Каждое утро Тенши ждала, когда за Наоки закроется входная дверь, и напчинала работу над собой. Она старалась пошевелить ногами или хотя бы что-то почувствовать. Но ничего у нее не получалось. Тенши казалось, что она жива лишь наполовину.
Однажды Тенши увидела себя на границе яви и сна в виде сгустка света – так, словно тело её было соткано из солнечных лучей. Только в области поясницы был какой-то темный комок, густой и плотный. Она стала представлять, что сквозь тьму начал пробиваться луч света. Поначалу луч был очень тонок, не толще иголки, затем он стал усиливаться, расширяться, а тьма становилась менее плотной. В конце концов тьма стала похожа на предрассветные сумерки, а потом и вовсе рассеялась. Тело Тенши сияло нестерпимо ярко, так ярко, что ей казалось, что сейчас загорится одеяло.
Проснувшись, Тенши почувствовала тепло в ногах. Она подтянулась на руках, неожиданно ощутив текстуру ткани матраса. Тенши замерла, не веря ощущениям. Она попыталась пошевелить пальцами ног. Ей это удалось.
Тенши откинулась на постели. Она не верила свершившемуся чуду и боялась разочароваться. Медленно спустила она ноги с кровати и прошла по комнате, держась за стену. Потом прошла на кухню, открыла холодильник. Первой её мыслью было приготовить что-то для Наоки – он придет с работы уставшим.
Тенши хотелось танцевать, но она боялась сделать какое-нибудь резкое движение и вновь оказаться прикованной к постели. Ей нравилось ощущать пол, все его неровности, босыми ногами, нравилось чувствовать себя не красивой куклой, а полноценным человеком.
Она знала, что сегодня, именно сегодня, ответит согласием Наоки, что они поедут в горы, где Тенши станет писать картины, а Наоки будет тонко чувствовать все происходящее, каждый момент. Потом они вернутся, и родятся у них прекрасные дети. И жить они будут долго, до самого конца дней…