Дневная Райна насмешлива, стервозна, даже зла. Она носит яркие обтягивающие платья, блузки с глубоким вырезом, туфли на высоченных шпильках. Она стремительна, как ультразвук, легка, как бабочка, и опасна, как бритвенное лезвие. Каждый от нее хоть немного без ума, и никто не остается с ней надолго. Очень непросто жить по соседству с вулканом.
Ночная Райна мудра и спокойна. Одежда струится с ее плеч мягкими просторными складками. Она ходит величаво, как плавают большие рыбы, осторожно раздвигает воздух грудью, обмотанной широким шелковым шарфом. В ее ушах жемчуг, на запястьях – перламутровые браслеты. На нее смотрят с восхищением, но никто не остается с ней надолго. В ее спокойствии есть что-то от вечности, а спать рядом с вечностью – все равно что рядом с покойником.
С какой стороны ни взгляни, Райна обречена на одиночество. Вечерами мы иногда встречаемся в кафе на углу. Превращение из дневной Райны в ночную происходит на моих глазах. Сначала изменяется голос, делаясь спокойнее и бесстрастнее. Может показаться, что виной этому усталость, но это было бы чересчур просто. Потом я замечаю инаковость во взгляде. Он становится все более отстраненным, словно, глядя на меня, она уже видит нечто… иное. Может быть, ей чудится это же кафе, но за много лет до или через много лет после нашей встречи, и на моем месте она видит кого-то другого... Мне слишком странно думать об этом, и я гоню прочь такие мысли.
Райна достает из сумки просторную накидку, как будто вспомнила о ней только сейчас. На самом деле, так оно и есть. Дневная Райна слишком другая. Она натыкается на этот кусок ткани, копаясь в сумке в поисках яркой помады, и морщит лоб, пытаясь понять, как он там оказался – такой тусклый и бесформенный...
Ночной Райне идут эти приглушенные цвета, эти мягкие складки. Я замечаю морщинки вокруг ее глаз и губ. Днем их не было... заметно. Или вообще не было?
Она сбрасывает узкие туфли и блаженно вытягивает ноги под столом, не обращая внимания на поджатые губы официантки. Я заказываю немного вина для нас обеих. Райна смеется. На нее обращают внимание, но совсем не так, как днем. Ее неброское, вроде бы, очарование на деле всепоглощающе и глубоко, словно океан. В глазах мужчины за соседним столиком я читаю восхищение и... сомнение. Он никак не может понять, что же его настораживает в этой необычайно притягательной женщине. Почему он не решается не то что подойти, а даже больше, чем на мгновение, встретиться с ней взглядом?
Милый, потому что она здесь не ради тебя, а ради меня. Она нужна мне, как воздух, – что дневная, что ночная... Любая. Мы смотрим друг на друга и улыбаемся, как заговорщицы. Потом у меня в сумочке звонит мобильник.
- Привет. Ты где? Я уже волнуюсь... Снова в кафе? Ну... Не задерживайся. Вот что, я выхожу тебе навстречу. Так, на всякий случай.
Райна следит за моим лицом, пока я слушаю в трубке мужской голос.
- Хорошо, - говорю я и отключаюсь.
- Уже уходишь?
- Угу. Ты же все слышала.
- Ну, да. Каждый вечер одно и то же. Пора бы привыкнуть.
- Я привыкла. А ты?
Она пожимает плечами под уютной накидкой.
- Конечно.
Я надеваю туфли и подзываю официантку, чтобы расплатиться. Беру сумочку и в последний раз смотрю в зеркало напротив. Там уже стоит Райна, готовая к выходу.
На улице зажигаются фонари. Мы вдыхаем вечерний воздух.
- Ночь – вовсе не обратная сторона дня, - говорю я. Это наш пароль.
- Конечно, нет. Я больше люблю сумерки, - замечает Райна. Это отзыв.
- Я тоже. Пока, Райна!
- Пока, Райна! Привет семье.
Мы расходимся в противоположные стороны, каждая идет по своей стороне улицы, и ни одна не оборачивается.
Пройдя с полсотни шагов, я вижу впереди огонек сигареты и знакомую мужскую фигуру. Моя походка делается слегка кокетливой, хотя от высоких каблуков ноги за день изрядно устали. Мужчина тоже узнает меня и выбрасывает окурок.
- Привет, Райна! Когда, интересно, ты перестанешь гулять по ночам? – в его голосе ясно слышится упрек.
- Это еще не ночь, - отвечаю я. – Это только сумерки. Изнанка света и оборотная сторона тьмы. Самое время для меня.
И мы идем домой, держась за руки. И нет одиночества.