Холмистая гора утопала в последних лучах августовского солнца. Эскадра кустистых облаков в обличие сладкой ваты сливочного цвета нависала над морем, извергающимся белой пучиной. Стоял последний день лета…
Песок под ногами практически остыл и уже не грел ступни, а лишь обволакивал ногу миллиардами песчинок праха ангелов. Низкий горизонт казался недостижимым; полуостров, раскинувшийся справа десятками разбросанных по гористому склону домишек и хижин, грустил в тени оттого, что солнце больше не улыбалось ему. Волны беспрестанно накатывались на песчаный берег, рассыпаясь на сотни тысяч золотых монет, небольших пластинок и на множество золотых стружек, впитываясь в него словно в губку.
Стоял последний день лета, канун отъезда. Это расставание с природой щемило грудь и провоцировало глаза и нос жадными глотками хватать чистый воздух, принесенный из-за горизонта прекрасными облаками, бледно-черничного цвета, подсвеченными снизу скользящими лучами уходящего солнца, и смотреть на погруженный в дремоту вечерний, чуть туманный лес.
Свежесть, красота и вечность были для меня в тот вечер в последний раз. Целый год – долгий и промозглый год – буду я жить этим пейзажем, отображенным в моей памяти и сфотографированным этим очерком.