Рыжий красавец-эльф и обычный человек. Могут ли они быть вместе?
Л И С А Н Т И Л Ь
1 ГЛАВА
Солнечный день тянулся и тянулся, как будто магическим способом в небе остановили светило. Весенняя грязь застыла неопрятными комками. Дорога, много раз перепаханная в распутицу колесами и копытами, замерла в странном подобии морских волн, только располагались они не вдоль, а поперек серо-коричневой дорожной ленты. "Я - первопроходец", - грустно усмехнулся Лисантиль. Его конь медленно брел вперед, равнодушно равняя замысловатые кочки, из которых состояла дорога. Это была обычная коняга, купленная в небольшом городке недалеко от Славного, откуда он ехал. Его эльфийский конь, боевой друг и товарищ, был отослан родителям. Вместе со всем оружием, воинскими наградами, родовыми украшениями. Его, Лисантиля, изгнали. Надеялись, что сдохнет в ближайшей канаве. Но он все-таки жив. Продал пару амулетов, на вырученные деньги купил коня, провизию. И теперь едет, куда глаза глядят. Он-то жив, а Сэл...
Сэла казнили перед строем боевых товарищей. Перед теми, с кем они с Лисантилем воевали, делили поражения и победы. Лисантиля привязали к столбу так, чтобы он все видел, а Сэл взошел на помост виселицы. Они не отрывали глаз друг от друга до последнего. Забывая дышать, до крови впиваясь ногтями в ладони, чтобы не закричать, Лисантиль смотрел в такие родные, потемневшие от боли синие глаза. Сэл старался идти ровно, даже слегка улыбался, хотя боль скручивала внутренности. Клеймо на обнаженной груди сияло черно-кровавыми линиями, складывающимися в древний знак: "преступивший". На шею накидывается веревочная петля, толчок - и синие глаза меркнут навеки. Сэл!.. Сутки Лисантиль смотрел на друга, раскачивающегося от порывов ветра, и твердил себе: "Это не он! Это всего лишь тело! Это не Сэл!" Твердил, пока не поверил. В то, что Сэл в лучшем мире, что наблюдает оттуда за ним. Если не верить в это - зачем жить?
Через сутки Лисантиля отвязали и выкинули за городские ворота. Не поленились же тащить через весь город. Добрые стражники, сторожащие вход в город, приказали крестьянину, вывозящему мусор, закинуть дохлого эльфа на телегу и отвезти подальше, чтобы не вонял. Когда Лисантиль очнулся, бедный мусорщик испугался ожившего мертвеца и улепетывал так, что только пятки сверкали. А ему досталась вонючая телега, еле живая от старческих недугов лошадка, фляжка с чем-то вроде дрянного пива и кусок плесневелого хлеба. Но выбирать не приходилось. Подкрепился, доехал до ближайшей речушки, отошел подальше от дороги и наконец-то вымылся и выстирал одежду. Он не будет ни о чем вспоминать: ни сейчас, ни потом. Проведя целый день у реки, заночевал там же и утром пошел дальше. Телега с мусором исчезла. То ли ее отыскал хозяин, то ли кому-то срочно понадобилось это сомнительное средство передвижения. Лисантиль довольно быстро дошел до какого-то городка, продал амулеты, что не успели отобрать перед казнью, и вот теперь едет куда-то на юг. Что дальше? Наверное, осядет в одном из городов подальше от Славного, выгодно женится. Человеческие женщины очень падки на эльфов. Что ж, он живучий, не пропадет.
2 ГЛАВА
Лисантиль так задумался, что не заметил, как его окружили вооруженные люди. А что он может сделать? Ни оружия, ни магии. Что ж, убьют, так убьют.
- Смотрите, какая милашка!
- Иди сюда, котенок!
Лисантиля стащили с лошади, обыскали.
- Да у него нет ничего! Только еда.
- Ладно. Сандро, Клён - эльфа к командиру, остальные на позиции.
Два человека быстренько связали эльфу руки, и повели его в лес.
- Эльф, а эльф, как тебя зовут?.. Ладно, не говори, будешь Лисенком, вон какой рыжий!
- Слышь, Клён, заткнись! Командир будет недоволен.
Клён замолчал, но Лисантиль чувствовал, что его осматривает, ощупывает глазами этот идущий сзади человек. Шли они недолго. Разбойничий лагерь был расположен у реки. Две женщины неопределенного возраста возились около костра, несколько палаток армейского образца стояли на возвышении, часовой маячил у леса. Прямо не разбойники, а воинское подразделение! Лисантиля привязали к дереву на краю поляны и оставили в покое. Незаметно для себя эльф уснул.
Проснулся он от громких голосов. Ночь. Два костра дают достаточно света, чтобы рассмотреть всех, находящихся на поляне. Властный высокий человек посередине раздает указания. Остальные четко и быстро выполняют. Сортируют сегодняшнюю добычу, чистят оружие, один перевязывает рану на плече. Командир лесных братьев махнул рукой: "Эльфа ко мне", - и двое рысцой побежали выполнять приказание. Лисантиля быстро отвязали, оттащили к кострам.
- Как зовут? - командир в упор разглядывал эльфа. Длинная рыжая коса сложного плетения, стройный, высокий, смазливая мордашка. Неудивительно, что издали его приняли за девушку.
- Лис... Лис.
- Ну да, ты же рыжий. У кого требовать выкуп?
- У меня никого нет.
- А куда ехал?
- Куда глаза глядят.
- Мммм... Значит, так. Моим ребятам ты понравился, вон какая ты лапочка. Правда, ребята?
"Ребята" ответили улюлюканьем и одобрительными криками.
- Эти парни теперь твоя семья. Что, будем знакомиться? - шуточки и радостные крики служили ему ответом. - Разденьте его!
Лисантиля не столько раздевали, сколько лапали. Он терпел молча. Ему просто было все равно. Когда обнаженного эльфа вытолкнули на середину, в свете костров белая кожа его будто засияла. Все умолкли, любуясь красивым равнодушным лицом, фигурой, как у храмовых статуй.
- Волосы распусти, - чей-то хриплый от возбуждения голос почти просил. Волосы рыжей волной разлились по плечам, достигая уровня чуть ниже пояса. Из-под этого своеобразного плаща бесстыже выглядывали белые ягодицы. Он был красив, чертовски красив.
- Эй, притащите нашему Лису пару шкур, чтобы он коленки и оцарапал, - командир немного пришел в себя. Он чувствовал, будто украв кошелек, обнаружил вместо медяков золото. - Сопротивляться не будешь?
- Не буду.
- Умница.
Эльфа поставили на четвереньки на принесенные шкуры, и командир первым подошел к нему. Лисантиля не насиловали, но и приятного в этих движениях было мало. Проникновение члена в задний проход, сильные толчки, длящиеся несколько минут, разрядка - и следующий в очереди уже поторапливает, спеша засунуть свой член в красивую задницу. Восемь мужчин - восемь членов, побывавших в нем. Какая разница! Может, это наказание за Сэла?..
Командир никому не позволил второй раз становиться в очередь к эльфу.
- Парни, мы же хотим, чтобы Лису у нас понравилось? Поэтому не наглейте. Один день - один раз. Кто будет лезть на эльфа второй раз за день, сам станет здесь на четвереньки. Все ясно?
- Командир! Можно, Лис будет спать в моей палатке?
- Ладно, Клён. Но если он пожалуется на тебя хоть раз...
- Я его не обижу! Пойдем, Лис. - Клён помог эльфу подняться, сгреб разбросанную одежду и повел его к палаткам.
- Я могу помыться?
- Да. Извини, не подумал. Пойдем, там удобный спуск к реке.
После мытья в ледяной воде одежда неприятно липла к телу. Проходя через весь лагерь, Лисантиль ловил на себе заинтересованные взгляды, кто-то улыбался, подмигивал.
- Вот моя палатка. Сейчас зажгу лампу.
Лампа, подвешенная посередине, осветила маленькое, но опрятное пространство палатки. В углу - что-то типа ложа из шкур и какого-то тряпья. Ближе к входу - небольшой сундук.
- Садись, я сейчас, - Клён усадил его на сундук, и через несколько минут вернулся с двумя тарелками, до краев наполненными горячей кашей с кусочками мяса. Только сунув полную ложку в рот, эльф понял, насколько он голоден.
- Давай спать, - Клён забрал пустую тарелку, поставил ее на сундук, задул лампу, за руку повел к "кровати". - Не бойся.
- Я не боюсь, - они легли, укрылись чем-то теплым. Клён обнял Лисантиля сзади за плечи, зашептал в ухо:
- Не обижайся на командира, Лисенок. У нас в отряде две бабы, и вчера из-за одной Сандро и Ельт подрались. У Ельта теперь все плечо синее, а Сандро хромает. А тут ты... Ты не злишься?
- Нет.
- Вот и хорошо. Ты мне очень понравился. Можно, я тебя поцелую? - не ожидая ответа, Клён развернул Лисантиля за плечи и прикоснулся губами к его щеке. - Ой, да ты совсем замерз!
Поцелуи парня были нежными, его руки ласково гладили по плечам, по волосам, согревая, заставляя сердце биться чаще. Всего несколько поцелуев, и Клён снова разворачивает эльфа, обнимает за плечи, прижимается сзади всем телом, шепчет: "Спи, Лисенок". Лисантиль расслабляется в этих теплых объятиях, чувствуя защищенность - впервые за последние две недели.
3 ГЛАВА
Приятно, когда тебя будят поцелуями. Хочется подставлять тело под умелые теплые ладони, тереться, целовать в ответ. А если не открывать глаза, можно представить рядом того, кого любишь. И тогда нежность и страсть захлестывает волной. Одежда улетает, отброшенная небрежной рукой, обнаженное тело прижимается к такому же обнаженному. Горячие поцелуи заставляют стонать, цепляться слабеющими руками за плечи того, другого, который рядом. Так же, не открывая глаз, усаживаться сверху, направляя в себя член, двигаться, двигаться в ритме, который так нравится самому. Заставить кончить, слезть с распластанного тела любовника и попасть в другие объятия. Снова поцелуи, снова одежда разлетается во все стороны, снова чей-то член проникает в задний проход. Только не открывать глаза! «Ты мой… хочу тебя…», - шепчет Лисантиль, извиваясь под мужчиной. И этого надолго не хватает. Куда им тягаться с эльфийской выносливостью?
В палатке шесть разгоряченных мужчин и эльф. Наверное, пятеро из них просто пришли на звуки секса. Ослепительно рыжие волосы, ослепительно белая кожа. Обжигающее, манящее, сладкое видение. Прикрытые глаза, распухшие от поцелуев губы, шея и плечи в засосах. Изгиб спины, округлые, крепкие ягодицы, сильные ноги. Палатка, надолго пропахшая сексом. Глаза, жадно ловящие каждое движение белокожего тела. Никто не уходит, и когда женщины зовут на завтрак, ни у кого нет сил оторваться от рыжего сексуального красавца. На завтрак мужчины выходят спустя почти час, улыбаясь, щурясь на солнце, расслабленно приводя в порядок одежду. Лисантиль сворачивается клубочком на шкурах, пытается ни о чем не думать. В спутанных рыжих волосах полно каких-то листочков, соломинок, и вид у эльфа настолько жалкий, что Клён, немного задержавшийся в палатке, собирает одежду рыжика, поднимает его, почти насильно ведет к реке. И там тоже приходится мыть эльфа, обтирать дрожащее тело, одевать. Явно видно – Лис не в себе. Клён отводит Лиса к костру, сует тому в руки тарелку с кашей, но тот даже не может ее удержать, и тарелка падает. Бесполезно тормошить, бесполезно кричать – эльф полностью ушел в себя. Ельт смеется: «Да пусть не жрет, лишь бы жопу подставлял». Клён уводит Лиса к себе в палатку, потом прибегает за кашей и бежит к своему рыжему.
- Ну, поешь, ну хоть чуть-чуть! – Клён сует ложку эльфу в рот, тормошит, заставляет жевать. – Лисенок, ну что ты? Ну что случилось? Ты обиделся? На что? Я всем за тебя рожу набью! Ну Лисенок! Не молчи!
Но эльф настолько погружен в себя, что не чувствует, что его теребят. Клён решил поговорить с командиром.
4 ГЛАВА
- Ну вот, а ты боялся, что не дойдем, - сердце Клёна радостно пело: наконец-то дома! – Ничего, как только дойдем до вон того дуба, можно будет увидеть дорогу наверх, в горы. Там никто нас не отыщет.
Лисантиль молча шел за знакомым говорливым человеком. Ему было все равно. Глаза словно не видели, уши словно не слышали. Он воспринимал мир как сквозь толстое одеяло. Но Клён не бросал своего безумного эльфа. За такие красивые глаза стоит побороться.
Когда командир осмотрел Лиса и признал его сумасшедшим, то запретил кому-либо прикасаться к эльфу. Мало ли что – еще кинется. А эльфы настолько сильны, что даже не обученный воинскому искусству, если застанет врасплох, может уничтожить весь отряд. Так что всем оставалось только ходить вокруг и облизываться, вспоминая, какой горячей штучкой может быть эта кукла. Потом командир, видя, что Клён не может заниматься повседневными делами, а только ухаживает за эльфом, сначала пробовал приструнить дурака, а потом рассердился и просто выгнал из отряда. Хорошо, что пожалел, дал в дорогу немного денег. Хоть за это спасибо.
Клён привык к молчаливому присутствию Лиса, к его равнодушию. Ничего. Идет своими ногами, куда скажут – и то хорошо. А придут в родные места, глядишь, и отойдет. Ночами, согревая холодное тело в своих объятиях, Клён мечтал о том, как этот красавец посмотрит на него с благодарностью, улыбнется, скажет, растягивая слова: «Клён, ты такой мииилый! Спасибо тебе за все!» Но оставалось только мечтать, что где-то глубоко внутри этого рыжика спит разумное существо. А пока Клён старался разговаривать с ним, тормошить, делать вид, что все нормально. Блажен, кто верует.
5 ГЛАВА
Склоняясь под тяжестью вязанки дров, Клён шел домой, когда на тропе впереди увидел чьи-то ноги. Скидывая вязанку, распрямляясь, одним движением выхватил топор… Девушка, стоящая впереди, даже не испугалась. Да уж, он сейчас не в лучшей форме, если даже сопливые девчонки его не боятся.
- Ты кто? – голос вышел хриплый. Хорошо хоть кашель не согнул в три погибели, как бывает частенько в последнее время.
- А ты? – голосок нежный, певучий. Таким бы колыбельные петь, а не со встречными разбойниками разговаривать.
- Я-то знаю, кто я. А ты что тут делаешь?
- Я ищу кое-кого. Можно пойти с тобой?
Клён опешил от такой наглости. Это что еще за искательница приключений на свою задницу? Неужто он еще может чем-то привлечь такую белобрысую штучку?
- Ну пойдем, коли не шутишь. Вязанку понесешь, - и он пошел вперед.
Девушка подхватила вязанку, будто та ничего не весила, и пошла за бородатым стариком. Идти было недалеко, и через короткое время взору открылась маленькая долина. В длину она была шагов двести-двести пятьдесят. Тут росли несколько деревьев, стояла кособокая избушка и пристроенный к ней загон для коз.
- Лис! У нас гости!
Из избушки вышел красивый молодой эльф, рыжие волосы отливали на солнце медью, а зеленые глаза смотрели равнодушно и как-то отстраненно.
- Возьми дрова, неси в дом, - и эльф принял из рук девушки вязанку, легко закинул за плечо и пошел к избушке. – Заходи, красавица, гостем будешь.
Чтобы войти в избу, нужно было согнуться почти до земли. Видно, строили ее довольно давно, и бревенчатые стены вросли в землю. Девушка распрямилась, почти упираясь в потолок головой. В одном углу стояла печь, рядом располагалась широкая кровать, около окна стол с лавками. Эльф укладывал дрова в деревянный ящик, а мужик занялся растопкой печи.
- Извини, девонька, жрать нечего. Если подождешь, кашу сварю.
- Ничего, дедушка, у меня все свое, - и стала вытаскивать из своей котомки свежий хлеб, запеченное мясо, сыр, овощи и даже несколько яблок. Клён не помнил, сколько лет назад они с Лисом видели столько еды. С тех пор, как они пришли сюда и отстроили эту избушку, Клён считанные разы спускался в ближайшую деревню. Просто боялся оставлять надолго своего безумного эльфа. Если бы сюда забрели чужаки, Лис спокойно ушел бы за ними, куда скажут. Такой вот у него напарник.
- Дедушка! А вы давно здесь живете?
- Давно, «внученька», давно. Почти тридцать лет.
- И что, никто не беспокоит?
- Да нет, только вот всякие девчонки пристают. А так ничего, жить можно.
- А дикие звери тут бывают?
- Отчего же не бывать? Бывают. То снежный барс зимой забредет, то волк какой. А лихие люди сюда не ходят. Ничего здесь интересного для них нету.
- Так-таки и нету? – хитро прищурилась девка. И чего ей надо?
- Нету, девонька, нету. Живем скромно, богатств никаких сроду не водилось. Кому мы нужны?
- Ну не скажи, дедушка. А эльф твой? Разве он никому не нужен?
Девчонка даже не увидела, как дед, сидевший напротив, скользнул к ней. Она захрипела, забилась, хватаясь за руку, пережавшую ей горло.
- Даже не смотри в его сторону, поняла? – она судорожно закивала. – Даже не смотри…
Рука, сжимавшая горло, разжалась, и девка сползла на лавку. А дед спокойно повернулся и снова сел нарезать мясо и сыр на деревянную тарелку.
- Так что ты тут забыла? Не смотри, что я старый, если что – отсюда не уйдешь, – в голосе бородатого лесовика не было угрозы, но это-то и пугало больше всего. – Кого ты тут ищешь?
- Вот его, - рука протянулась в сторону эльфа.
- И кто же тебя послал? Кому он понадобился? – Из-за бороды эмоции деда прочитать было сложно. Но страх он нагонять умел. – Давай, не молчи, все равно расскажешь, не по-хорошему – так по-плохому.
- Я и так расскажу! – пискнула девка.
- Пойдем выйдем, моя хорошая, - дед поднялся с лавки и, подталкивая ее к выходу, обернулся к рыжему:
- Ты ешь пока. Мы сейчас.
Эльф послушно взял в руки кусок хлеба. Выйдя из избы, дед потянул девчонку в загон для коз. Загон был пуст. Козы паслись в долине, заботливо огороженной плетеным заборчиком прямо по-над каменными склонами.
6 ГЛАВА
- Поговорим, красавица? – в руках косматого деда показался топор. Видно, шутить этот человек не расположен. – Рассказывай, да поподробнее.
- Да… я все расскажу… только не убивайте…
- Не убью, если честно все расскажешь.
Девка дрожала, но четко поняла: убежать от гостеприимного хозяина она не сможет. Привыкший к жизни в горах, исходивший их вдоль и поперек, догонит ее очень быстро. Придется рассказывать.
- Я – травница из Славного.
- Далеко забралась.
- Да, далеко. У нас там уже много лет объявляют каждый год, что разыскивается пропавший эльф, волосы рыжие, глаза зеленые, зовут Лисантиль.
- Лисантиль…
- Да, Лисантиль. За него дают большую награду. Пятьсот золотых.
- Большие деньги.
- Да, большие. Я бы могла открыть свою аптеку, выйти замуж.
- А что, ты одна его ищешь?
- Нет. Только я одна догадалась, что этот эльф может быть в этих горах.
- А почему именно в этих?
- А за столько лет все вокруг Славного уже прочесали. Трупа не нашли, хотя искали лучшие маги-поисковики. Сказали, что но жив, но и на белом свете его нет. Не знаю, что это значит.
- А кто его ищет?
- Родня. Отец его из дворян, богатый очень. Больше ничего не знаю.
- Повезло тебе, девка, что рассказала все, как на духу. От смерти себя спасла.
- Ух, дедушка, ну напугал…
- Пойдем уже в дом, ужинать пора.
После ужина дед велел девчонке пойти спать в загон для коз, а сам с эльфом закрылся в избе. Спать ей мешали шорохи и скрип кровати, доносившиеся из избы. Долго мешали.
Утром губы у эльфа были припухшие, а на шее сиял засос. Равнодушный взгляд зеленых глаз пробирал до костей. А дед молча подоил коз, выпустил их из загона и занялся приготовлением пищи. Каша на козьем молоке на завтрак – вполне сытная пища.
- Дедушка, а сколько вам лет? – осмелилась задать вопрос непрошеная гостья.
- Да кто ж их считает, года-то? За пятьдесят уже, а сколько точно – не скажу.
- Да вы еще молодой!
- Да уж не старый. Поела? Иди посуду помой. Вон за тем камнем ручей.
Ручеек за большим камнем был маленьким, но чистым. Помыв посуду, Девушка пошла в дом.
- Дедушка, а вы Лисантиля любите? – дед закашлялся от неожиданности. – Я же видела у него на шее…
- Ну, люблю. А ты тут при чем?
- А почему вы его не отпустите? Он, наверное, скучает по родным, по семье.
- Не скучает он. Да и вряд ли что-то понимает.
- Откуда вы знаете?
- Ну, ты же травница! Посмотри на него! Он тридцать лет не разговаривает, идет куда скажут, делает что велят. А я о нем забочусь. Он же пропадет без меня!
- А можно, я его вылечить попробую? Может, получится.
- Смотри, только не навреди. А то пожалеешь. Сильно пожалеешь... - дед погладил топор, висящий на поясе.
- Л-ладно.. Я п-пробую… - проблеяла девка.
- Зовут-то тебя как, болезная? – усмехнулся дед.
- М-марта…
- Ну, а я Клён. А эльфа Лисом кличут.
- Это он – Лисантиль?
- Не знаю. Сама понимаешь, он мне не говорил.
7 ГЛАВА
Потянулись долгие летние дни. Клён быстро привык к тому, что готовку и уборку на себя взяла Марта. Она оказалась простой и доброй девчонкой, готовой помочь и поддержать. Особенно неоценима эта помощь была, когда Клён вывихнул руку. Ей пришлось не только руку вправлять, но и отвечать за все хозяйство несколько дней, пока тот придет в себя. Клён часто думал, что если бы Марта хотела предать их с Лисом, она давно бы уже сбежала. Удобных случаев для этого было предостаточно. Да и на их отношения с эльфом смотрела сквозь пальцы. Неужели за столько лет все в мире переменилось, и связь между мужчинами стала обыденностью? Не верится как-то.
Лис, как и прежде, послушно делал то, что говорят, но большей частью часами просиживал около избы на чурбаке для колки дров и смотрел в одну точку. Казалось, разбудить это существо никому не под силу. Марта собирала и заваривала ему какие-то травы. Клён заставлял ее сначала пробовать свое варево самой, хотя и понимал, что при желании она может усыпить его и сделать все, что захочет и с ним, и с Лисом. Думать, что будет делать эльф, когда (или если?) тот придет в себя, ему не хотелось. Будь что будет! А по ночам Лис был полностью в его руках. Такой нежный, такой страстный, что хотелось петь от счастья. Ночью, как всегда, куда-то пропадало его постоянное равнодушие. Клён был обласкан, обцелован с ног до головы, и Лисенок тоже нежился в его объятиях, терся своей рыжей головой об шею, как кот, заражал страстью, заставлял выкладываться полностью. Милый, милый лисенок… Девчонка не мешала, а если что и слышала сквозь бревенчатую стену – молчала.
Неизвестно, то ли травы помогали, то ли присутствие чужого человека, но Лис постепенно стал интересоваться окружающим. Впервые за тридцать лет он спросил у Клёна, собиравшегося на охоту:
- Ты скоро придешь? – Клен чуть не упал от неожиданности.
- Скоро, Лисенок, скоро, - и, не удержавшись, обнял и поцеловал свое рыжее чудо. После этого он словно летал весь день. Набил столько добычи, что, наверное, придется часть закоптить впрок.
Так понемногу Лисенок стал оттаивать, и Клён с Мартой говорили с ним по вечерам, рассказывали ему свои мелкие новости, а тот иногда что-то отвечал. Иногда невпопад, но и это радовало безумно.
* * *
- Клён, что же с ним случилось, что он стал таким?
- Не знаю, Марта. Я встретил его, когда он уже был не в себе. Тогда он еще говорил, но ничего не рассказывал о своем прошлом. Сказал лишь, что родных и друзей у него нет. Тогда только закончилась война, так что он вполне мог быть из этих городков, которые полностью вырезали орки. Я тоже воевал. Потом, после войны, некуда было идти, и наш отряд стал... Так сказать, промышлять в лесу.
- Разбойничать, что ли?
- Ну, можно и так сказать. Только я там пробыл недолго, около месяца. Наши захватили эльфа, захотели позабавиться, он был не против. После всего замолчал, и первые слова, которые я от него услышал, были уже при тебе.
- А зачем он тебе? Он же беспомощный, как ребенок. Даже еду не может приготовить!
- Слушай, девка, вали-ка ты домой! Я о нем заботился тридцать лет, и дальше не оставлю! Пусть беспомощный, пусть молчит! Пусть никому не нужен! Он мой! Мой, слышишь? – Клён вылетел из избы, красный от гнева. Подлетел к сидящему на пеньке Лису, обхватил его за плечи, прижался, зарылся носом в родную спутанную шевелюру.
- Ты чего? – тихие слова Лиса привели в себя. Клен отпустил его, присел рядом с ним на корточки, заглянул в глаза.
- Лисенок, ты знаешь, что я тебя люблю? – где же в этих равнодушных глазах хоть какой-нибудь отклик?
- Да, знаю.
- А ты меня? Хоть немного? – Лис чуть улыбнулся.
- А как ты думаешь?
- Не знаю…
- Вот и я не знаю.
Клён уткнулся в колени рыжего эльфа, задыхаясь от радости оттого, что все-таки заговорил – и от горя, что не любит. Ладно, надо успокоиться. Он же мужчина. Если он, Клён, вдруг начнет тосковать-горевать, то они с Лисом точно пропадут. Надо жить дальше. Ради него, ради его рыжего лисенка.
Отдышался, встал, взял за руку Лиса:
- Пойдем, покормлю тебя. Потом пойдем коз собирать, вечер скоро.
- Пойдем.
Так, за руку, они и пришли в избу. Кроличье тушеное мясо, приготовленное Мартой с травами и какими-то кореньями, было великолепным. Она сидела, насупившись в углу на лавке, и молчала. Хорошо, когда женщина молчит. Тихо. Клён, не стесняясь ее, ухаживал за рыжиком, сел, касаясь бедром, задевал рукой. А после того, как поели, и вовсе обнял за талию. Как бы всем своим поведением говорил: он мой, даже не смотри на него, даже не думай! Лис спокойно принимал такое обращение, а когда Марта фыркнула: «Может, мне вас оставить одних?», сказал: «Иди». Девушка выскочила из-за стола как ошпаренная.
Клён не преминул воспользоваться таким положением. Целовать эти нежные губы, обнимать, ласкать гибкое тело, вдыхать родной запах – все это вроде бы привычно, но каждый раз как впервые. Если вспомнить, то они встретились, когда Клёну было около двадцати, и вместе прожили лет тридцать. Это для эльфов, живущих по пять-шесть веков, три десятилетия почти ничего не значат. А для человека это половина жизни. Большая ее часть.
Секс с Лисенком – это что-то. Красавец эльф ничуть не изменился с того времени, как Клён его увидел впервые. Те же зеленые лучистые глаза, только сейчас более равнодушные, чем раньше. Тот же оттенок волос, та же фигура храмовой скульптуры. Та же страстность в постели, те же закрытые глаза во время секса. «Все равно мой, - вбиваясь в горячее тело, шептал Клён. – Мой, мой лисенок». Как хотелось услышать в ответ: твой, да, я твой! люблю тебя! Но эльф молчал. Как все тридцать лет до этого.
Марта все-таки сбежала. Видимо, давно припрятывала в сараюшке провизию и кое-какие свои вещи, потому что почти ничего от нее не осталось. Только травы, засушенные впрок для эльфа да старая рубашка, годная лишь на тряпки. Клён взялся за топор и хотел идти вслед за девчонкой, но изящная рука обняла его за плечи. «Не уходи. Не надо». И Клён остался, кляня эту дрянь, которая может привести с их мирную долину врагов. Еще неизвестно, какие «родственники» разыскивают рыжика. Надо бы подготовиться к встрече.
8 ГЛАВА
Лисенок стал понемногу разговаривать. Пара слов здесь, целое предложение там – это радовало Клёна неимоверно. Он не признавался сам себе, но все эти годы его угнетало постоянное молчание дорогого существа, его равнодушие. И только в постели Лисенок проявлял хоть какие-то чувства. Но, опять-таки, молча.
- Знаешь, Лисенок, Марта уже давно сбежала, но у меня на сердце неспокойно. А ну как приведет твоих врагов? Если их будет много, мы не сможем отбиться.
- У меня нет врагов.
- Что же с тобой случилось, малыш? До того, как мы встретились?
Ответом ему служило молчание. Но, раз за разом возвращаясь к этой теме, Клён сумел выяснить: Лисантиль служил в армии. Тогда эльфы воевали плечом к плечу с людьми, гномами и дриадами, отбиваясь от орочьих орд. Что-то случилось, и его друга казнили, и самого эльфа изгнали. Он чудом выжил, а потом попал в руки лесных братьев и познакомился с Клёном. Но что натворили Лис с другом, он отказывался отвечать в своей излюбленной манере: просто молчал. Клён был настойчив, и когда этот вопрос прозвучал в постели, Лисантиль не выдержал.
- Что мы натворили? А то же, что и сейчас с тобой творим! Так как он был «сверху», его повесили. А за меня заступились сослуживцы. Я же был «снизу», меня могли совратить. Так что сначала меня заставили смотреть на казнь, а потом на то, как тело Сэла болтается в петле. Чтобы осознал, чтобы раскаялся, чтобы прощения просить стал! А я не стал! Я НЕ СТАЛ! Я почти умер! И меня выкинули за городские ворота как падаль! А потом вывезли с мусором подальше от города! А я выжил! Я ВЫЖИЛ! А СЭЛА УБИЛИ! УБИЛИ!!! УБИЛИ!!!
Клён обхватил Лисенка за плечи, прижал бьющееся в истерике тело к кровати. Шептал что-то успокаивающее, держал захлебывающегося в рыданиях эльфа, и самому хотелось выть и убить кого-нибудь. Чтобы отомстить, чтобы уменьшить боль своего безумного лиса. Мало-помалу истерика пошла на убыль. Лисантиль выдохся, обессилел от крика и слёз и потихоньку уснул в теплых объятиях своего любовника. Клён боялся пошевелиться, и всю ночь провел без сна, переживая снова и снова историю, рассказанную его Лисенком. И с этим его нежный мальчик жил все эти годы, это заставило молчать, замкнуться в себе. Твари! Буду жив – отомщу! Отомщу.
* * *
Прошло почти два месяца, как Марта сбежала. Каждый день Клён мастерил все новые и новые ловушки для непрошеных гостей. Под конец к его трудам по защите их дома подключился и Лис. Он все больше приходил в себя, все более связно рассуждал. Они решили живыми не сдаваться. И если враги (а друзей ни у того, ни у другого не было) решат захватить долину силой, их ожидает много сюрпризов. Неприятных сюрпризов. Они также запасались провизией. Клён сходил в деревню и выменял скопившиеся шкуры на крупы и муку, они часто ходили на охоту, коптили и сушили мясо, заготавливали дрова. Готовились к осадному положению. Бежать было некуда. По горам их настигнуть было нетрудно, в человеческих поселениях затеряться просто невозможно. С такой яркой внешностью, как у Лисенка только прятаться. Так что других вариантов не было – только оборонять свой дом. А на крайний случай у него не дрогнет рука, чтобы оборвать жизнь друга и не дать попасть в пыточные подвалы какого-нибудь урода, еще не забывшего о существовании рыжего эльфа.
- Клён, зачем тебе это? Ты еще можешь уйти, оставить меня, - тот только упрямо опускал голову, отмалчивался. А потом с удвоенной энергией мастерил очередную ловушку. Не зная расположения волчьих ям, петель с противовесом, натянутых веревочек, отпускающих подвешенные бревна, утыканные кольями и многих других ловушек – невозможно было пройти в долину. По скалам тоже было проблематично пройти. Везде были воткнуты острые колья, которые не дадут кому-либо пробраться к ним ночью. А натянутые веревки в любой момент готовы устроить смельчакам пышные похороны и шикарную могилу под тоннами камней. Ножи наточены, есть даже меч. Эльф попробовал смастерить лук, но не нашлось подходящих материалов. И то, что получилось, скорее смахивало на поделки крестьянских ребятишек. Но метров на пятьдесят этот лук бил. Что ж, хоть такое разнообразие в их вооружении.
Все началось, когда они были на охоте. В долине не было леса, не было и дичи. Хорошо, что хватало травы для тех трех коз, которых они имели. На охоту они выбирались через узкое ущелье, теперь почти непроходимое из-за их самодеятельности. Сегодня им повезло – попался олень. Лук, изготовленный Лисенком, показал себя с лучшей стороны, и они по очереди несли тушку на плечах. Молчали, это их и спасло. Услышав вдалеке людские голоса, прибавили шагу, а потом побежали. Оленя нес на плечах Клён, а Лис держал наготове свой лук. Подбегая к входу в ущелье, услышали странные звуки, как будто дергали струну. Прыгая как бешеные зайцы через свои же ловушки, человек и эльф в несколько минут миновали полосу препятствий и ворвались в долину. Сзади раздался страшный крик. Да, первой на тропе была волчья яма с заточенными кольями внизу. Потом – бревно, которое легко запустить в полет, задев ногой тоненькую такую веревочку. Да! Судя по воплям из ущелья, они нашли эту самую веревочку. Подходя к избе, Клён довольно усмехался. Недаром они с Лисенком понастроили всяких разных штук вокруг своего дома. Сбросил тушку оленя с плеч и обомлел. В боку оленя торчало три стрелы. «Спасибо тебе, олешек, спас меня», - мысленно порадовался Клён. Да уж, преследователи настроены более чем серьезно. Подошел Лис. Увидел стрелы, потрогал их зачем-то. Обнял Клёна так крепко, что ребра затрещали. «Солнце мое!»
Крики из ущелья приобрели упорядоченность. Что-то они хотят. Надо пойти, послушать. «Я с тобой». Ладно, пусть идет. Мы же не будем высовываться, только узнаем, что им надо. Осторожно пошли, спрятались за большой камень, почти скалу, заслоняющую ущелье. Их долина была усыпана этими «приветами», скатившимися в свое время с окружающих вершин. Клён высунул руку, помахал пышной веткой, сломанной тут же с куста.
- Эй! Что вам надо?
- Придурок, отдай эльфа – и мы уйдем.
Клён и Лисантиль переглянулись.
- А если не отдам?
- Пожалеешь, пидор, что с нами связался!
- А зачем вам эльф?
- Оно тебе надо? Нас тут восемнадцать человек, тебе не устоять!
Лисантиль на мгновение выглянул из-за камня, взвизгнула отпущенная стрела…
- Уже семнадцать, - спокойный голос эльфа даже заставил улыбнуться. Издалека раздались маты, и камень, за которым прятались герои обороны, осыпали градом стрел. Ну, это они сгоряча. Эти стрелки ведь к ним самим вернутся! Ночью соберем урожай стрел, а завтра пойдем на охоту. А лучше не завтра, а еще сегодня ночью.
* * *
"Нежность, которую мне дарит мой эльф, невозможно описать словами. Его руки ласково оглаживают мое тело, он целует то нежно, то почти до боли засасывает кожу, оставляя любовные метки, кусает и тут же зацеловывает укусы. Дразнит языком, трется всем телом, сводит с ума. Проводит пальцами почти невесомо, как крылья бабочки - и тут же усиливает нажим, а в конце до боли процарапывает ногтями багровые полосы. И снова прикосновение невесомых крыльев.
Под этими руками хочется замереть, позволить творить все, что только вздумается. Еще хочется бесконечно любоваться его сосредоточенным лицом, его кожей, сверкающей в лунном свете. Он не стыдится себя, и луна высвечивает самые тайные уголки его тела. Иногда я просто смотрю на него, поворачивая то так, то эдак. Пью этй красоту, захлебываясь от радости. Раздвигаю ноги, рассматриваю каждую мельчайшую деталь его живота, паха, промежности. Ноги исследую также тщательно. Округлые ногти на аккуратных пальчиках я всегда остригаю сам. Член у моего рыжика очень красив, а на вкус отдает земляникой. Но он нечасто дает любоваться собой. Он очень активен в постели. Теперь я знаю его настоящее имя - Лисантиль. Раньше он был для меня Лисом, Лисенком, Рыжиком. Но Лисантиль мне нравится больше. Когда произносишь это имя, язык щекотно проскальзывает к губам, в конце рот чуть приоткрывается, как для поцелуя. Лисантиль... Лисантиль... От одного этого имени я завожусь так, что трудно держать себя в руках.
Может, это наша с тобой последняя ночь. Я готов умереть, защищая тебя, мой Лисантиль. Я нечасто говорил тебе эти слова. Лисантиль. Ты - самое дорогое для меня существо. Ради тебя я жил последние тридцать лет Я люблю тебя".
В эту ночь эльф и немолодой уже человек позволили друг другу все, что только хотелось. Душевное тепло, нежность, страсть так легко дарить, если завтра умрешь. Если это последняя ночь в твоей жизни.
9 ГЛАВА
Перед рассветом тьма сгущается, и звуки становятся гулкими, странными. Они тяжело просачиваются сквозь промозглый туман, налитый, будто суп, в чашу небольшой долины. Протяни руку - и не увидишь своих пальцев. Враг может подкрасться вплотную, и ты даже не почувствуешь его присутствие. Даже в избе, при свете привычного масляного светильника, неуютно. Лисантиль спит, разметав свои рыжие волосы по подушке. Клён давно проснулся, вышел на улицу, посмотрел на этот туман и все понял. Во время войны боевые маги насылали подобный туман на стан врага как раз перед вылазками. Благодаря такой нехитрой тактике потери у неприятеля были колоссальными. В спящий вражеский лагерь, окутанный колдовским туманом, врывались спецподразделения, натасканные на такого рода операции. А впереди шли маги. Выживших обычно не было. Против обычных наемников они с Лисенком еще могли бы повоевать, но против магов у них шансов не было.
Клён сидел на кровати рядом со своим безумным эльфом, и вспоминал. Как они шли через полстраны, избегая поселений. Потому что Клён подозревал, что у Лиса все еще остались враги. Как пришли в эту долину, которую он обнаружил еще ребенком. Как строили дом, и Клён радовался, что эльф такой послушный и исполнительный, надо только постоянно следить за тем, чтобы он не поранился. Как в минуты отчаяния его спасали мысли о том, что от него зависит это красивое, сильное и одновременно такое слабое существо. Как безумными ночами рыжик заставлял забывать обо всем, отдаваясь со всей страстью, на которую был способен. И так хотелось думать, что он его любит. А теперь просто нужно взять в руки нож и перерезать ему, сонному, горло. Для того, чтобы не попал в руки своим врагам. Чтобы пыточные орудия не ломали это тело, не крушили кости. Вот сейчас, еще только минуту на то, чтобы наглядеться напоследок на эту сонную безмятежность, нежную линию подбородка, чуть угловатое плечо, маленькую родинку у локтя. На губы - нежные, сладкие. На волосы, солнечным ореолом окружающие голову и напоминающие о лете даже зимой. Изгиб спины напоминает о том, насколько здорово впечататься в нее всем телом во время секса. Рука сама потянулась погладить округлую попу, лишь наполовину укрытую грубым шерстяным одеялом. В это время из окна раздался тихий щелчок - и арбалетная стрела бесшумно вошла в правый глаз Клёна. Мужчина умер мгновенно. Тело его повалилось навзничь на кровать, на которой он до этого сидел. Спящий Лисантиль ничего не услышал. Он привык во всем полагаться на своего Клёна. Поэтому даже когда ворвавшиеся в избу наемники стащили его с кровати и стали вязать руки, он все еще оглядывался на лежащего навзничь любовника. Никак не мог поверить, что его больше нет. Нет!!!
Словно бес вселился в голого эльфа. Веревки на руках он разорвал одним движением, лишь кровь потекла из разодранных запястий. Каким-то волшебством, не иначе, в руках у него оказался меч, до этого висевший на поясе у одного из наемников. Через десяток стуков сердца в избе он остался один. Все четверо захватчиков лежали на полу, порубленные на куски. Лисантиль вынырнул из избы в туман и заскользил от одной прячущейся во тьме тени к другой. Кровь врагов на белой коже обнаженного мстителя быстро остывала. Ему хотелось омыться в этой крови, разорвать на части тех, кто посмел тронуть его человека. ЕГО человека!
Тени не стояли просто так, ожидая, что их убьют. Но безумный эльф в скорости намного опережал их. И когда дошла очередь до мага, стоявшего дальше остальных, почти в начале ущелья, ведущего из долины - все остальные были уже мертвы. Увидев голое, перемазанное кровью существо, прыжками несущееся к нему, маг растерялся лишь на секунду. И тут же ударил магией. Сгусток силы впитался в противника, а потом его тело засияло, ломаясь и плавясь, как восковая кукла. Но даже умирая в страшных муках, эльф пытался добраться до мага. И в сердце того, кто прошел давнюю войну с орками и много лет наемничал, рискуя жизнью - в сердце его закрался дикий страх. Оплывающая фигура, которая в последние мгновения жизни тянется, пытаясь не уничтожить, так хоть задеть, ранить - пугала. Хорошо хоть длилось это несколько мгновений, не больше. Эльф расплылся лужицей, впитавшейся в землю к тому моменту, как встало солнце. Лишь пара локонов, не задетых заклинанием, осталась на траве. Это хорошо. Будет, что предъявить тем, кто разыскивал эльфа.
* * *
Ярость Светлого Правителя не знала пределов. Такую ярость не унять, срываясь на слугах или гоняя по плацу воинов личной гвардии. Все планы пошли прахом!
Светлый Правитель эльфов, Прекраснейший из живущих, Саринтариэль должен был подумать. Его планы относительно сына, Лисантиля, пошли прахом из-за одного мстительного человечишки. Лисантиль служил в сводной армии, где влюбился в одного человека и отказал другому. Итог: любимый человек Лисантиля казнен, а он сам пропал. Конечно, интригана, настоявшего на публичной казни сына и его любовника, уже давно нет на свете. А маг, пришедший за вознаграждением с парой рыжих локонов Лисантиля, скованный сидит в подвале замка. Как мог Лисантиль погибнуть? Как он посмел?!
Планы на сына Саринтариэль имел грандиозные. Женить на знатной эльфийке, подложить под парочку сановников, заставить дурить голову одному человеческому правителю... Много чего можно сделать, имея послушного сына с ангельской внешностью и отсутствием комплексов в интимной жизни. Он воспитывал сына именно таким. Как же Лисантиля угораздило влюбиться? Пусть в героя войны с орками, пусть в самого красивого из человеческих мужчин. Но влюбиться? Отдать себя в чужие руки? Довериться?! Эх, Лисантиль, Лисантиль. Нужно было слушаться отца и не верить никому, кроме него.
Столько планов разрушились из-за твоей смерти, щенок. Столько планов...
Тяжело вздохнув, Саринтариэль встал с трона. Что тут поделаешь, придется снова работать над кем-то, лепить послушную куклу, тратить время и силы. Детей у него больше не было, но было несколько племянников, которых с радостью представят ко двору по первому требованию. Останется только выбрать. Ладно, этот вопрос будем решать завтра. А сейчас... Сейчас пришло время нашего мага. Бедному волшебнику придется посетить один миленький подвальчик, который может поразить любого обилием пыточного инструмента. Может, когда-нибудь, через много веков, создадут музей, в котором будут показывать эти чудесные изобретения эльфов, что развязывают любой язык. И, признаться, радуют того, кто ими пользуется. Саринтариэль улыбнулся. Мучительная смерть мага будет хоть небольшой, но компенсацией за уничтожение его планов. А Лисантиль... Что ж, мы все будем его помнить. Как же его забудешь?