Путешествие в поезде, как это часто бывает, располагает людей к беседе с совершенно незнакомым дотоле человеком. Два места в купе были свободными, а единственным моим соседом оказался молодой мужчина неприметной наружности. Глядя в окно на унылый пейзаж равнины, залитой нудным обложным дождем, мы разговорились. И Виктор поведал мне небольшую историю, о которой я решил, поменяв фамилии и имена участников, рассказать читателям районки. Это произошло в одном из сел Ставрополья…
Виктор в свои двадцать три был невысоким, лысым и полноватым. Казалось, судьба обделила его внешностью, но он совсем не комплексовал по этому поводу, с иронией относясь к «облицовке»: что есть, то есть. Разве только девушки были мнения иного, поэтому немногословного парня с самой окраины села не замечали, словно его и не было на свете. Впрочем, и сам Виктор в каждой находил изъян: все девицы курили, пили и матерились по-черному, и Виктор, воспитанный одинокой, набожной матерью, с такими просто не хотел общаться. Отца своего он не знал, работал в родном селе сварщиком на небольшом частном заводике, получал не сказать чтобы много, но и не крохи: с голода не умрешь, сыт будешь, но особо не пошикуешь.
Лютой зимой, застудив легкие, умерла мать. И едва минуло сорок дней со дня ее смерти, в доме напротив, единственном, не считая Викторова, на этом краю села, появились новые соседи: жилистый угрюмый старик-чеченец Казбек с седой бородой, действительно напоминавшей снега вершины, в честь которой он получил свое имя, его смуглая, крепко сбитая дочь Фатима и сын Ишхан, ровесник Виктора. Бесхозная полуразвалюха, которую выделил беженцам Джагиевым сельсовет, усилиями новых жильцов скоро преобразилась: Казбек оказался отличным плотником, Фатима – хозяйкой, а Ишхан – строителем, мастером на все руки. Вскорости полсела стояло в очереди на заказы по строительным делам: местных умельцев вроде хватало, но стоило им приложиться к бутылке, как все их умения и заканчивались на ее дне.
Тем не менее жили Джагиевы обособленно, дружбы ни с кем не водили, да и сельчане, кроме как по строительным вопросам, их к себе не приглашали. Вечерами в доме напротив всегда было тихо и темно. Лишь иногда Фатима выходила на улицу загонять корову, которую как-то дали ее брату в виде расчета за работу.
Пару раз Виктор помог ей загнать корову, когда Казбека с Ишханом не было дома, слово за слово они разговорились. Как выяснилось, соседи были из самого Грозного, дом их был разбит бомбой во время штурма города федеральными войсками, мать Фатимы погибла, а они втроем чудом уцелели, отделавшись ушибами и ссадинами.
С того вечера Фатима стала часто приходить к Виктору: или принесет что-нибудь печеное, или просто сядет рядом поболтать. А однажды, когда ее отец с братом куда-то уехали, она осталась у Виктора на ночь.
Так продолжалось довольно долго. Когда Казбек и Ишхан по своим делам уезжали, Фатима приходила к Виктору, а если мужчины были дома, она едва кивала ему через дорогу. В конце августа Казбек и Ишхан пропали сразу на несколько дней, и Фатима целую неделю провела у Виктора, который в мыслях уже представлял, как он будет разговаривать об их свадьбе с ее отцом.
1 сентября вечером они пили чай. Фатима только загнала скотину, и Виктор включил телевизор: как раз сообщалось о захвате чеченскими террористами школы в Беслане. Фатима вдруг вскочила, заметалась по комнате, выронив чашку с кипятком, а затем с плачем ринулась на крыльцо, Виктор – за ней.
- Люди придут – дом сожгут! – причитала она. – Скажут: убирайтесь в свою Чечню.
Она как в воду глядела. На следующий день приезжал на велосипеде участковый, спрашивал, где Казбек и Ишхан, а в субботу, ближе к закату солнца, к дому подошла толпа подвыпивших парней: кто со штакетинами, кто с цепью, а кто и просто с палкой в руках. Двое, подъехав на старенькой «копеечке», выгрузили из багажника пару канистр с бензином. Намерения толпы не вызывали сомнений.
- Где чеченцы? – спросил у Виктора одноглазый Сашка, бывший за предводителя. – Где они, мать твою? Ты тут рядом живешь, все должен знать, что эти шпионы творят. Ну, говори!
Фатиму Виктор успел спрятать в подполье своего дома. Докладывать об этом, естественно, он не собирался, тем более Сашке, бузотеру и смутьяну, всегда ищущему повод почесать кулаки.
- Нет их, с неделю уже как уехали, - неторопливо ответил он. Сашка беспокойно задышал перегаром, нервно переложил потухшую сигарету из одного угла фиксатого рта в другой.
- Ладно, хрен зеленый с тобой, сами найдем! – и крикнул толпе: - Давай, начинай!
Двое из «копеечки» потащили канистры к дому Казбека. Облив бензином углы, крыльцо и сарай, под вой и улюлюканье толпы подпалили жилье, а затем и сарай, откуда сначала вывели и тут же зарезали на мясо корову. Виктор, понимая, что ничем не может повлиять на происходящее, с грустью наблюдал за бесчинствами пьяных молодчиков, которые, словно впав в транс от рева пламени, поднявшегося над строением, то скакали вокруг дома, будто заведенные, то садились кругом и пировали, ели поджаренное на разведенном поодаль костре свежее коровье мясо, обильно сдабривая съеденное водкой.
Подъехавшая на стареньком «УАЗике» милиция не вмешивалась, издалека посматривая на самосуд. Встревать «ментам» не хотелось: с одной стороны, вроде все свои друзья-товарищи, а с другой, если что, могут поздним вечерком и угостить из-за угла штакетиной «за все хорошее» - мало не покажется.
Дом догорал всю ночь, и пьяная толпа разошлась лишь к рассвету. Вызванный по телефону наряд пожарных так и не приехал (бензина, мол, нет). Все утро и целый день Фатима бродила по пожарищу, пытаясь выискать хоть какие-то уцелевшие вещи. Нашла только свое платье, втоптанное в грязь в дальнем углу двора, и прохудившиеся сапоги Казбека, брошенные там же с месяц назад.
А вечером в село вернулись с шабашки Казбек с Ишханом. Долго стоял седой старик, хмуро глядя на второе в своей жизни пепелище. Подошедший чуть позже Ишхан порывался куда-то идти, с кем-то разбираться, но отец и сестра удерживали его, что-то горячо говорили на своем горном наречии. Виктор, хотя и не понял ни слова, но уразумел, что Казбек принял решение покинуть село навсегда.
Темноту соседи, не сомкнув глаз, переждали в доме у Виктора, но больше на этот край села никто не приходил. Выплеснув злобу, погромщики занялись рутинными делами, позабыв о чеченцах, тем более, как стало ясно, никоим образом не причастных к трагедии в Беслане.
Рано утром Фатима стала собирать тот нехитрый скарб, что остался у отца с братом. Переодевшись в спортивную форму, в которой она приходила в тот злополучный вечер к Виктору, положила в сумку платье, задумалась, посмотрела на него. Тяжело вздохнув, решительно закрыла молнию.
Виктор понял, что Фатима уходит вместе с отцом и братом. Прощаться они не стали, лишь встретились на несколько секунд взглядами, а потом Фатима отвернулась и побрела за мужчинами. Виктор смотрел вслед удаляющимся, быстро тающим в утреннем тумане фигуркам, и в душе его росла пустота.
С тех пор прошло почти два года, но ни Фатиму, ни ее родственников Виктор больше не видел.
2005 г.