела на сестру.
« Это она неплохо сказала. Если совесть гложет, значит и правда обобрала она дедушку, ненужного зелья ему спихнула, лишь бы прибыль получить. Но не она его убила, это точно. А вот себя она поранила, слёзы зря не льются, или от боли, или от стыда».
Чай, налитый в белоснежные фарфоровые чашки, действительно был вкусный. Медленно разливаясь по всему телу, он принёс с собой ощущение покоя. Полина сразу решила, что этого чая она непременно купит. Договорились, что завтра с утра Татьяна проводит Анну в храм, а Полина зайдёт в офис за чаем. На прощание она, всё же, спросила,
- Влада, а что такого в бальзаме волшебного, что мы так себя вели?
- Не знаю, а сколько ложечек вы выпили?
- Мы в чай по ложечке две добавили, но я его выкину, опасная штука.
- Позвольте, в какой чай? Его нельзя в чай! На коробочке написано «по чайной ложке перед сном, можно только с холодной водой», - впервые на вечер улыбнулась Влада.
Продолжение следует...