Арти-шоков приехал в Мекку,в Москву.Он считался писателем и ничего не мог с этим поделать,писать только и оставалось.Он и писал.Романы и крохотульки.
Крохотульки из трёх-четырёх слов.Крохотульки сами выскакивали,как пружины из дивана.А романы приходилось рожать,спустя девять месяцев,никак не меньше!
Арти-шоков родил уже трёх романов и ожидал четвёртого,этот задерживался,а Арти-шоков нервничал.Сам себя успокаивал и поглаживал распухавшую рукопись,ощущая биение нового сердца в стопке исписанной бумаги.
Биение бумажного сердца причиняло ему беспокойство неровным рваным ритмом,а порой совсем затихало и пульс романа куда-то исчезал.В такие дни Арти-шоков ел много железа, в петрушке и в сельдерее.И снова сердце начинало медленно работать.Он всегда слышал биение этого бумажного сердца,даже когда спал,подложив рукопись под голову.
Расстаться с этими листиками было уже невозможно.Они проклёвывались своей, недоступной пониманию, жизнью.И постепенно Арти-шоков потерял над ними власть.Теперь уже листики владели его волей.И вынесли ему приговор:ехать в Мекку.Он и приехал.Долго ломал голову над смыслом этой последней фразы из последнего родившегося листика,пока не осенило-,да это же Москва!В Москве предстояло завершиться и родиться и самому роману.Так Арти-шоков оказался в столице.
Как его встретила Москва?А никак не встретила!Плюнула в его сторону,да и весь приём!Поселила Арти-шокова на вокзале,среди бомжей,для приобретения творческого опыта и соответствующего творческого вида.Он и приобрёл.Недельки за две.И опыт и вид.И голос.Его заметили и обратили в рабство.С утра до ночи стоял раком на грядках,работая руками,а не ручкой.Хозяин даже иногда его бил.
Рукопись романа пришлось зарыть в землю,на соседней меже.Авось не выкопают.
Приволакивая на нары своё разбитое тело для отсыпа,Арти-шоков долго смеялся перед сном,пугая соседей по рабству.
"Дурак,дурак!-смеялся над собой Арти-шоков,выкрикивая-,В Мекку,в Мекку,а не в Москву.В Мекку,дурья твоя голова!В Мекку,не в Москву,в Мекку!Дурак!"
Так Арти-шоков и попал в московский дурдом, прямо из рабства.А там, сидел с ним в одной палате известный издатель,Желторотов,попавший в этот дурдом после грандиозной пьянки, по случаю победы в Нацбесте книги одного из своих пасомых писателей.
Они и разговорились и Артишоков во всём признался.Издатель Желторотов проникся.Вышел сам из стен дурдома и за собой вытащил и Арти-шокова.
Поехал они и на место рабского труда и выкопали рукопись созревавшего романа.Желторотов не мог оторваться!
Тут же,не мешкая, Желторотов издал три предыдущих романа Арти-Шокова -"Хлёб","Взахлёб","Перехлёб". Одной книгой.А четвёртого романа дал десятью страницами, в виде затравки,в виде закуски и салата, к будущему пиршеству духа.И так оно и пошло!
Арти-шоков стал Шоковым.И возглавил список бестселлеров.
Домой ,в провинцию,он больше не возвращался.Желторотов выбил ему квартирные метры и каменный стол.И дал денег на мечты.
А для вящего своего спокойствия, надел на Шокова наручник,на левую руку,чтобы тот мог писать, ни о чём не беспокоясь.И пристегнул эту руку на длинную цепь.Так Шоков стал очередным заключенным в литтюрьме.
Скоро ожидались роды четвёртого романа,дело было на сносях.И Шоков пытался не волноваться.
Но цепь звенела и звенела при ходьбе.И он плакал.Бумажное сердце романа билось всё тише и реже.Останавливалось.Но объяснить Желторотову всё это сердечное безумие он бы уже не смог.Боялся дурдома.А Желторотов мог подсуетиться и дать ему новый дурдом!
Роман медленно умирал.
И Шоков умирал тоже.
И отрешенно вписывал одно и то же ключевое слово в свои листки:
"...неясыть,неясыть,не я сыть,не я сыть,не я сыть...не я ...сыть..."
28.09.2012г.