«Домой!» - стучали колёса поезда. В моем отсеке оказался полный штат пассажиров. Познакомился с попутчиками. Те, что непосредственно в «купе» – две дамы постарше меня Нина и Тамара. Вежливого мужчину немногим старше тридцати на верхней полке звали Владимиром. Мы все, как выяснилось, ехали до Москвы и этим обстоятельством остались весьма довольны. К пожилой, спящей на боковых сидениях семейной паре я со знакомством не приставал – пусть люди едут куда хотят: на боковушках всегда ротация кадров выше.
По глазам Нины было видно, что ей нехорошо. Другая попутчица – Тамара, с болью и тревогой в голосе, торопливо пояснила, что они с сестрой, судя по всему, отравились курицей. Я вспомнил свои похожие мытарства, ужаснулся и предложил соответствующие таблетки, которых у меня было в джинсовой куртке, как у дурака махорки. Таблетки не потребовались, но какой-то ажиотаж и волнение в глазах сестёр присутствовал весь остаток дня.
С Володей, который спокойно отдыхал, я перебросился парой слов и сделал заключение, что с попутчиками мне повезло. Мой попутчик на остановках выходил покурить. Тамара, после одной из них спросила Володю, как он себя чувствует. Тот подозрительно спокойно ответил, что не очень. «Раз вместе обедали - значит родственники. Едут на свадьбу» - заключил я, довольный своей прозорливостью, и вытянулся на верхней полке. «Надо до конца дня съесть хотя бы половину приготовленной мамой курицы!» - решил я, проверяя наощупь таблетки.
Еще не доехали до Петропавловска-Казахского, как с грохотом отворилась входная дверь вагона и в поле зрения появилась битая жизнью тележка с провизией. Эту тележку, как мне кажется, я помню со времён Советского Союза. Дюралюминиевая, обклеенная яркими этикетками, она неизменно приковывала к себе внимание. Я изловчился и прочитал одну из наклеек. Она гласила: «Зенит. За традиционный футбол».
Тамара, которую сестра, почему-то неизменно звала по имени отчеству, купила сначала одну бутылку минералки, затем вторую. Рассчиталась, но второй бутылки в тележке не оказалось, и буфетчица – бойкая черноволосая женщина лет пятидесяти в чём-то синем и красном, с массивной золотой цепочкой на шее пообещала на следующем «галсе» подвезти оплаченный товар. До конца дня тележке удалось проскочить мимо нас безболезненно, по крайней мере, дважды, после чего мы всем купе, включая сочувствующую нам красивую, лет сорока пяти, женщину с боковушки, решили поймать «нарушительницу конвенции».
В Петропавловске был казахстанский пограничный контроль. «На место! Мужчина!» - коротко воскликнул симпатичный совсем молодой офицер в зеленой фуражке с высокой тульей мужчине за два купе от нас, уже прошедшему контроль и решившему, что можно и покурить. По тому, как осёкся в движении с сигаретной пачкой в руке бывалый дядька, было видно, что окрик на него произвёл неизгладимое впечатление. Мы тоже притихли.
Утром следующего дня, как ни караулили, а буфетчицу прозевали. Она же, склонившись в движении над «тачкой», успела повернуть голову в сторону купе и выдала: «А-а! Вы у меня ещё едете?! Я привезу-привезу». От надуманного возмущения у нас долго не было слов – так смеялись! На следующем заезде, товар был, наконец, отгружен, и мы перестали мониторить проход. Красивая дама с боковушки сошла вместе с представительным мужчиной в Уфе. Через пять минут подсели, наверное командировочные, молодые ребята. Один всю дорогу оставался в дураках, из-за чего, как мне показалось, переживали Нина и Тамара. На наших боковушках было ещё две "пересменки".
В дороге явно посвежевшая и повеселевшая, наверное от того, что не была ссажена с поезда, Нина предложила нам поиграть в карты. Я упорно отказывался, рассказав, как однажды по пути на стажировку меня - курсанта четвёртого курса в шахматы обыграла какая-то полупьяная личность бомжеватого вида, спустившаяся с верхней полки. После этого меня более не приглашали играть. А еще много говорили о внуках и дачах, и незавидной судьбе наших немцев, уехавших в Германию на постоянное жительство. Я между делом рассказывал эпизоды из службы о том, как наши корабли бороздили просторы Мирового океана.
Наверное, я бы много чего еще рассказал, если бы нечайно не узнал, что Володя – никакой не родственник Нины и Тамары, а гражданский моряк сам по себе, навестивший свою малую родину в Казахстане и, «по пути» во Владивосток, направлявшийся к сестре в Москву. «Не надо рассказывать про Таити!» - решил я, вспомнив мультик про попугая Кешу. Володя интересно поведал о своих посещениях многочисленных портов. «Хороший попутчик – половина пути!» - вспомнил я слова отца. "Больше бы нам таких просвещённых боцманов!" - думал я, уставившись в багажную полку над головой.
Изредка веселила добросовестная симпатичная проводница, пронося через весь вагон на вытянутых, высоко поднятых руках в огромных фиолетовых перчатках, как хирург, то ли ведро, то ли мусорный контейнер. Ехали хорошо. Я бы сказал – душевно. За окнами мелькали живописные виды сначала Урала, затем Центральной России. Двое суток и два часа ехал я до Москвы с момента посадки в Кокчетаве. «Какая же у нас огромная страна!» - думал я.
«Домой!» - стучали колёса.