Сила интуитивного поиска совершенства несопоставима с энергией воспроизведения формально, поэтому чистое творчество как настоящее божественное существование пылает лишь в лучах неуловимой радуги наслаждения этим существованием, но вне её - гаснет, так как рукописи горят, а писатели и мыслители сходят с ума войдя в реальный животный мир, где выплачивают гонорары, и умирают, при условии получения этих гонораров, возвращаясь в то, что они собственно и есть - социальный гумус, выращиваемый как удобрение наследственной элиты.
Осмысленность как поиск материального смысла той сущности, которая осмыслена быть не может, глубокомысленно оформляет обрядовую услугу похоронного манифеста латентного филистёра, пытающегося войти в поле мелового круга, в котором могут находиться лишь избранные метафизическим предназначением, но никак не волевым усилием разума носителя, упирающегося в рычаги технических возможностей, надеясь при помощи этих вытяжек из чужих крови, пота и слёз ассимилироваться в избранное облако небесных бабочек, перманентно дергаясь своим телом гусеницы, надеясь на чудо концентрированных возможностей, то есть денег и присущего их носителю пиетета в сфере подобных лишь ему, что недоступно пониманию самого носителя, но не освобождает его от перманентных бессмысленных попыток взлететь, доводя в конечном позитивном итоге до чистого самоубийства, что есть очень неплохой выход из ситуационной ловушки, или, как негативная итоговая версия, до хронического депрессионного маразма, при котором чистая смерть невозможна.