Сука бездушная

Это случилось во второй половине сентября 2005-го года.

На туалетном столике лежал билет на самолёт. Валерия Александровна Луг с досадой укладывала чемодан. Вещи, которые она доставала из гардероба, были от лучших кутюрье, но для её поездки решительно не подходили. Единственный тёмный костюм, который она купила когда-то, будучи не в настроении, был из натуральной шерсти.

Смешно было в бархатный сезон рядиться в шерсть, но времени не оставалось, чтобы купить какую-то другую одежду.

Слава богу, у неё не было сомнений в том, что костюм ей впору, так как за последние десять-пятнадцать лет она не набрала ни грамма лишнего жира. Валерия, перед тем как захлопнуть чемодан, кинула в него ещё несколько подходящих по времени года нарядов. Ведь неизвестно, сколько дней ей придётся пробыть на малой родине. И она не знала, есть ли там хоть один более или менее приличный бутик, чтобы в случае чего приобрести одежду.

Муж Валерии, Вороневский Лев Семёныч, ехать с ней отказался.
- Вэл, дорогая! – сказал он. – Я, конечно, очень уважаю твою маман, но ты же знаешь – бизнес есть бизнес! Я просто не могу сейчас всё бросить! Достаточно того, что поедешь ты.

Валерия летела в самолёте, ругая мать за то, что она отказалась переехать к дочери, предпочтя роскошной квартире в Москве – ветхую халупу в какой-то Тмутаракани. И теперь из-за этого ей приходилось бросать все дела и лететь за тридевять земель.
Нет, она любила летать самолётом на любые расстояния, и делала это довольно часто. Но слишком уж ей не хотелось возвращаться в город, где прошло её босоногое детство.

Раньше, чем приземлился самолёт, и Валерия увидела родной когда-то город, капризная память, уловив ассоциации с детством, услужливо подбросила яркие картинки из прошлого...
____

Вот она, босоногая чумазая девчонка в ситцевом платье – Лерка Луганичкина, позже для удобства иностранных партнёров по бизнесу сократившая свою фамилию до короткого «Луг»...

Она бегает с ватагой мальчишек по пыльным улицам, которые раскалены южным солнцем – слишком щедрым, когда дело касается веснушек...

Они возятся в песке, катаются по-очереди на единственном на всю улицу трёхколёсном велосипеде, объедают черешни с соседских деревьев...

Помнится – они, карапузы пяти-шести лет, что-то не поделили, и Русланчик Винжега, Леркин сосед и лидер среди мальчишек, разнял их и долго пенял Лериному противнику, что с девочками драться нехорошо. Это был первый раз, когда она осознала, что она – девочка. До этого различий она не замечала, кроме того, что она почему-то носит платье...

Вот они, уже десятилетние, всей компанией пропадают целыми днями на море. Плавают и ныряют до посинения, а потом греются, прижимаясь к горячим камням озябшими загорелыми телами. Издалека разглядывают корабли, заходящие в порт...

Набрав вскладчину мелочи, они часто ходили за мороженым в центр города, где толпами гуляли нарядные и счастливые отдыхающие. Пацаны с презрением относились к курортникам, сорящим деньгами налево и направо, а Лерка им бешено завидовала.

- Когда-нибудь я вырасту, и тоже буду носить красивые платья и шляпки, и буду покупать всё, что мне вздумается! – убеждённо говорила она.

Она помнит до сих пор, с каким удивлением посмотрел на неё Руслан. В его синих глазах было осуждение, как будто её мечта была недостойна того, чтобы даже упоминать о ней. Все мальчишки ведь мечтали стать капитанами дальнего плавания: покорять на огромных теплоходах живую морскую стихию и своими глазами увидеть экзотические страны – там, на той стороне Земли.

Помнится, ей стало стыдно тогда за свою мечту, хотя никто не сказал ей ни слова. Но этот стыд, и эти глаза до сих пор всплывали в её памяти. И как назло – именно в те минуты, когда ей казалось, что она добилась всего, о чём даже и не мечтала...

А вот они – подростки. Им по двенадцать-тринадцать лет. Её друзья – уже не мальчишки, а крепкие пареньки, закалённые морем и работой, найти которую каждый считал долгом чести.

Руслан по-прежнему устремляет свой взор в море, он даже зимой может часами сидеть на берегу, вдыхая чуткими раздувающимися ноздрями солёный ветер. Он не вздрагивает, когда ему на лицо падают холодные брызги, а только загадочно улыбается.

Она же – почти созревшая и целиком осознавшая своё отличие от друзей-мальчишек. Она откололась от компании, как только мальчишки начали заглядываться на её фигуру – округлившуюся вдруг, за одну весну, приятными формами.

Лера не отказалась от своей мечты, но смотрела теперь не на платья и шляпки, а на иномарки и яхты, которых с каждым годом становилось всё больше. Она сидела дома, избегая солнца, которое проявляло россыпи веснушек на её носу и щеках, и выходила в город только вечером – посмотреть со стороны на богатых людей и поучиться у них манерам... 

_____

Самолёт пробежал по посадочной полосе, и вот уже Валерия вдыхает знакомый с детства запах прибоя, от которого щемит где-то внутри, и хочется разреветься горькими безутешными слезами, приносящими облегчение – как бывает только в детстве.

Валерия не была здесь уже больше тринадцати лет – с тех пор, как окончила школу и уехала поступать в институт (второй самостоятельный шаг к своей мечте!).

Многое изменилось с тех пор в городе – появились на улицах красивые трёхэтажные особняки с черепичными крышами и тонированными стеклопакетами вместо окон, выросли как грибы многочисленные магазинчики с яркой рекламой и огромными витринами, летние кафе на французский манер выставляли столики прямо на тротуарах...

Но многое осталось неизменным, как и прежде. Солёный ветер, крик чаек, яркое безбрежное небо, и море – манящее, переменчивое, как глаза мальчишки-соседа.

Такси свернуло на знакомые улочки, круто взбирающиеся в горку – такие же узкие и пыльные, как и раньше. Здесь всё так же вишнёвые деревья густой уютной тенью укрывали от солнца разбитые тротуары, всё так же бегали по дорогам босоногие дети. 

А вот и дом матери – побеленная известью, крытая позеленевшим от времени шифером хатка, вросшая в землю. Почти полуметровой толщины глиняные стены зимой хранили тепло, а летом – спасали от зноя. Украшенные кружевными занавесочками маленькие окошки мудро, будто глаза старика из-под косматых бровей, смотрели в палисадник, сплошь пестреющий буйными красками цветов. Хата стоит, прижавшись спиной к спине точно такой же соседской хаты. Рядом с каждой – беседка, увитая виноградом. А за домами – старая, огромная, общая с соседями яблоня, горящая на солнце оранжевыми полосатыми бочками яблок.

Валерия расплатилась с таксистом, вошла через распахнутую калитку во двор и сразу увидела под виноградной беседкой обитую бордовой тканью гробовую крышку.

Стоявший в числе других людей молодой мужчина обернулся и уставился на неё потемневшими глазами.

- Проходи, ты успела, - глухо сказал он, угадав в незнакомой богатой женщине, смутившейся почему-то под его взглядом, подругу своего детства. 

Руслан провёл её через толпу в хату, в которой не изменилось ничего – разве что бросался в глаза висящий на стене фотоснимок в рамочке, который недавно прислала матери Валерия. На снимке была она со своим мужем и породистой собакой, на фоне трёхэтажной загородной дачки и сверкающих дорогих автомобилей. В комнатах как всегда было прохладно.

Тихо переговаривались незнакомые люди, кое-кто плакал. Посреди комнаты в гробу лежала покойная мать – в платочке, с жёлтым восковым лицом и странной улыбкой на устах. 

У Валерии по спине пробежали мурашки. Она не любила бывать на похоронах, хотя иногда приходилось. Но то были чужие люди, к которым она относилась равнодушно, и она всегда только делала вид, что ужасно сочувствует.

Но теперь ей стало страшно. Страшно, несмотря на то, что много раз она думала о том, что мать может умереть. Валерия боялась этой застывшей улыбки, которая как будто говорила: «Вот видишь, дочка – заставила я тебя вернуться, хоть и пришлось для этого умереть!».

Валерия уткнулась глазами в платочек, чтобы не видеть этой улыбки и не показывать людям свои сухие глаза. Её плечи притворно вздрагивали, и ей удалось, наконец, выдавить из себя несколько слезинок.

Но, глянув на лица смутно знакомых людей, молчаливо осуждающих её сдержанность, ей стало жалко себя – за то, что люди завидуют её богатству, думают, будто ей всё упало с неба, и не знают, какими усилиями ей пришлось пробиваться к вершине благополучия. Сколько раз ей приходилось жертвовать ради этого своей гордостью! Как она, уязвлённая, поднималась с колен и снова карабкалась выше!

И Валерия заплакала по-настоящему, выискивая себе множество оправданий, почему она не могла быть рядом с матерью, почему не приезжала... «Я посылала ей достаточно денег, чтобы она ни в чём не нуждалась!» - убеждала она себя.

_____

Через какое-то время кто-то распорядился выносить гроб. Его поставили на табуретки возле грузовика с откинутыми бортами, и люди подходили к гробу, прощаясь. Потом мужики водрузили гроб на грузовик, застеленный каким-то ковром, туда же поставили и табуретки. Следом стали карабкаться старушки – материны соседки. Среди них Валерия узнала сильно постаревшую тётю Дусю – мать Руслана и лучшую подругу матери.

Затем чьи-то сильные руки подхватили её саму и водрузили на этот странный «катафалк». Руслан, оказавшийся рядом, усадил её возле плачущих старушек, а сам спрыгнул и отдал какие-то распоряжения. Всё ясно, ведь именно его попросила организовать похороны Валерия, когда он сообщил ей по телефону о смерти матери. Хотя... он, кажется, тогда ей сказал, что уже всё готово. Но почему он не заказал нормальную церемонию в похоронном бюро?

Печальная процессия тем временем двинулась в путь. Перед грузовиком шли дети, разбрасывая под ноги цветы, за грузовиком шли люди, и в первых рядах – хмурый как туча Руслан.

Грузовик медленно ехал по улицам, встречные машины уступали им дорогу. Валерия сидела среди старушек, пряча под шляпкой лицо от ласкового южного осеннего солнца.

Старушки о чём-то шептались, косясь на Валерию, обмахивающуюся платочком. Тётя Дуся делала вид, что не замечает её, и сидела, с тоской вглядываясь в лицо покойницы и отгоняя от неё жирных зелёных мух. Время тянулось медленно, как резиновое.

Наконец, процессия выбралась на последнюю улицу, ведущую к кладбищу. Солнце стояло в зените, и над пустырями пели жаворонки, словно сейчас было лето.

Машина подъехала к кладбищу. Валерии и старушкам помогли сойти на землю. Гроб сняли с кузова и поставили всё на те же табуретки рядом со свежевырытой ямой, возле которой высилась куча рыжеватой земли, поблёскивающей кое-где осколками морских ракушек.

Люди подошли и столпились вокруг гроба. Валерия озиралась вокруг, ей панически хотелось убежать от толпы подальше – туда, на край этого голого, утыканного крестами и памятниками утёса, за которым далеко внизу плескалось вечно живое море.

Руслан заметил её странное поведение, подошёл и крепко схватил её за локоть.
- Мне плохо! – тихо пояснила ему Валерия.
- Потерпи, недолго осталось, - сквозь зубы процедил Руслан.

«Тебе хорошо, ты в белой рубашке и даже без галстука!» - истекая в шерстяном костюме потом, зло подумала она, косясь на его простой наряд.

Что-то пел вшивенький поп с красными глазами и трясущимися губами. Потом мужики притащили молоток и гвозди, а бабы заголосили.
- Попрощайся! – подтолкнул Валерию Руслан.

Она подошла, низко наклонилась над покойницей, в которой после часа на солнце не осталось знакомых черт, и сделала вид, что поцеловала её в лоб. Потом она отошла, пытаясь выдохнуть ворвавшийся в ноздри запах сырой земли и смерти, ранее не проникавший через надушенный платочек. Она не видела, с каким презрением глянула на неё тётя Дуся, заметившая её попытку сжульничать.

Валерия стояла, глядя на узкую синюю полоску моря на горизонте.
Сравнив цвет моря с глазами Руслана, она злорадно подумала, что синева в них выгорела с возрастом, превратившись в банальный серый цвет. Руслан же, до скрежета стиснув зубы, стоял и смотрел, как закрывают и заколачивают гроб.

Валерия старалась не слышать звука забиваемых гвоздей, пытаясь вытеснить его и заменить звуками далёкого прибоя, пением жаворонка и стрекотом цикад, прячущихся в пожухлой от зноя траве. Вернул её на землю очередным щипком в руку Руслан, и она догадалась, что ей настало время бросить горсть земли в могилу матери.

Пока потные подвыпившие мужики зарывали могилу, она стояла с платочком у глаз и радовалась, что догадалась надеть перчатки, которые теперь, после кишащей червями жирной кладбищенской земли, придётся выбросить.

Она думала о том, что второй поездки на дурацком грузовике или похода на каблуках по уличным колдобинам она просто не вынесет! Слишком жаркий для осени сегодня выдался день!
Но грузовик уехал пустой, а люди уселись в откуда-то взявшийся автобус. Тут же стояли несколько легковушек, в одну из которых и усадил Валерию Руслан. Отечественная развалюха отчаянно тарахтела и воняла бензином и чем-то ещё, но это было всё же лучше, чем идти по жаре пешком или трястись со всеми этими людьми в таком же раздолбанном автобусе.

Она смотрела в окно и видела, как Руслан подошёл к чьей-то чужой могиле, постоял немного, а затем быстро пошёл к машинам.

Но вот автомобиль, в котором ехала Валерия, свернул на дорогу, и кладбище, на котором отныне покоилась Лерина мать, скрылось из виду.

Водитель с любопытством поглядывал на Валерию в надежде, что она его всё-таки узнает, но она его не узнавала. А напоминать о себе он постеснялся. Он подумал, что она и так вне себя от горя, зачем в такой тяжёлый день лезть к человеку со своими воспоминаниями? 

Но Валерия не была вне себя от горя. И не жалела она о смерти матери, считая, что так должно было быть – ведь мать давно жаловалась на здоровье.
Что ж, теперь только меньше будет проблем и редких совестливых порывов, зовущих Валерию в отчий дом и отчаянно ею подавляемых. Теперь ничто не связывало её с этим городом, с этой улицей, с этим убогим домом. Только воспоминания. И именно воспоминания о детстве и юности терзали по дороге с кладбища её душу или останки таковой...

_____

Ей было четырнадцать, почти пятнадцать. Она гордо задирала нос, не желая общаться с «сопливыми мальчишками», но везде натыкалась на синие глаза Руслана. Он наблюдал за ней со стороны, как бы ожидая, пока она перебесится.

Сидя под яблоней, он ждал, когда она вернётся со своих ежевечерних гуляний, чтобы хоть глазком увидеть её через окошко. Она это знала и нарочно дразнила его, медленно раздеваясь при включённом свете, и быстро выключала свет, как только считала, что он видел достаточно.

В одно тёплое сентябрьское воскресенье она сидела на качели под яблоней, читая какую-то книгу. Руслан подошёл и нарушил их долгую игру в молчанку, протянув ей огромное яблоко, которое сорвал с дерева, в прыжке дотянувшись до ветки. Валерия взяла его, не сказав ни слова.

- Почему ты не ходишь с нами купаться? – спросил он, опираясь на невысокий заборчик.

- Я не люблю солнце, от него веснушки! – сказала она, откусывая от яблока.

- Тебе очень идут веснушки! – улыбнулся он.

- А мне не нравится! – зло сказала она и швырнула яблоко в кусты.

- Можешь намазаться кремом от загара и надеть свою дурацкую шляпку! – усмехнувшись, посоветовал он.

- Раскачай меня! – сказала она, пытаясь выкроить несколько минут на размышление.

Руслан, игнорируя калитку, перепрыгнул через символический заборчик, разделявший их дворы, и стал раскачивать качели. Но Валерия внезапно остановилась и капризно сказала:

- Не хочу с вами. Вы все так смотрите на меня, как будто я голая!

- Ты там не будешь единственной девчонкой! – сказал он, оглядывая её с ног до головы взглядом из-под ресниц.

Ей стало любопытно: кого же мальчишки стали привечать в своей дружной компании? И она согласилась пойти.

Девчонок там было три, не считая Леру. Не у всех мальчишек была пара, но именно к Руслану клеилась тонкая белобрысая девчонка – без бровей, с белыми ресницами, с чуть наметившимися грудками и узкими мальчишескими бёдрами, едва расширяющимися от талии.

Подруги звали её Мара, и Руслан относился к ней дружелюбно. А Мара была явно в него влюблена, млела от его внимания и называла его смешным именем Русик.

Валерия сама предпочитала, чтобы её называли полным именем, и Руслана никогда не называла по-другому. Разве что – Русланчик, но и то редко. Но от Мары он снисходительно терпел глупое уменьшительное обращение.

Потом была скрытая битва, которую ей пришлось вести с белобрысой девчонкой. Мальчишки этого не замечали, но Мара инстинктивным женским чутьём угадала в Валерии соперницу – и победила, пользуясь своим ласковым кошачьим нравом и тем, что попросту игнорировала Лерины военные действия. 

Лерка сдалась. Психанула и ушла, но Русланчик пошёл за ней!

Валерия тогда не знала, что на самом деле Руслан побоялся, что она действительно спрыгнет, как обещала, с верхушки старого заброшенного маяка.

У Валерии ведь не было повода психовать – никто её не обидел, она вспыхнула по пустяку. И Руслан не мог понять причину её бзика, ведь для него все друзья были по-детски всё ещё просто друзьями. Смутные чувства только-только начинали зарождаться в его душе.

Теперь, много лет спустя, Валерия задумалась. А может, и правда – отношения Руслана и Мары были просто дружескими? Может, просто Валерию тогда ослепила беспричинная ревность? Ведь Руслан вёл себя одинаково ровно со всеми девчатами, включая её саму! И Мара не стала его ревниво удерживать, когда он пошёл всё-таки за ней, за Валерией!

- Зачем ты пришёл сюда? – злобно спросила она, когда Руслан сел рядом с ней на древний каменный пол, спиной прислоняясь к такой же древней стене.
- Жалко же будет, если ты свернёшь себе шею! – сказал он, поглядывая на неё сквозь длинные чёрные ресницы.
- А тебе-то что жалеть? Иди к своей белобрысой ободранной кошке!
- Она – не кошка! И она не моя, - заступился за девчонку Руслан.
- Ты с ней целовался? – дерзко спросила она, пылая бешеной ревностью.
- Зачем ты спрашиваешь? – удивился он.
- Просто интересно! – сказала она, с испытующим прищуром глядя ему прямо в глаза.
Тонкие ноздри Руслана вздрогнули, глаза потемнели, и взгляд скользнул по её капризно изогнутым губам.
- Ну да, мы целовались, когда играли в бутылочку, - не смог соврать он.
- Ну? И как она целуется? – с каким-то мазохистским удовольствием продолжала она допрос, ещё толком не понимая, к чему всё идёт.
- Я не знаю, мне не с чем сравнивать, - помолчав, ответил Руслан и снова посмотрел на её губы, которые она облизнула языком.
- Ну, что ж! У тебя есть шанс сравнить! – снисходительно ответила Лерка.
- А ты вправду этого хочешь? – спросил он, чувствуя, как бешено колотится его сердце.
- Конечно. Но только ответь мне на один вопрос!– остановила она его руку, которой он обвил её плечи, желая притянуть её к себе. – Только, чур – честно!
 Руслан согласно кивнул.
- Почему ты пошёл за мной, а не остался на пляже? – спросила она.
- Я боялся, что ты и вправду спрыгнешь, - честно сказал он. – Твоя мать бы этого не пережила. А моя – убила бы меня за то, что я за тобой не доглядел.

Совсем не такого ответа ждала от Руслана Лерка! И она со всей силы не по-женски тяжёлой рукой влепила ему пощёчину.

Его глаза наполнились болью и непониманием, но он молчал. Орала она.

- Ты – скотина, козёл! Пошёл ты к чёрту со своим надзором! Мне ничего от тебя не нужно, понял?! – вскочив, кричала она. – Тоже мне – старший братец нашёлся! Зачем ты вообще меня позвал в свою идиотскую компанию? Что я забыла здесь, среди таких, как вы?

- Не знаю. Я думал, что тебе будет с нами интересно. В нашей идиотской компании. Но теперь вижу, что ошибался. Надо было оставить тебя киснуть дома! – цедил он сквозь зубы, а потом тихо добавил: – Ты изменилась. Променяла веснушки на злость.

- Ах, злые тебе не нравятся? – кричала она. – Так что же ты припёрся тогда за мной? Иди к своей драной кошке, которая смеётся над глупыми шутками и заглядывает тебе в рот! Вот уж у кого нет ни злости, ни гордости! Ты её только пальчиком помани, и она на брюхе за тобой будет ползать! А то и ножки раздвинет или отсосёт тебе по полной программе!

По лицу Руслана будто пробежала волна, и глаза его гневно сузились.

- С... сука! – презрительно, сквозь зубы, выплюнул это слово Руслан, и стремительно зашагал вниз по лестнице.

«Сука». Это единственное грубое слово, которое когда-либо слетало с его губ. Он мог вложить в него разный смысл – от восхищения и удивления до ненависти и презрения. В этот раз оно было сказано так, словно Валерии влепили огромную оплеуху – заслуженную, а потому вдвойне обидную.

- Что же ты, уже не боишься, что я сверну себе шею? – язвительно проорала она ему вслед.
- Я это переживу! – донёсся до неё его презрительный ответ...

_____

Они подъехали к дому, возле которого толпился народ. Валерия, замечтавшись, привычно ждала, пока водитель распахнёт перед ней дверцу.

- Лера, просыпайся – приехали! – сказал ей водитель.

Услышав фамильярное обращение и смутно знакомые интонации в голосе, она присмотрелась и вдруг с удивлением узнала в лысоватом мужичке – Вовку, застенчивого курносого мальчишку из детства, самого маленького в их компании.

Валерия не стала показывать, что его узнала. Не выходя из роли убитой горем дочери, она выбралась из машины. Во дворе у соседей стояли под виноградом столы – видимо, здесь состоятся и поминки. Три молодые женщины хозяйничали над огромными кастрюлями, разливая лапшу по разномастным тарелкам, наверняка собранным со всех дворов улицы.

Валерия вполне натурально пошатнулась, действительно устав от перелёта и жары. Вовка подхватил её под руку.

- Мне что-то так плохо... – пробормотала она. – Мне бы посидеть в холодке!

Вовка кликнул одну из молодок, и та проводила Валерию в хату.

- Аж побелела вся, бедняжка! – раздались за её спиной сочувственные вздохи.
- Чувствует, видать, свою вину! Она ж столько лет к матери не заявлялась! – сказал кто-то из тех, кто знал её ближе.

Валерия вспыхнула со злости. Но: не устраивать же скандал на похоронах матери? «Пусть судачат! Мне всё равно! Завтра меня уже здесь не будет!» - подумала она.

В комнатах было прохладно, и Валерии стало значительно легче.

Оставшись одна, она сняла с себя шляпку, перчатки, пиджак. Затем подумала и сняла также чулки и лифчик. Теперь она была одета почти так же просто, как большинство людей, находящихся здесь – юбка средней длины, тонкая блузка без рукавов и туфли на босу ногу. Разница была лишь в качестве и стоимости вещей.

Она глянула на себя в зеркало, для чего ей пришлось сдёрнуть с него наброшенную зачем-то простыню. В зеркале отражалось не самое её лучшее лицо. Сказывалась усталость, да и кожа была покрыта дорожной пылью. Хорошо, что она ограничила свой макияж лишь помадой и водостойкой тушью, иначе бы всё поплыло.

Валерия вытерла лицо и шею одной из припасённых влажных салфеток, хваля себя за предусмотрительность, подправила макияж, с ужасом думая о том, что, возможно, придётся посетить вонючий дворовый сортир. Ей, Валерии! Брезгливой чистюле, которая за малейшую пылинку лишала свою домработницу зарплаты! На всякий случай, она решила воздержаться от употребления напитков.

Валерия выглянула в окошко, чтобы оценить ситуацию. За столом сидели незнакомые или давно ею забытые люди. Кто они, и какое отношение они имеют к её матери, Валерия не знала. Скорее всего, на поминки просто сошлась вся улица, а может – и соседняя тоже. 

Понимая, что ей придётся выйти к столу, чтобы исполнить последний долг – выслушивать неискренние соболезнования, она всё равно старалась протянуть время. Слишком уж неприятно было чувствовать презрительные флюиды, исходящие от тёти Дуси, которая всегда её ненавидела, а теперь игнорировала, как будто прошедшие годы только усилили её ненависть.

Поправляя перед зеркалом причёску, Валерия увидела через зеркало фотографии, висящие на стене у неё за спиной. Вот подкрашенный по давней моде портрет отца Руслана. Вот – чёрно-белое фото, на котором их отцы стоят вместе на рыбацком баркасе. Вот семейное фото, на котором супруги Винжеги с годовалым Русланчиком на руках. А вот – Винжеги вместе со своими друзьями и соседями Луганичкиными.   

А на стареньком комоде – фотографии другой эпохи. Цветные, в простых деревянных рамочках. Здесь в основном царил Руслан, любимец матерей. Тут были и его армейские фотки, и школьные. Но одна фотография, на которой Руслан, скорчивший забавную рожицу, держит в руках белого игрушечного зайчика с синими глазами – особо привлекла внимание Валерии. И она снова погрузилась в воспоминания...

_____

Их отцы были друзьями с детства. Более того – они были какими-то родственниками. Не то троюродными, не то ещё более дальними братьями. Но жили они всегда будто родные. Вместе росли под звуки войны. И вместе взрослели, поднимая страну в послевоенные годы. Они в один день женились на двух подругах. Времена были нелёгкие, и жизнь сложилась у них нелегко.

У обеих семей не было детей – жестокая судьба послала им это как испытание. У Луганичкиных долгожданный ребёнок умер, а у Дуси Винжеги случилось несколько выкидышей. Пока женщины пытались смириться с потерями, мужчины начали пить. Пили подолгу, помногу, до почернения. И опомнились только тогда, когда вернулись с очередного загула в пустые дома.  Подруги решили, что дальше терпеть невозможно, и ушли от мужей.

Но мужчины быстро хватились любимых жён, отыскали их и вернули домой, клятвенно пообещав завязать со спиртным. И они сдержали обещание. И один, и другой – ни разу больше не взялись за стакан. И жизнь постепенно начала налаживаться. Жёны их расцвели, подлечились, и обе в один год, словно сговорились, родили детишек, хотя самим было уже под сорок.

Мужчины были на седьмом небе от счастья. Но... То ли боги позавидовали их счастью, то ли это было очередным испытанием – но друзья-рыбаки в один из дней не вернулись с моря домой, оставив вдовами своих жён, сиротами – малых детей. И даже их тела навсегда спрятало в своих глубинах суровое море, не прощающее досадных ошибок...

Так и жили они потом – две семьи, будто одна. Во всём друг другу помогали и вместе растили детей. Матери мечтали, что их дети вырастут и поженятся. Мечтали понянчить общих внуков.

Но их мечте не суждено было сбыться. Да и тёте Дусе со временем эта идея перестала нравиться. Слишком уж крутой норов обнаружился у Леры, по мере того как она подрастала. А тёте Рае – напротив, с каждым годом всё больше хотелось, чтобы Русланчик стал её зятем. Впрочем, об этом мечтали в округе многие матери, имеющие дочерей. Очень уж Руслан был ласков и добр ко всем, а, кроме того – всегда серьёзен и справедлив.

Соседки шпыняли тётю Дусю:
- Дусь, а Дусь! Лерка-то растёт – такая же языкатая, как ты. А Руслан-то – наоборот: слова дурного не скажет, будто и не твой сын вовсе! Если бы своими глазами не видели Райку с пузом, когда ты уже Русланчика нянчила, если бы вы в один день с ней родили – ей-богу, подумала бы, что вам детишек в роддоме поменяли!

Тёть Дуся за словом в карман не лезла, и бойко отвечала:

- Лерка сама по себе такая оторва уродилась! Я тут не при чём! А Руслан весь в отца. Ты что, разве не помнишь, каким он был?

- Ой, смотри, Дуся! Как женится твой сынок на строптивице – наплачетесь оба от неё! – сочувственно говорили соседки.

- Что ж! Видать, судьба такая – жениться Винжегам на языкатых! – вздыхая от неизбежности, но с долей юмора отвечала Дуся. – Ну, ничего! Он ещё её обломает, будет как шёлковая! Вот увидите!

- Тебя-то твой тоже обламывал? – смеялись соседки.

- Я такой не была! – возмущалась Дуся. – Это всё от безделья! Нам было некогда капризы свои показывать! Мы вот с такого работали! – и она показала с метр от земли.

А что оставалось делать матери, как не смириться с неизбежностью, если Русланчик уже в двенадцать лет говорил Лериной матери:

- Тёть Рай! Вот закончу мореходку – увезу вашу дочь куда-нибудь далеко-далеко, за синее море! Например – в Австралию!

- Что я забыла в твоей Австралии? – вспыхивая, спорила Лерка.

- Как – что? Будем жевать эвкалипты, и кататься на кенгуру! – шутил он, и со смехом убегал от разъярённой девчонки вокруг стола, стоящего под виноградом.

Тётя Рая смотрела на них, улыбаясь. Она никогда никого не ругала и ни с кем не спорила. Даже если её кто обижал, она только растерянно моргала грустными глазами, а если её обижали сильно – хваталась за сердце. Впрочем, её все любили за тихий нрав и беззлобность, и никто, кроме дочери, никогда не повысил на неё даже голоса...

_____

Во дворе со звоном упала пустая бутылка, и Валерия вздрогнула, возвращаясь в реальность.
Она поставила фотографию на место и вышла во двор, с болезненным видом держась за висок рукой.

- Как вы? – сочувственно спросила та девушка, которая заводила Валерию в дом.
- Ничего, спасибо. Мне немного легче, - отвечала Валерия.

За столом уже сидели люди, в которых Валерия смутно угадывала знакомые образы. Эти люди с любопытством поглядывали на неё, но сказать ей: «Привет! Ты нас помнишь?» им мешало не то почтение к ней, не то какая-то трусость.

Она же в большинстве случаев не могла вспомнить даже имена этих людей. Не говорить же ей каждому: «Ты кто?». Поэтому она сидела молча, делая вид, что погружена в своё горе.

Вопреки её ожиданиям, соболезнования людей звучали очень искренне, но выражали они их не ей, а тёте Дусе, которая сидела, потирая больные опухшие колени, и Руслану, который пил водку одним глотком, не морщась, и угрюмо хлебал лапшу. Но, несмотря на мрачность, для каждого из уходящих людей Руслан находил приветливое слово. Он вставал из-за стола, чтобы их проводить, и пожимал им руки. Видно было, что всех этих людей он очень хорошо знает.

Валерия чувствовала себя здесь случайной гостьей – чужой и одинокой.

Перед ней поставили тарелку с лапшой, не спросив, станет ли она кушать это «чудо» колхозной кухни. Она какое-то время поковырялась в ней для виду алюминиевой ложкой, роняя в тарелку злые слёзы. Наконец, лапшу забрали и подали ей тарелку с жидковатым картофельным пюре и жирной тушеной свининой. Всё это предполагалось кушать всё той же ложкой.

«Интересно, слышали ли эти люди когда-нибудь о вилках?» - спрашивала она себя, забыв, или не зная, что на поминках не положено есть вилками.

Валерия поковырялась и в этой тарелке, мечтая, чтобы день поскорее закончился. Она поймала на себе презрительный взгляд тёти Дуси, и ей захотелось крикнуть – чего, мол, уставились? Но мать Руслана отвела глаза, и больше на Леру не смотрела.

Чтобы не урчало от голода в желудке, Валерия съела кусочек хлеба, отщипывая от него понемногу, и половинку свежего огурца без соли. Она не пожалела, что предпочла хлеб, а не пирожки со сметаной, так как хлеб был вкусен необычайно: такой пекли только в давние времена, вкладывая в него душу, а теперь умеют печь очень в немногих местах.

За столом оставалось уже человек десять-двенадцать, видимо – все «свои». Только Руслан куда-то ушёл. То ли кого-то провожать, то ли что-то ещё организовать.

- Что же вы ничего не съели? – заботливо спросила у Валерии молодая, но очень полная женщина, которая была здесь, видно, за повариху.
- Спасибо, я не голодна! – слабым голосом ответила Валерия.
- Может, чайку? – предложила повариха.
- Нет-нет, спасибо! – отказалась она – так же, как ранее отказалась от предложенной водки.
- Что, кусок в горло не лезет? – ехидно спросила тётя Дуся.

Валерия вспыхнула, но: желая найти такой же ядовитый ответ, она только бессильно открывала рот – как рыба, выброшенная на берег.

- Мама! – раздался осуждающий голос подошедшего в эту минуту Руслана, и тётя Дуся замолчала, обиженно поджав губы.

Руслан сел рядом с Валерией. От него изрядно пахло спиртным, хотя на вид он был совершенно трезвый. Глаза у него были грустные и какие-то погасшие, но при взгляде на Валерию в их глубине проскальзывали иногда синие искры, которые он прятал за ресницами. Впрочем, она этого не заметила, поглощённая своими страданиями и обидами за несправедливые насмешки.

- Вот ключи! – сказал Руслан, положив на стол рядом с Лериной тарелкой связку ключей. – Там девчонки всё вымыли, можно жить.
- Ты что, думаешь – я смогу теперь там находиться? – возмущённо сказала она.
- Ну, если хочешь – можешь переночевать у нас! – предложил он.
- Нет уж, спасибо! Я заказала номер в гостинице! – с сарказмом сказала она, закуривая сигарету и мечтая о ванне и ужине в ресторане.

Руслан долго смотрел на неё, как бы изучая – изменилась ли она? Что творится у неё в душе? Горюет ли по матери? Стала ли мягче, добрее? Он посмотрел на её капризные и как бы брезгливо изогнутые губы, и редкие искры в его глазах пропали совсем. Он вздохнул и склонил голову, задумчиво глядя на свои сплетённые пальцы.

- Скажи-ка лучше мне номер, по которому здесь можно вызвать такси! – сказала она, доставая из сумочки супернавороченный мобильник.

- Я могу тебя отвезти! – предложил он.

- Ты же пьян! – презрительно сказала она, стряхивая пепел в тарелку с пирожками. – И потом, на чём ты собираешься меня везти? На одной из этих колымаг?

- Вряд ли местные таксисты приедут за тобой на лимузине! – усмехнулся Руслан.

- Так ты скажешь мне номер телефона? – сердито спросила Валерия.

- Нет! – отрезал он, почему-то злясь на неё.

От его властного сурового взгляда у неё что-то сжалось внутри, как пружинка. А он всё же тем временем достал свой простенький телефончик, и, потыкав в кнопки, сам вызвал ей такси...

- Ты забыла ключи от своего дома! – сказал ей Руслан, когда она с облегчением усаживалась в жёлтую «Волгу».

- Мне они не нужны! – сказала она с досадой. – Ни ключи, ни дом! Сдай его кому-нибудь, а деньги оставь себе! Поехали! – скомандовала она водителю.

В гостинице Валерия первым делом заказала в ресторане изысканный ужин. Никогда ещё еда ей не казалась такой вкусной! По сравнению с той простой пищей, которой её пытались накормить на поминках – это были просто райские блюда. Хотя в других обстоятельствах она наверняка бы заметила в них не меньше десятка недостатков, и обязательно высказала бы свои нарекания метрдотелю.

Потом Валерия долго лежала в огромной ванне, в ароматной пене. Она курила дорогие сигареты, пила вино и снова вспоминала...

_____

После той ссоры на старом маяке они не разговаривали до самой весны.

Весной Руслану уже исполнялось шестнадцать, да и Лере шёл уже шестнадцатый год. Он не подглядывал больше за ней в окошко, и не звал её в свою компанию. Но в школе на уроках она часто чувствовала у себя на затылке его тяжёлый взгляд. Впрочем, когда бы она ни оборачивалась, ни разу не смогла заглянуть в синеву его глаз. Но вьющиеся вокруг него девчонки вызывали в ней раздражение, а порой даже бешенство, что такой симпатичный парень – и не с ней.

В один прекрасный майский вечер она встретила его во дворе и протянула ему через забор мисочку с его любимой клубникой, только что собранной с грядки.

- Привет, Руслан! Угощайся! – сказала она.

- Спасибо! – сделал он ответный шаг к примирению и отправил в рот сразу несколько ягод, выбрав те, что были без хвостиков.

- Может, сходим сегодня куда-нибудь? – с тщательно скрываемой надеждой спросила она.

- Пойдём! – легко согласился он. – А куда ты хочешь?

- Никуда. Просто побродим по улицам! – сказала Лерка.

Они гуляли по ещё пустынным без курортников улицам, вдыхая аромат цветущих деревьев. Руслан угощал её мороженым, купленным на деньги, которые он сам зарабатывал и откладывал, чтобы купить себе мотоцикл. На его вопрос, какое она хочет мороженое, Лерка капризно отвечала:

- Любое! Здесь всё равно нет такого, как я хочу!

Он не стал ломать голову, и купил ей такое же, как и себе. Впрочем, половину она выбросила в урну – слишком уж сладким оно оказалось.

Они катались на каруселях, и она томно притворялась, что её тошнит. Он выиграл для неё в тире пушистого белого зайчика с синими глазами, с которым они оба тогда сфотографировались. Потом они гуляли по вечерней набережной, взявшись за руки. И Руслан с улыбкой слушал, как она болтает о моде, подружках и популярной музыке.

Она вдруг резко остановилась, встав к нему лицом к лицу.

- Почему мы гуляем за ручки, как малыши? – спросила она, ни на шаг не отступая, и не давая ему свернуть.  – Почему ты меня не поцелуешь?
- Успеем! – помолчав, с загадочной грустной улыбкой сказал он. – У нас ведь вся жизнь впереди! А вот погулять, просто взявшись за руки, ты вряд ли потом захочешь!

Валерия вырвала у него свою руку и уселась на парапет, соблазнительно закинув ногу на ногу. Руслан стал рядом, опершись на парапет. Но его глаза устремились не на неё, а вдаль – туда, где поблёскивало серебристым сиянием вздыхающее море.

- Как ты думаешь, я – красивая? – спросила Лерка.

- Наверное! – пожал плечами Руслан, глянув на неё с любопытством.

- А почему тогда взрослые мужчины на меня не смотрят? – спросила она.

- Так уж и не смотрят! – усмехнулся он.

- Ну, не то, чтобы не смотрят... – пояснила она. – Но просто не западают на меня! Не спешат знакомиться со мной... Я, конечно, имею в виду настоящих мужчин. Тех, которые сумеют позаботиться о бедной девушке.

- Не знаю. Может быть – они чувствуют, как сильно ты хочешь снискать их внимание, и дразнят тебя, как собачку. Может, их это забавляет! – с каким-то раздражением говорил он. – Ждут, когда ты сама кинешься им под ноги, чтобы отпихнуть и посмеяться. А потом снисходительно допустят тебя полизать им ручку!

- Ты только гадости умеешь говорить! – вспыхнула она, спрыгнув с парапета. – Ты сам – кобель недоделанный! И зачем я только согласилась с тобой пойти?
- Между прочим – ты сама позвала меня гулять! – напомнил ей Руслан.

Валерия обиженно отвернулась, и злые слёзы катились по её щекам. Она жалобно хлюпала носом, и Руслану стало, видимо, её жалко. Он обнял её со спины и прижался щекой к её виску.

- Не плачь! – ласково сказал он. – Прости меня, дурака! Я не хотел тебя обидеть, просто ляпнул, не подумав! Прости...

Они долго стояли так, в обнимку. И Валерии так уютно было в его объятиях! Она доверчиво откинула голову ему на плечо, а он легонько тёрся щекой о её голову и уголком губ едва касался её щеки. Пока не стихли её слёзы.

- А я что, по-твоему – вправду похожа на собачку? – дёрнуло её спросить. – Скажи, только, чур – честно!

- Знаешь, ты ведь так спешишь повзрослеть!.. – горько вздохнув, начал он. – Но у тех, кому ты хочешь понравиться – у так называемых «настоящих мужчин» - у них ведь есть свои, породистые суки... Но инстинкт всё равно заставляет тебя смотреть хотя бы на тех, кто рядом. Например, на таких дворняг, как я.

- Так что, по-твоему, я живу одними инстинктами? – взвилась она.

- Но ты ведь бесишься! – усмехнулся он. – Бесишься, потому что тебе хочется ласки, хочется, чтобы кто-то тебя любил!

Голос Руслана чуть дрогнул, и он зарылся лицом ей куда-то между шеей и плечом, нежно целуя тонкую кожу.

- Отцепись от меня! – вырвалась Лерка из его объятий. – Я не живу одними инстинктами! У меня есть цель в жизни, к которой я стремлюсь! Ты понял? И я добьюсь этой цели, во что бы то ни стало! Я сумею воплотить в жизнь все свои мечты! И никто мне это не запретит! И никто не помешает! И я прекрасно обойдусь без твоей долбаной любви! Ты ещё увидишь, на что я способна! Ты понял меня, «дворняга»? – кричала она, стараясь уязвить его посильнее за то, что чувствовала подсознательно его правоту.

- Понял! Ты хочешь попасть в мир породистых сук в дорогих шкурках! – тихо, но сердито ответил Руслан. – Дело твоё! Только смотри: чем выше взберёшься, тем больнее падать. Особенно, если карабкалась по головам...

И он развернулся, чтобы уйти.

- Ты куда, Руслан? – спросила она вдогонку так, будто ничего не случилось.

- Домой! – сказал он, останавливаясь. – Пойдём, а то мать будет волноваться!
Лерка помедлила, но двинулась следом, гордо держась на расстоянии двух шагов от человека, который считал её примитивной сукой. И ему она собиралась доказать, что способна достичь высоты, которая ему и не снилась...

_____

Валерия проснулась, чувствуя себя выспавшейся и отдохнувшей.

Вчера она заснула, как только её голова коснулась подушки. Вино всегда на неё действовало успокаивающе, и усыпляло не хуже снотворного. Хотя, впрочем – солнце уже близилось к зениту, а вчера она легла необычайно рано – ещё до полуночи.

Она вышла на балкон своего шикарного номера, с которого открывался прекрасный вид на морские просторы. День был очень тёплый, но с моря дул приятный прохладный ветерок.

Она так давно не была на море, ненавидя жару и солнце! Но теперь ей почему-то ужасно захотелось пройтись по берегу и послушать, как волны набегают на берег и отступают, с грохотом разбиваясь о скалы. И она решила совершить прогулку, а заодно забрать фотографии своего детства из дома матери. Ведь так приятно иногда сравнить: кем она была – и чего смогла добиться.

Раньше она стыдилась говорить о том, из какой грязи она выбралась. Но теперь она гордилась своим происхождением, потому что это доказывало, насколько она сильная и целеустремлённая личность.

Валерия надела цветастый сарафан из чистого хлопка с широкой юбкой, застёгивающийся впереди на пуговички, и лёгкие туфли без каблуков, которые носила дома вместо тапочек. Потом подумала и накинула сверху белый шёлковый блузон с длинными рукавами, завязывающийся на животе на узел. Этот блузон она надевала с джинсами, когда занималась верховой ездой, но теперь он убережёт от солнца её плечи. Наряд довершили соломенная шляпка и тёмные очки.

До материного дома Валерия доехала на такси, и отпустила его, собираясь вернуться пешком. Она пожалела о том, что не взяла вчера ключи – можно было не докладывать о своём визите. Но теперь приходилось стучаться к соседям.

Калитка было почему-то замкнута на крючок, хотя раньше, как помнила Валерия, всегда стояла нараспашку. Войти нельзя, но кричать, чтоб позвать хозяев – не хочется. На её счастье тётя Дуся мелькнула на пороге летней кухни, собираясь перейти в дом.

- Тёть Дусь! Дайте мне ключ, я хочу забрать фотографии! – крикнула Валерия.

Тётя Дуся постояла, презрительно поджав губы и как бы колеблясь.

- Вы же не можете не отдать мне ключи от моего дома! – пригрозила Валерия.

Полная пожилая женщина с больными ногами медленно проковыляла в дом и вынесла ключи. Она дошла до калитки и уронила связку мимо протянутой руки Валерии. Ключи упали во дворе прямо возле калитки. Валерия могла бы их взять, просунув руку между штакетинами, но разозлилась. Мерзкая старуха сделала это нарочно, чтобы унизить её.

- Поднимите! – приказала ей Валерия.

- Сама подыми! – презрительно отозвалась тётя Дуся.

- Не я их уронила! – воскликнула Валерия.

- Но ведь тебе это легче сделать, чем мне с моими больными ногами, не так ли? – язвила тётя Дуся. – Или ты боишься, что спинка переломится?

- Да что вы злитесь на меня? Я-то чем перед вами провинилась? – вскипела Валерия.

- Не передо мной, перед матерью покойной ты виновата! Царство ей небесное! – суровым голосом возмущалась старуха. – Ты ж, зараза, ни одной слезинки искренней не проронила по матери! Даже попрощаться не смогла с ней по-человечески! Сука неблагодарная!

- Да что она дала мне, мать-то? Кроме того, что родила меня в этой дыре? – заорала Валерия. – Почему я должна по ней плакать? За что её благодарить? Что она для меня сделала? Я всего добилась сама! Своими руками построила жизнь, которая вам и не снилась! 

- Сволочь ты! Скотина бесстыжая! Да Рая всё здоровье на тебя угробила – растила тебя, душу вкладывала в тебя, дуру бессердечную! – стал каким-то сиплым голос тёти Дуси.

- Не надо было рожать в сорок лет! Кто её просил? Знала же, что сердце больное, зачем было рисковать? А при чём – я? Что же, я должна всю жизнь за её глупость расплачиваться? Сидеть и нянчить её, глядя, как моя жизнь уходит мимо?

- Да если бы ты, стерва, хоть уехала по-человечески, да навещала бы мать хоть раз в году! А то укатила со скандалом, доведя мать до инфаркта, а потом ни разу не заявилась за столько лет! А ведь она тебя ждала, говорила о тебе с гордостью! – с упрёком говорила тётя Дуся, размазывая дрожащими руками слезы, сбегающие по морщинистым щекам. – А ты – хоть бы спросила, чем мать живёт, какие у неё заботы, тревоги!

- Я достаточно присылала ей денег, чтобы она ни в чём не нуждалась и жила без всяких хлопот! И никто даже не спросил, чего мне это стоило! – кипела Валерия.

Она так и знала, что никто не оценит той щедрости, с которой она откупалась от матери, посылая даже в тяжёлые времена ей столько денег, что в этой «дыре» можно было жить безбедно целой семье. И никто не соизволил вспомнить, что она неоднократно звала мать к себе, предлагая ей комнату и содержание, или полную свободу на даче под Москвой.

- Да плевала она на твои деньги! Она, если хочешь знать, всё до копейки в храм Божий относила! Всё молилась за душу твою грешную! Да видно – напрасно! Не дал Бог тебе душу-то! Или продала ты её за шмотки и богатство! – тётя Дуся плюнула в сердцах Валерии под ноги и заковыляла в дом.

- Оно и видно! Как жила она всю жизнь в сарае, так в сарае и померла! – презрительно крикнула вслед Валерия. – И тебя та же участь ждёт, карга старая!

Валерия присела за ключом, искренне желая, чтобы у старой ведьмы поскорее отсохли её «больные» ноги. Пылая гневом, она прошла в свой старый двор и отомкнула дверь.

Дверь, вопреки ожиданиям, распахнулась легко и без скрипа. В комнатах было прохладно и чисто. Уютную старомодную тишину нарушало только громкое тиканье ходиков на стене.

Зеркала здесь тоже были завешены, и от этого Валерии стало не по себе.

Дом словно был наполнен образами и голосами. Каждая вещь, на которую падал взгляд Валерии, как будто кричала, напоминая о давних событиях. Низкие потолочные балки давили на неё, отчего ей хотелось снова стать пятилетней девочкой. Но Валерия упрямо тряхнула головой, отгоняя от себя воспоминания. Она твёрдо решила сделать то, зачем пришла.

Ценностей в доме никаких не было, да и мест, где могло лежать что-то ценное, было немного.

Валерия быстро собрала в объёмную дамскую сумку, висящую через плечо, всё, что представляло для неё интерес – главным образом малочисленные фотографии, большинство из которых пришлось вытряхнуть из рамок. Она оглядела дом, чтобы ничего не забыть, презрительно фыркнула при виде простеньких копеечных икон.

Но тут взгляд её упал на белого зайчика с синими глазами, сидящего, как и прежде, среди прочих её игрушек. Валерия взяла игрушку в руки и прижала её к груди. Она вдыхала чуть пыльный запах белого искусственного меха, и воспоминания снова лавиной нахлынули на неё.

Она вздрогнула, ощутив на спине, как ей показалось, чьё-то ледяное дыхание. Валерия резко обернулась, но – нет, это всего лишь ветер играет занавеской на распахнутой двери.

Валерия зачем-то сунула зайца в сумку, и с чувством облегчения покинула дом своего детства. Она замкнула дверь и кинула ключи в сумку. Не желая снова встречаться с вредной соседкой, она решила отправить им ключ по почте.

Она забыла, что здесь, в мире её детства, можно было дверь не замыкать вовсе, а ключи оставить внутри – здесь никто не посмел бы без спроса вторгнуться в чужие владения, а если бы кто случайно и вошёл, то не взял бы ничего, даже если бы было что взять.

Валерия шла к морю знакомой с детства дорогой. Здесь, на окраине, было пустынно. Толпы отдыхающих находились далеко отсюда – там, где есть все блага цивилизации.

Она побродила по высокому каменистому берегу, подёргала ручку на двери замкнутого теперь, но такого же заброшенного маяка. Осторожно ступая по каменным выступам, она спустилась вниз, на пляж, усеянный валунами и обломками скал.

Разувшись, Валерия постояла босиком в пенном прибое, закрыв глаза и улыбаясь давно забытому ощущению восторга и умиротворённости. Потом она уселась прямо на крупную гальку под одиноким деревцем и, расправив юбку, решила рассмотреть содержимое сумки.

Ей попалась ещё одна фотография среди прочих, которая заставила сильнее забиться её сердце. На фото она сидела на мотоцикле, и глаза у неё были такие...

Валерия достала из сумочки пудреницу с зеркальцем и вгляделась в своё отражение, сравнивая его с фотографией. Да, конечно, она уже не та, что в пятнадцать лет! Как ни ухаживает она за своим лицом, пытаясь сохранить свою молодость, время всё равно берёт своё.

Конечно, она не выглядела на свои двадцать девять с хвостиком лет (да что там говорить – почти тридцать!). Ей никто бы не дал больше двадцати пяти. Но, всё равно – уже не то!

Глаза у неё блестят, когда она выпьет много вина, но этот блеск несопоставим с тем юным сиянием глаз на фотографии...

_____

Тогда они помирились быстро. Разве она могла долго дуться на Руслана? Ведь ей так хотелось снова очутиться в его объятиях, ощутить у себя на коже его горячие губы! Она даже испекла торт ему на шестнадцатилетие, которое они отметили в тесном семейном кругу.

Но вечером он ушёл, чтобы продолжить праздник в своей компании, а её с собой не позвал.

Она долго ждала его во дворе, но он пришёл поздно, вместе с друзьями, и по громким голосам Лерка поняла, что все они изрядно выпили. Они сидели до утра на скамейке, и пели песни под гитару, а она плакала в своей постели, кусая со злости зубами угол подушки.

Руслан относился к Лере ровно и сдержанно, как будто они просто соседи.

Она помирилась сама через несколько дней. Она подошла к Руслану, когда он ремонтировал всё же купленный им на свои деньги подержанный мотоцикл.

- Привет, Руслан! – игриво сказала она. – А почему ты не зовёшь меня гулять? Мне скучно!

- А куда тебя звать? – усмехнулся он, вытирая со лба пот тыльной стороной ладони, выпачканной в мазуте. – Мороженое ты не ешь, в море не купаешься, на солнце не загораешь. В нашу «идиотскую» компанию ты не хочешь. На каруселях тебя тошнит... А по ресторанам я водить тебя не могу – денег нет! И иномарки у меня, извини, нету, чтоб тебя катать!

- Зачем иномарка? Мне и это сойдёт! – сказала Лерка, указывая на мотоцикл. – Только чтоб я и ты, и больше никого!

Руслан испытующе посмотрел на Леру, но она скромно потупила взор, спрятав своё торжество, которое она ощутила в предвкушении победы. Она так и знала, что он согласится!

- Ладно, покатаю! – помолчав, сказал он. – Вот только доделаю!

И они катались, на зависть всей уличной детворе. Они неслись по дорогам навстречу ветру, и она могла обнимать его и прижиматься к его спине. Она взвизгивала от восторга на поворотах, и кричала: «Быстрее! Быстрее!».

Но когда они возвращались домой, она сдержанно благодарила его и уходила к себе, как будто меняясь с огня на лёд. Она хотела, чтобы теперь он умолял её поехать с ним. Но ожидания были напрасными. Если Лерка не выходила в течение нескольких минут, пока он газовал и сигналил под окошком, Руслан укатывал один. И ей оставалось только гадать – где он и с кем.

Однажды, в начале лета, она узнала случайно от подружек, что компания Руслана собирается целый день провести в море, на рыбацком судне отца одного из мальчишек. Она могла бы попросить Руслана, чтобы он взял её с собой – он бы не отказал. Но она этого не сделала.

Вместо этого она позвала его на целый день к морю. Так, как бывало раньше, но только вдвоём. Она решила пожертвовать своей белой кожей без веснушек, чтобы узнать, кто же на самом деле ему дороже – она или друзья? 

Он купился на её показную кротость, может – думал, что она перебесилась и стала прежней?

Как бы то ни было, но он согласился пойти с ней.

Это был замечательный день! Правда, Лерка капризничала, она не могла без этого – слишком холодная ещё была в море вода, да и мало ли ещё найдётся причин для капризов? Но Руслан смеялся над её капризами так заразительно, что она невольно сама начинала смеяться.

- Почему мы всё время ссоримся? – задумчиво спрашивала Лера, когда они сидели в обнимку и смотрели на белых чаек и пенный прибой.

- Не знаю! – пожал плечами Руслан. – Тебя трудно понять. Ты ведь даже сама не знаешь, чего ты хочешь!

- Я знаю, чего я хочу! – воскликнула Лерка.

- И чего же? – иронично спросил Руслан, ожидая очередных баек о красивой богатой жизни.
Но у Леры на уме было совсем другое!

- Поцелуй меня! Пожалуйста! – тихо попросила она.

Руслан снова притушил огонь своих глаз ресницами. Она вся пылала от желания, он нарочно медлил. Но вот их губы встретились. Его поцелуй был нежным-нежным...

И таким же был второй, и третий... Но ей хотелось страсти, да и в его глазах всё жарче загорался синий огонь. Она обхватила его за шею, и поцелуй стал, наконец, настоящим, заставив Руслана пылко застонать.

Но Лерка не осталась бы сама собой, если бы всё было так просто. Она вскочила и помчалась к маяку, желая подразнить Руслана. Он не сразу кинулся вдогонку, но он не мог уже остаться равнодушным, и принял её игру. Он бежал следом, но она не дала поймать себя раньше, чем взбежала по лестнице почти на самый верх маяка.

Здесь было темно и прохладно. Руслан целовал её, прижимая к каменной стене, и она отзывалась с бешеной страстью. Он же, напротив, пытался сдержаться. Наконец, простонав, он уткнулся лицом ей в плечо, а потом и вовсе отстранился. Теперь он стоял чуть поодаль, так же опираясь спиной о прохладную стену, и тяжело дышал. Она непонимающе уставилась на него, а он со смешком сказал:

- Пойдём, искупаемся!
- Зачем? – спросила она.
- Надо остыть, - снова смущённо ухмыльнулся он. – А то я уже дошёл до точки кипения!
- А надо ли? – бесстыдно сказала она и сняла свои купальные трусики, оставшись в одном джинсовом сарафанчике. – Ну, иди же ко мне! – позвала она, запустив в него трусиками.

У Руслана перехватило дыхание, и в глубине его глаз заплескалась горячая влага.

- Ты... действительно... этого хочешь? – прерывисто спросил он, облизнув внезапно пересохшие губы.

- А почему бы и нет? – сказала она. – Ну, иди же, дурачок!

Руслан чувствовал, что всё должно быть совсем не так! Он бросил на каменный пол свою ветровку, но условия всё равно были отнюдь не романтические. Однако бороться со своим всепоглощающим желанием он был просто бессилен. Но, тем не менее, он долго медлил, и решился, наконец, спросить:

- Может быть, пойдём домой? Ты же знаешь, моей мамы сейчас нет...

- Ага! Зато моя нас быстро вычислит! – сказала Лерка.

- Она ничего не скажет, даже если узнает... Или дождёмся ночи, когда они уснут, и я тихонько влезу в окошко...

- А почему не сейчас? – возмутилась она. – Или ты боишься?

- Нет, не боюсь, - сказал он, глядя на неё вновь потемневшими глазами.

Он снова медлил, лаская её подрагивающими руками, но она его торопила:

- Ну, давай! Ну что же ты! – говорила она с досадой.

И тогда он послушался. Как  нужно действовать – он  чувствовал инстинктивно... 

Всё было довольно быстро. Руслан хрипло простонал и замер, с трудом пытаясь отдышаться.

Она почти ничего не почувствовала – ни страха, ни ожидаемой боли, только странное ощущение наполненности. И досадливо спихнула его с себя, как только он восстановил дыхание и потянулся к её губам с трепетным благодарным поцелуем. 

- И это всё, на что ты способен? – насмешливо сказала она.

Теперь, с высоты своего опыта, Валерия понимала, что для мальчишки в первый раз было естественно – кончить быстро. Но тогда ей хотелось чуда, чтобы звёзды взрывались в её голове, как это описывают в любовных романах.

Он смотрел на неё с обидой и непониманием, слёзы досады щипали ему глаза.

- Зачем ты тогда это сделала, если не любишь? – с горьким упрёком спросил он.

- А за что тебя любить? – с сарказмом воскликнула она. – За твои робкие поцелуи? Или за секс на раз-два-три? Скажи мне – за что? Может быть, за то, что ты пару раз покатал меня на своём драндулете? Или просто потому, что ты нравишься моей маме? За что я должна тебя любить, объясни!

Руслан молчал, стиснув зубы, и его глаза наполнились болью.

- Может быть, мне надо любить тебя за твои дурацкие мечты? – язвительно продолжала кричать Лерка. – Ты сначала докажи, что достоин моей любви! Добейся высоких достижений, соверши подвиг, наконец! Давай, «дворняга», что же ты молчишь? Назови мне хоть одну причину, по которой я должна тебя любить! 

- Пошла ты к чёрту, с... сука! – сказал он и ринулся прочь.

- Сам пошёл к чёрту! – орала она ему вслед, как бешеная. – Иди к своей драной кошке!..

_____

Руслан решил уйти с работы пораньше, повинуясь нехорошему предчувствию.

Он бросил машину возле двора и вошёл в дом. В доме пахло лекарствами, заплаканная мать посмотрела на него с упрёком.

- Что случилось, мам? – забеспокоился он. – Ну-ка, давайте, я померяю Вам давление.

Он мерил матери давление, заботливо вглядываясь в её лицо.

- Приходила она... курва твоя! – со злостью сказала мать.

- И стоило из-за этого так нервничать? – ласково спросил он.

- Так она туточки скандал устроила! Каргой старой меня обозвала! Сказала, что я так и помру в сарае, как её мать! – обиженно плакала тётя Дуся. – Сказала, что ей не за что мать благодарить, и плакать по ней она не обязана!

- Ну, что Вы, мам! Как маленькая! Чего Вы расплакались зря! Зачем принимать так близко к сердцу? Ваши слёзы ничего не изменят! – уговаривал мать Руслан. – Не надо плакать! Вам ведь надо ещё до внуков дожить, а Вы нервничаете понапрасну!

- Дождёшься от тебя внуков! – с сомнением и упрёком сказала она.

- Дождётесь, я обещаю! – сказал Руслан, успокаивая мать ласковым обещающим взглядом.

Немного погодя, когда тётя Дуся приняла лекарство и успокоилась, Руслан спросил:

- Так зачем она приходила? Ведь не только ради скандала?

- Она взяла ключи от дома, хотела забрать фотографии.

Руслан встал и направился к двери, но мать с необычайной для женщины с больными ногами шустростью встала между ним и дверью.

- Не ходи! Прошу тебя, ради меня! – умоляюще сказала она.

- Мам, я вернусь! Я никуда не денусь! Мне ведь не шестнадцать лет. Пожалуйста!

Тяжело вздохнув, мать отступила в сторону, и Руслан вышел во двор. Обойдя с улицы, чтобы случайно не разминуться, он подёргал за ручку запертую дверь, затем постучал в окошко.

Через забор на него с любопытством смотрел соседский пятилетний мальчишка.

- А она ушла! – сказал он, поймав растерянный взгляд Руслана.

- Кто? – спросил Руслан.

- Бабы Раина дочка! – ответил всезнающий малыш.

- Пешком? – удивился Руслан.

- Да. Она пошла во-о-н туда! – и мальчик показал пальцем в сторону моря.

- А ты не врёшь? – не верил Руслан.

- Не-а, чесс… слово! – поклялся пацан.

Руслан вдруг понял, куда ушла Валерия, и забежал к себе в дом, чтобы предупредить мать:

- Мам! Я уйду ненадолго. Вдруг задержусь – не волнуйтесь! – сказал он.
- Куда ты? К ней? – заподозрила мать.

- Нет, она уже ушла! – сказал он, но мать заметила подозрительный блеск его глаз.
- Ох, врёшь ведь, сынок! – сказала она.

- Мама! – членораздельно сказал он, выразительным взглядом пытаясь убедить мать, что он уже не маленький и всё понимает.

- Ладно, иди! Что с тобой сделаешь! – вздохнув, сказала она.

Руслан шёл знакомой дорогой, по которой сам он не ходил уже много лет. Он не знал, на что надеется, но хотел хотя бы поговорить с Валерией, ведь вчера ему это не удалось. Она пришла сюда, значит – помнит ещё. Значит, не так уж он ей безразличен!

Он подёргал закрытую дверь маяка, потом вдруг подумал, что зря надеялся, и Валерия уже ушла. Но, спускаясь лёгким шагом по крутым ступеням, в давние времена заботливо кем-то пробитым в скале, он увидел её...

_______

Неизвестно, послали ли они друг друга к чёрту в недобрый час, или ещё по какой причине, но тогда это было их последнее свидание.

Руслан в тот же вечер сел на мотоцикл, и трое суток не появлялся дома. Он уехал далеко, в заброшенную рыбацкую хижину, и там, в одиночестве, пытался водкой залить душевные раны.

Два дня он пил, не имея во рту ни крошки еды. На третий день молодой организм не выдержал издевательств, и сам начал очищаться от отравы. Долго Руслана трясло и выворачивало наизнанку. К вечеру он вернулся домой – бледный, измождённый. Он шёл и катил мотоцикл, в котором кончился бензин, ведь все деньги ушли на водку.

Мать все эти дни беспокоилась о сыне и грозилась отлупить его лозиной. Но, увидев сына, она забыла о своих намерениях, радуясь, что Руслан живой. Она не спросила, где он был и что делал, но материнское сердце подсказало ей, кто стал причиной несчастий сына.

Потом она, конечно, отругала его за то беспокойство, которое он ей доставил. Но это было потом, когда он пришёл в себя.

А он нашёл в себе силы жить дальше, потому что рядом оказалась Мара. Маруся – ласковая, как кошка. Любящая, всё понимающая. Она залечила постепенно его раны. Каждый день, проведённый с ней, был каплей бальзама на его душу. Не любя, он проникся к Марусе такой нежностью и чувством благодарности, что вскоре полюбил и сам...

А что же Лера? На расспросы матери – что стряслось, куда делся Руслан, и какая кошка между ними пробежала, Лерка отвечала грубыми «не твоё дело», «не знаю и знать не хочу», «отстань».

В это лето она загуляла. Она встречалась с богатыми взрослыми мужиками, ей было всё равно – женаты они или нет. Ей было безразлично – приезжие они, или живут на соседней улице. Она часто не ночевала дома, доводя мать до сердечных приступов.

Красивая и остроумная, хитрая и расчётливая, она купалась в мужском внимании, часто ради забавы сталкивая своих любовников между собой. И ей было наплевать, что подумают о ней люди. Валерия упорно шла к своей цели. Красивая жизнь была перед ней. Но ей хотелось большего! Ей ведь всегда было мало! Наконец, проведя целый год в кутежах, она решила покорять следующую вершину. Ей было мало того, что давали мужчины. Ей хотелось иметь своё.
Своё богатство, свою власть.

Насмерть разругавшись с матерью, пытавшейся её вразумить, Валерия умчалась в Москву. Там она и добилась своей цели. Какими средствами – это уж никого не волнует. Но зато теперь у неё кроме врожденной красоты были ещё власть и богатство. Она могла повелевать обстоятельствами, и весь мир лежал у её ног!..

______

Валерия вздрогнула, очнувшись от воспоминаний, когда услышала за спиной «Привет!». Она обернулась и увидела Руслана. Он стоял и смотрел на неё.

- Вспоминаешь? – с ласковой улыбкой спросил он, усаживаясь на обломок скалы чуть поодаль, по левую руку от неё.

Валерия вдруг поняла, что Руслан ничуть не изменился за это время. Зря она радовалась, что глаза его вылиняли со временем. Он всё такой же юный, как и раньше. А ведь они с ним ровесники, даже он немного старше! Но у него всё та же ласковая улыбка, и всё те же глаза... Разве что появились грубоватая щетина на подбородке и лучики морщинок в уголках глаз.

Валерия занервничала и полезла в сумочку за сигаретами. Она сунула сигарету в зубы, но безуспешно шарила по сумке в поисках зажигалки.

Руслан щёлкнул своей зажигалкой, чем привлёк внимание Леры, и поднёс огонь к её сигарете.

А потом закурил сам. Он держал сигарету по-мужицки, между большим и указательным пальцем, и молчал, выпуская дым кольцами.

- С каких это ты пор куришь? – язвительно спросила она.
- Тебе можно, а мне – нет? – усмехнулся он и, помолчав, добавил: - В армии пристрастился.

- Ты сейчас один? – спросила она, имея в виду: есть ли у него подруга или жена.
- Один, - честно ответил он.

- А как же та драная кошка, как её там? Марина, что ли? Или Мара?
- Маруся, - исправил Руслан. – Она умерла, когда ей было двадцать.

- Вот как? – растерянно спросила Валерия, и ехидно добавила: – Сбросилась с маяка?
- Нет. Её сбила машина, - сказал Руслан, щелчком отбросив окурок, и глубоко вздохнул.

- Ты – кто? – спросила она, затушив сигарету о камень и достав новую. – Ну, я имею в виду: кем ты работаешь?
- Я? Рыбак.

Он сказал это даже как будто с гордостью, отчего Валерия глянула на него с изумлением. Он не чувствовал никакого стыда за свою профессию, и вообще – он держал себя с Валерией так просто, ничуть не робея перед её богатством и властью, как будто он как минимум владелец яхт-клуба или капитан океанского лайнера.

А Руслан лишь усмехнулся, предвидя такую реакцию.

- Что же ты, отказался от своей мечты – стать капитаном дальнего плавания? – язвительно спросила она.

- Так получилось! – просто сказал он, хотя мог бы многое ей рассказать в своё оправдание.

И то, как он после Лериного отъезда заглянул к тёте Рае и увидел её на пороге смерти, как он дрожащими от волнения руками сам, в ожидании приезда врачей, колол ей лекарство. И то, как его мать сама слегла, выхаживая подругу после инфаркта. И то, как он вынужден был пойти работать, отказавшись от поступления в мореходку, чтобы как-то прокормить и выходить обеих, ведь времена были нелёгкие для всей страны!

А через год его забрали в армию. Он хотел пойти на флот, и его бы взяли, но на флоте служат на год дольше, и поэтому он снова отказался от мечты. И их мамы с трудом пережили эти два года, но ни разу не пожаловались – тётя Дуся подрабатывала уборщицей, где могла, а тётя Рая на заказ вязала людям свитера и шапочки. Да Маруся, добрая душа, помогала пожилым женщинам, будто они ей родные.

А потом он решил, что девчонкам важнее выучиться, и отправил Марусю в институт, снова взяв на себя роль добытчика и кормильца. Но когда жизнь вроде начала налаживаться, буквально за месяц до свадьбы, Маруси не стало...

- Ну и как? Ты доволен своей жизнью? – со злорадством спросила Валерия. – Посмотри, на кого ты похож! Рыбак! – она презрительно фыркнула дымом. – Нищий вонючий рыбак, живущий в своей ветхой халупе на пыльной улице! Посмотри на себя! В чём ты ходишь! Это что,  по-твоему – шмотки? А это, по-твоему – мобильник?

Она даже вскочила с места и стояла, насмешливо возвышаясь над ним. Она указывала тонкими холёными пальчиками с длинными наращенными ногтями и массивными кольцами на его джинсы и простую футболку, на его дешёвые, но до блеска начищенные туфли, на его телефон. Но он не психовал. Он спокойно смотрел на неё снизу вверх, и его будто бы забавляла её вспышка, её презрение. А она ещё сильнее злилась на него за это спокойствие.
Она не понимала, почему эти синие глаза с упрёком преследовали её всю жизнь? В чём он мог её упрекнуть, если сам ничего не добился в жизни?

- Что ты видел в жизни, кроме этой дыры, в которой живёшь? – продолжала она, размахивая руками. – Ты бы мог сейчас раскатывать на шикарных автомобилях и иметь особняк с видом на море, если бы не отказался от своей мечты, если бы стремился к чему-то! Но ты никогда не был целеустремлённым!

- Знаешь, – тихо, со спокойной убеждённостью в голосе сказал Руслан, - никакая мечта не стоит того, чтобы ради неё перешагивать через главное!

- Да в жизни нет ничего важнее мечты! – воскликнула она.

- Есть! – тихо сказал он. – И очень многое! – сказал он, задумчиво устремив взгляд в море.

- И что же, по-твоему, важнее? – насмешливо спросила она. – Наловить побольше рыбы? Или сунуть пресловутый стакан воды своей старой мамаше? Что?

Руслан посмотрел осуждающе на Валерию и сказал, постепенно закипая:

- Я скажу тебе, что важнее! Главное – вот это море, это солнце, эти скалы... Соседские ребятишки, прибегающие с просьбами и вопросами: «Дядь, Руслан! Помоги починить велосипед! Дядь Руслан, а на что лучше клюёт бычок?»... Больная соседка, которой некому, кроме тебя, вовремя дать лекарство... Старенькая мать, которая ночами не спала, чтобы тебя вырастить, а теперь надеется на твою поддержку! Наконец, девушка, которая могла родить тебе сына, но погибла под колёсами джипа, на котором пьяные москвичи мчались, как ты – напролом к своей мечте! Вот что – главное!

- Ах, вот почему ты злишься! – сказала она со злорадным пониманием. – Ты злишься оттого, что москвичи лишили тебя драной кошки! Ты считаешь, что раз я теперь москвичка, и имею возможность ездить на джипах – так я виновата в её смерти? Сваливаешь с больной головы на здоровую, кося всех под одну гребёнку? Да ты просто бесишься от зависти, потому что у меня есть всё, а у тебя – ничего!

- Сука! – вскочив, гневно крикнул он ей в лицо.
- Сука ты! – снова с болью в голосе воскликнул он, встряхнув её за плечи.
- Сука! – тихо, с надрывом, сказал он, прижав её к своей груди. – Ты никогда ничего не поймёшь!

Руслан с каким-то отчаянием обнимал её одной рукой за плечи, а другой – за талию. Он прикрыл глаза, в которых плескались боль и страсть, и прижимался щекой к её голове, с которой свалилась шляпка. Валерия схватилась за него, чтобы не упасть, и, задыхаясь от чувств, никогда не испытываемых ранее, вдыхала его запах – аромат обалденного одеколона в смеси с лёгким оттенком пота. Ей было так хорошо, как будто она вернулась, наконец, домой.

Запустив твёрдую мужскую ладонь с бугорками мозолей в её растрепавшиеся волосы, Руслан отстранил Валерию, чтобы заглянуть ей в лицо, и она сразу же утонула в его глазах. Он поцеловал её – страстно, настойчиво, и тут же увлёк на землю.

После короткой притворной борьбы она сдалась под его напором, и теперь с упоением принимала его умышленно грубые ласки. Он же с мстительным наслаждением стискивал её холёные белые груди и роскошные бёдра, не знавшие солнца. Он с исступлением снова и снова вонзался в её податливую плоть, пока не заставил её прокричать в экстазе его имя... 

____

Потом они не разговаривали ни о чём, лишь перебрасывались самыми необходимыми фразами, которых нужно было не так много... Он на руках унёс её в ласковое тёплое море. И они купались в необычайно чистой воде, плавали и ныряли.

Солёная вода больно щипала его плечи, расцарапанные в страсти её длинными ногтями. Но это был пустяк, простое напоминание о том, что он ещё жив, и всё это ему не снится.

А Валерия вдруг снова ощутила себя не Валерией Александровной Луг, а просто Леркой Луганичкиной, маленькой счастливой девочкой.

И она плескалась в воде, смеясь, подставляя солнцу своё лицо, на котором моментально начали проявляться веснушки. И она не думала о том, что морская соль портит её роскошные волосы. Она не думала ни о чём, и просто наслаждалась своими ощущениями...

А потом он снова любил её в тени единственного чахлого деревца, росшего прямо из скалы.
Любил неторопливо, нежно. Он ласкал её, вглядываясь в её лицо. Так, будто видел её в последний раз и боялся, что она испарится под его рукой, как мираж. Её губы отвечали на его ласки, руками она снова царапала ему спину. Но глаза её были закрыты от страсти, и он не мог угадать, что творится в её душе...

- Ты останешься? – с отчаянной надеждой спросил позже Руслан.

- Я?? Здесь??? – удивлённо спросила Валерия, щупая с досадой свои подсохшие волосы и хватаясь за зеркальце и расчёску. – И кем я здесь буду? Женой рыбака? – насмешливо спросила она, с ужасом замечая проступившие на носу веснушки.

- Ты можешь быть, кем захочешь! Главное, что мы будем вместе!  – хватаясь за последнюю соломинку, теряя надежду, сказал он.

- Извини, но этот мир не для меня! – холодно сказала она, пудря нос. – Что я забыла здесь, в этой дыре? У тебя просто не хватит денег, чтобы обеспечить мне достойную жизнь!

Руслан печально кивнул головой и снова устремил взор в синее море. Сон прошёл, и пора было вернуться в реальность. Напрасно он надеялся на чудо!

- Чёрт! Мне теперь неделю придётся отбеливать лицо! – чертыхалась Валерия, не замечая того, что Руслан не реагирует на её слова.

Молчание тянулось до тех пор, пока Валерия не привела себя в относительный порядок.

Наконец, она захлопнула пудреницу и взглянула на Руслана. Тот сидел, заворожено уставившись в море. Глаза его были печальны, но в них всё равно плескалась морская синева.

Она погладила его расцарапанную спину, вспоминая их неистовую страсть.
Как получилось, что некогда добрый и романтичный юноша превратился в почти идеального самца? Мужественный профиль. Рельеф мышц, подчёркнутый многослойным загаром и татуировками на плечах… Знание, как ублажить женщину. И в то же время – такая самоотдача в сексе, такая неподдельная страсть! Его запах, вкус его губ…
Она почувствовала, что снова начинает заводиться. И ей почему-то ужасно захотелось, чтобы этот мужчина всегда был с ней рядом.

- Лучше поехали со мной! – предложила она. – Я богата, у тебя будет всё, что захочешь – дома, роскошные автомобили, шикарные шмотки!

- Спасибо, мне чужого не надо! – усмехнувшись, насмешливо сказал он.

- Ты просто не понимаешь, от чего отказываешься! – непонимающе удивлялась она. – Я введу тебя в высшее общество, и ты будешь там блистать! Такого красавчика, как ты, там ждёт потрясающий успех! Я могу весь мир положить к твоим ногам! Ты сможешь путешествовать по разным странам, отведаешь лучшие блюда всех кухонь мира! Я могу купить тебе яхту!

- И кем я там буду, по-твоему? – с напором спросил он, вглядываясь в её лицо.

- Какая разница – кем? Главное, что мы будем вместе!

Валерия ответила почти его словами. Отличие было только в одном. Он предложил ей быть, кем она пожелает. А ей было безразлично, кем будет он.

- Ты так ничего и не поняла! – горько воскликнул он.

- А что я должна была понять? – в недоумении холодно спросила Валерия. – Нам ведь хорошо с тобой, не так ли?

- А то, что моё место – здесь, в этом мире, возле этого моря, на этих скалах, под этим солнцем! То, что я могу быть счастлив только здесь, потому что именно здесь я могу быть самим собой! – Руслан вскочил на ноги и убеждённо размахивал руками.

- Кем? Вонючим одиноким рыбаком? – насмешливо спросила она.

- А это абсолютно неважно! Потому что счастье складывается из множества мелочей. Мы  замечаем их только тогда, когда живём в гармонии с миром, в гармонии с собой! И я мог быть счастлив здесь с тобой, потому что всего полчаса назад ты была настоящей, живой Леркой Луганичкиной! – с болью и отчаянием продолжал он. – Но ты снова превратилась в пустышку, в бездушную куклу! В суку в дорогой шкурке...

- Так ты что же, не поедешь со мной? – закуривая очередную сигарету, спросила она, будто бы и не слыша его слов.

- Поищи себе другую игрушку! – с горьким сарказмом ответил Руслан и отвернулся к морю.

- Жаль! – помолчав, сказала она. – Мы ведь могли любить друг друга!

- Вот как? – ухмыльнулся он, повернувшись. – Вот уж не думал, что ты можешь любить кого-то кроме себя!

- Ты же не такой, как все. Почему бы мне тебя ни полюбить? – пожала она плечами.
В этом была вся Валерия. Она не могла просто сказать: «я тебя люблю!». Она представляла это как очередную забаву: «Почему бы и нет?».

- И за что же, интересно? – вскипел Руслан. – За то, что я поимел тебя, как суку? За это ты собираешься меня «полюбить»?  Больше ж, по-твоему, меня не за что, выходит, любить?

- А что, разве этого мало?

- Мало! Мне – этого – мало! – процедил он ей прямо в лицо.

- И чего же тебе ещё нужно?

- Извини, ты не поймёшь! – насмешливо сказал он, надевая футболку.

- Куда ты? – спросила Валерия.

- Ухожу. Нам ведь не о чем говорить!

- Мы могли бы поговорить о нас! – сказала она вдогонку.

Руслан остановился и обернулся, испытующе глядя на Валерию.

- Ты остаёшься? – спросил он.

- Женой рыбака? – спросила она.

- Да! – твёрдо сказал Руслан, не оставляя ей вариантов.

Какое-то время Валерия молчала, прикидывая на весах своей совести вес ценностей, которые были там, и которые могли быть здесь. Руслан с волнением ждал ответа.

- Знаешь, я бы осталась... Но тебе ведь нечего мне предложить! Я не могу ради тебя бросить в одночасье всё, что далось мне с таким трудом. Тебе проще – тебе ведь терять нечего. Поехали со мной! Не пожалеешь!

- Ну, что ж, прощай! – с трудом произнёс он. – Ты свой выбор сделала!

- Ты что же, так и бросишь меня здесь одну? – прокричала она ему вслед.

Руслан не обернулся, чтобы Валерия не увидела блестевшие в его глазах слёзы.

- Не боишься, что я спрыгну с маяка? – кричала она.

Руслан остановился, справился с собой, глубоко вздохнув и зажмурившись. Медленно обернулся и ответил на пустую угрозу:

- Что ж! Плакать не стану! У каждого на земле свой срок.

Ему казалось, что она уже умерла. По крайней мере – для него...

_____

Руслан долго бродил по улочкам, без слов и без слёз оплакивая свою любовь. Он любил её всегда, с самого детства. Но разве знал он тогда, кого полюбил? Хотя, даже если бы знал, вряд ли смог бы задавить в своём сердце ЛЮБОВЬ. Он жил, продолжая надеяться. Но надеялся зря! И будет легче, если думать о ней, как о мёртвой. Ведь, если была бы у неё душа, она поняла бы и сердцем почувствовала, как много он ей предлагает! И это не какие-то материальные блага, а нечто гораздо большее. То, что действительно ценно! То, что не описать словами...

Потом Руслан пришёл на кладбище. Он постоял у свежей могилы Леркиной матери, прося у неё прощения за то, что не сумел вернуть её дочь – смешную задиристую девчонку с усыпанным веснушками носиком. Хотя в какой-то момент он был так близок к этому! 

После этого он долго сидел прямо на земле возле могилы Маруси. Он смотрел на её портрет на памятнике, представляя – каким бы мог быть их сын.

Он просил у Маруси прощения за то, что всю жизнь, несмотря на их тихую светлую любовь, хранил в сердце место для той, которая его не любила...

Мысленно он вырезал ноющий кусочек сердца, в котором поселилась веснушчатая Лерка Луганичкина, чтобы оставить его здесь, на кладбище. Потому что Лерки Луганичкиной больше не существует. Она давно умерла, оставаясь живой только в его сердце!..

Руслан вернулся домой, когда оранжевое солнце почти скатилось с неба и осторожно окунало
свой бок в синие волны. Он вошёл  в калитку, и мать, сидящая под виноградной беседкой, подняла на него глаза, в которых был немой тревожный вопрос.

Он ничего не сказал, лишь печально улыбнулся, ласково глядя на мать.

В ту же минуту от калитки его позвал какой-то парнишка. Это был посыльный из гостиницы, которого Валерия отправила к Руслану с ключами и письмом. Руслан взял протянутое письмо, поблагодарив посыльного. Но тот уходить не торопился.

- Что ты стоишь, паренёк? – спросил у него Руслан. – Чаевые попросишь у дамы!

- Приказано дожидаться ответа! – сказал тот.

- Вот как? – удивился Руслан и распечатал письмо:

«Русланчик! Даю тебе последний шанс! Соглашайся на мои условия! Я завтра уезжаю.
Если согласен – напиши, и я закажу тебе билет.
Вместе мы многого добьёмся!  Валерия».

- Извини, паренёк! Ответа не будет! – сказал Руслан посыльному, яростно скомкав письмо, в котором не было ни слова любви, и швырнул смятый листок в кусты.

- Ладно, так и скажу! – отозвался паренёк, уходя.

- Что за письмо? – спросила мать.

- Ключи от тёть Раиного дома, - пояснил Руслан.

- Она уехала? – с надеждой спросила тётя Дуся.

- Да, - обняв мать, с трудом проговорил Руслан.

- Ну? Удалось тебе хоть немного обломать ей шипы? – спросила старушка, заметившая на светлой футболке сына странные кровавые следы, и догадавшаяся об их происхождении.

- Не знаю, мам! Думаю – вряд ли. Уж слишком много их, этих шипов! – горько сказал он.

- Ну, не горюй! – похлопала мать Руслана по руке. – Время – лечит! Всё будет хорошо! Ты ж у меня умница!..

_____

Валерия улетала, с досадой глядя на серебристо поблёскивающее море, остающееся за крылом самолёта. Она ждала Руслана до последней минуты, и всё никак не могла понять – как он мог отказаться от того, что она ему предложила? Как мог не принять в дар её саму – богатую, независимую женщину, которая могла бы завладеть любым мужчиной, но предпочла его, жалкого рыбака? Как он мог отказаться стать, наконец, человеком? Да он должен был с радостью и благодарностью ухватиться за шанс, который она ему давала!

Тем более был непонятен его отказ после того, что произошло между ними на пляже. До сих пор при воспоминании об этом Валерия ощущала жаркое пламя в своём теле. Да, парень многому научился за эти годы (видимо, всё-таки не в одной постели побывал, несмотря на явную привязанность к погибшей подружке)! Впрочем, многие более изощрённые любовники часто оставляли её равнодушной. И получается, что Руслан в этом плане подходит ей идеально! Жаль, она не догадалась об этом раньше!

Но ведь, гад, он смотрел на неё так, что она чувствовала себя самой красивой на свете женщиной! Она даже в какой-то миг решила, что он до сих пор влюблён в неё! Но выходит – она ошибалась. Выходит – он действительно её просто поимел! И предпочёл остаться жалким ничтожеством, по какой-то странной прихоти чувствуя себя счастливым в этой роли.

И его выбор досадно уязвлял её гордость и её самолюбие. Она не могла понять: почему? Чем она ему не угодила? Чем она хуже той белобрысой дохлой кошки Мары, по которой он до сих пор убивается, посещая её могилу, хотя её нет уже лет семь-восемь?

Валерия осознала, что она не в силах понять странную логику Руслана и его систему ценностей, по которой выходило, что голые скалы и вонючая рыба ему дороже целого блистающего мира, который она могла ему подарить. Как будто они были с разных планет, говорили на разных языках и дышали разным воздухом!

Возвращаясь в мир материальных благ, она забыла о тех чувствах, которые испытала у моря вчера, поддавшись странному порыву. Она даже ощущала стыд за этот порыв, как будто на миг она оказалась голой под чужими взглядами. Лишь где-то под ложечкой что-то сладко, но болезненно ныло и трепетало, доставляя ей неприятное беспокойство.

Валерии показалось, что это её желудок бунтует против провинциальной пищи, приготовленной неумелыми поварами. Она проглотила желудочную таблетку, но это мало ей помогло. Тогда она решила залить неприятные ощущения бокалом вина.

Попивая вино, Валерия думала о том, что должна наказать Руслана за его пренебрежительное к ней отношение. Но как?

Она могла бы его разорить, если бы он был богат. Но он нищ! У него даже нечего отнять! Да он и не станет плакать, если отнимешь то, что у него есть. Для него, похоже, дороже то, что ему не принадлежит – море, скалы, солнце.

В её силах было по ложному обвинению надолго упрятать его за решётку.

Но она подозревала, что он и на зоне будет радоваться небу в клеточку, и будет счастлив таким мелочам, как жалкая передачка от матери или банальный грипп, дающий возможность поваляться в лазарете.

Она могла бы нанять киллера, только едва ли ей от этого станет радостней, ведь упрямый осёл наверняка даже умрёт со своими убеждениями и вряд ли попросит прощения. Можно было бы «заказать» кого-то из его близких, кого он любил, чтобы он пострадал хоть немного. Но – кого? Соседских мальчишек, что ли? Ведь драная кошка давно уже в могиле... А за мамашу он только спасибо скажет. Пусть лучше он с ней помучается, зачем облегчать ему жизнь?   

Как ни крутила Валерия, а выходило, что зацепить Руслана просто не за что. И она ёрзала в кресле, отгоняя всплывающие в памяти синие насмешливые глаза. А её тело пылало огнём, вспоминая его неистовые ласки.

Наконец, после третьего бокала вина, ей удалось чуть-чуть подремать, а вскоре и самолёт приземлился в Москве. Её встретил муж в аэропорту.

- Ну, Вэл, дорогая, как всё прошло? – без тени интереса спросил он.

- Ах, это всё просто ужасно! Я не в силах говорить об этом сейчас! – сказала Валерия.

- Конечно, дорогая! Тебе просто надо отдохнуть! – сказал он, чмокнув её в лоб.

Пока они молча ехали в свою квартиру, застревая то и дело в пробках, Валерия решила, что просто выкинет Руслана из головы, как она выкидывала надетые один раз чулки, не задумываясь об их дальнейшей судьбе. Ведь, если она будет думать о том, чего ей всё равно никогда не понять – так ведь недолго и сойти с ума!

Пусть он живёт, как знает, в своей убогой хижине! Перед смертью ему даже нечего будет вспомнить! Пусть радуется своему глупому «счастью», всё равно – рано или поздно он поймёт, как был не прав, и пожалеет об этом! А она будет жить полной жизнью, наслаждаясь всеми благами цивилизации, не имея которых Руслан и такие как он выдумывают себе ложные ценности, чтобы хоть как-то скрасить свои серенькие мирки.   

И когда Валерия подумала об этом с мстительной радостью, то почувствовала, как желудок, или что там ещё – успокоился. Надо впредь, отправляясь на юг, покупать таблетки от укачивания. Видимо, так её организм реагирует на жару, от которой она отвыкла... 

_____

Прошло несколько дней. Руслан стоял во дворе тёти Раи на высокой табуретке,  собирая в большую корзину созревшие виноградные грозди.

- Здравствуйте! – раздался у калитки звонкий голос.

- Здравствуйте! – отозвался Руслан, спрыгивая с табурета.

- Мне сказали, что вы сдаёте жильё. Можно посмотреть? – спросила стоящая у калитки рыжеволосая девушка.

- Конечно, проходите! – пригласил её Руслан.

- Вы сдаёте одну комнату? – спросила она, смело входя в распахнутую Русланом дверь.

- Нет. Весь дом в вашем распоряжении.

- С мебелью? – спросила девушка, с любопытством осматривая обстановку, где за каждой вещью чувствовалась история.

- Конечно. Но если что-то будет лишнее – можно вынести, - сказал Руслан, с интересом разглядывая незнакомку: девушка не была красавицей, но от неё словно исходили волны спокойной тёплой солнечной энергии. Она была непосредственная как ребёнок, живая, с карими большими глазами, полными искреннего интереса ко всему окружающему. 

- И сколько вы берёте с постояльцев? – спросила она.

- Нисколько. Хозяева – люди богатые, а мне чужого тоже не нужно. Просто присмотрите за порядком, и всё.

Девушка с удивлением посмотрела на Руслана, а потом, привлечённая звуком упавшего яблока, выглянула в открытое окно, с восторгом вдыхая терпкие запахи осени.

- Сейчас хорошо отдыхать – море тёплое, чистое, народу немного, – сказал Руслан. – Только могли бы найти жильё поближе к центру!

- Зачем? Я люблю окраины! – сказала девушка, повернувшись к окну спиной. – И потом, я приехала не отдыхать, а жить и работать.

- И кто же вы по профессии? – спросил он.

- Я – писательница. Только никто меня ещё не читал и тем более – не печатал, - без тени
сожаления ответила начинающая писательница.

- Ну, что ж! – усмехнулся Руслан, оглядев девушку с головы до ног. – У вас ещё всё впереди!

- Решено! Я остаюсь! – подумав, с улыбкой воскликнула девушка. – Вы поможете мне привезти с вокзала багаж?

- Конечно! – улыбнулся Руслан и спросил: - Как вас зовут?

- Светлана. Можно просто – Лана, - сказала она, протягивая ладошку для рукопожатия.

- А я – Руслан! – сказал он, бережно пожимая маленькую ручку твёрдой мужской рукой.

- Очень приятно! – отчего-то смутилась она.

- Чувствуй себя, как дома! – ласково улыбнулся он.

_____

Беспрестанно лили ледяные дожди. Осень плакала, злобно срывая с деревьев последние листья. Но Валерия этого не видела, потому что безвылазно сидела в течение месяца в своей шикарной квартире на седьмом этаже.

Она не могла наслаждаться успехом, властью и роскошью. Как ни пыталась Валерия потешить себя игрой в рулетку, светскими раутами, изысканной пищей, новыми шубками и драгоценностями, она вместо радости чувствовала лишь досаду.

Будто она упустила что-то главное!

Ей было мало даже того, чем обычно раньше она удовлетворялась – даже гонки на джипах и бешеные скачки на лошади не давали ей достаточно адреналина, чтобы забыть синие глаза Руслана, которые словно преследовали её – осуждающие, насмешливые, любящие...

Она думала, что забудет их после хорошего секса, и заказала себе шикарного мальчика, но в бешенстве прогнала его буквально через минуту.

Но: решив никогда больше не думать о Руслане – она забыла о нём раз и навсегда и не считала его виновником своих страданий. Она списывала всё на банальную депрессию, и горстями глотала антидепрессанты. И возможно, она пришла бы с помощью таблеток через некоторое время в своё обычное состояние,  если бы не одно ошеломляющее известие...

Недели через две после похорон матери Валерия завтракала с мужем дома. Вернее, завтракал он, а она просто пила кофе с ним за компанию. Муж, обеспокоенный внешним видом Валерии, а также её нервным поведением, спросил:

- Дорогая! Может, тебе лечь в клинику на пару недель? Всё-таки, смерть матери – это такое тяжёлое испытание!

- Нет-нет, со мной всё в порядке! – сказала Валерия, потирая пальцами пульсирующие тупой болью виски. – Скоро я приду в норму.

- Ты представляешь, что учудила твоя маман напоследок? – сказал Лев, желая развлечь жену и считая эту новость забавной. – Я поинтересовался насчёт её дома – думал: может, построим на этом участке дачку да прикупим кусок пляжа. Да и вообще – люблю, когда бумажные дела в полном порядке! Хотел оформить наследство. Так вот: оказывается, Раиса Алексеевна завещала свой дом не тебе, а своему соседу – то ли Роману, то ли Руслану со странной какой-то фамилией – никак не вспомню...

- Что? – воскликнула Валерия в изумлении, выронив на белоснежную скатерть кофейную чашку из тончайшего дорогого фарфора.

- Дорогая! Ну что ты так переживаешь? – откладывая в сторону утреннюю газету, сказал Лев Семёныч, с тревогой глядя на побледневшую жену. – У стариков бывают свои причуды! Да её и можно понять, ведь парень за ней ухаживал всё это время. А ведь она за две недели до смерти была уже лежачая. Я думал, что ему достаточно будет той платы, которую наверняка он получал из денег, которые ты посылала матери. А оказалось – он нянчился с ней совершенно безвозмездно, и был очень удивлён, просто даже шокирован, когда узнал о наследстве! Бывают же такие чудаки! Я, правда, сам с ним не разговаривал, но ты же знаешь – наш адвокат врать не будет...

Валерия слышала слова мужа так, как будто она находилась под водой.

Она не могла понять, почему мать так с ней поступила: при жизни неблагодарно относила все деньги, которые присылала дочь, и без того пузатым попам, а после смерти – отдала свой дом тому, кто лишил её дочь покоя.

Она вдруг представила Руслана – красивого молодого мужчину – выносящего за чужой старухой утку, и гадкий тошнотворный комок подкатил к её горлу.
Валерия, зажав рот рукой, ринулась стремглав в ванную, где её долго выворачивало наизнанку. Когда рвотные позывы почти прошли, подошёл её муж и сказал, брезгливо протягивая ей салфетку:

- Прости, дорогая! Не знал, что ты так расстроишься! Всё равно – тот участок не стоит того, чтобы так огорчаться из-за его потери. Ты же можешь позволить себе купить любой дом на побережье. Где пожелаешь! С пляжем, бассейном и теннисным кортом. 

Но Валерия не слышала его утешений, она прекрасно знала сама, что может купить половину домов в той «дыре». Её волновало не это!

Только теперь она поняла смысл ужасной улыбки, застывшей на лице покойной матери! Мать не радовалась её приезду – эта улыбка была мстительным торжеством. Мать улыбалась, потому что она уже знала, что отомстила дочери за давние скандалы и бессонные ночи.

Валерии не было жаль потерянного наследства. Просто оскорбителен был сам факт! Ей было обидно и до слёз жалко себя. За то, что её никто, оказывается, не любит! И не любил. Ей показалось, что все её бросили! И осознав это, она почувствовала себя самым несчастным человеком на земле.

И с этого момента она стала запивать таблетки вином, пытаясь заглушить ту боль, которая поселилась где-то глубоко внутри. Валерия перестала ухаживать за собой, перестала выходить из дома и принимать гостей, ссылаясь на депрессию после смерти матери.

Теперь она могла сидеть часами, тупо уставившись в одну точку... Временами Валерия бродила по шикарной огромной квартире, бессмысленно волоча за собой за длинное ухо белого зайчика с синими глазами. Она забывала – пила ли она таблетки или только собиралась, и на всякий случай глотала их снова. Она вдруг приходила в себя в разных частях своей квартиры, не зная – как она там очутилась? Она даже не замечала, что давно прервался её женский цикл, хотя раньше у неё никогда не было с этим проблем.

Однажды, в промозглую ноябрьскую ночь, Валерия смотрела в окно на городские огни. И ей показалось, что это не море электрического света, а настоящее море – живое, мерцающее отражёнными солнечными лучами.

В голове её всплыло воспоминание. Руслан стоял у кромки синего моря с сияющими глазами, и говорил: «Я счастлив здесь, у этого моря!».

И Валерии показалось, что она поняла, в чём заключается счастье. И она страстно захотела вернуть те минуты, когда она плескалась в море и чувствовала себя счастливой, забыв обо всём!

- Да. Я хочу быть Леркой Луганичкиной! – воскликнула она, распахивая дверь на балкон. – Я иду к тебе, Русланчик! Я хочу быть женой рыбака!

Валерия дошла до края балкона. Ей казалось, что Руслан стоит на пляже, устремив в морские просторы свой взор. Она подумала, что он обрадуется, когда она скажет ему о своём решении, обнимет её, унесёт в тёплое море, и всё у них будет хорошо...

Ей оставалось только перелезть через парапет...

_____
 
***
Я живу в старенькой хате, в которой из благ цивилизации есть только электричество.

В этот тёплый осенний день я сижу у открытого окошка и вижу, как во дворе мой синеглазый четырёхлетний сынишка раскачивает на качелях соседскую белобрысую девочку, и что-то при этом говорит, что заставляет девчонку смеяться. И оранжевые полосатые яблоки над их головами сияют на солнце, источая терпкий аромат осени.

И эта трогательная картина напомнила мне историю, рассказанную мне однажды долгим зимним вечером. И я решила её записать, что с огромным старанием и сделала. Не мне судить о морали этой истории. Я лишь проводник, антенна, пытающаяся вам передать какие-либо сигналы, порывы своей души. А как вы это воспримите – дело ваше.

Но вот мой сын срывается с места и мчится через весь двор на шум мотора с радостным возгласом: «Папа приехал!». И вот (я не вижу, но слышу) – он взмывает к небесам на отцовских руках, заливаясь счастливым смехом.

И уже я вижу, как со двора на мой стол ложится тень. Это присел на подоконник мой мальчишка со счастливыми синими глазами, манящими и переменчивыми, как само море. Мой рыбак, мой муж – Винжега Руслан.

- Привет! Это тебе! – говорит он и протягивает мне огромный розовый бутон цвета заката на длинной колючей ножке – как я люблю. Значит, он не забыл!

- Пойдём сегодня погуляем! – зовёт он меня так, что невозможно отказать.

- Ты меня приглашаешь на свидание? – игриво спрашиваю я.

- Да. Только ты и я. Будем смотреть, как солнце купается в море, - говорит Руслан, а я купаюсь в море любви, которое плещется в его синих глазах, и чувствую, как мои щёки вспыхивают, будто закатное солнце.

- А я? – втискивается в окошко наш сын.

- А ты побудешь с бабулей! – улыбается муж. – Ведь сегодня – только наш день!

И мы гуляем у синего моря и любуемся алым закатом. Мы молчим, но ветровка, заботливо наброшенная на мои плечи, и стук его сердца, который я слышу, прижавшись щекой к его груди, и много других мелочей – сами говорят  о его чувствах ко мне. И я понимаю, что всё это вместе – и есть настоящее счастье! И я никогда не променяю своё маленькое счастье на бездушную погоню за большой, но призрачной мечтой.