- Все бабы — дуры, — сказал он, пододвигая к себе вторую кружку пива. — Самые лучшие женщины — это любовницы…
Мне стало скучно.
С моим собеседником мы сидели в открытом кафе и пили пиво, заедая его копченой скумбрией. Когда-то очень давно мы жили в одном доме, он — этажом выше, и ходили в одну школу: я — в шестой класс, а он — в выпускной. Мы не были друзьями по понятным причинам, просто порой встречались на остановке. Всему дому было известно, что он влюблен в женщину старше себя и с ребенком, хочет на ней жениться. Его мать была против. Она даже приходила к моей матери с просьбой повлиять на сына. Моя мать была заведующей детским садом, как она могла повлиять на десятиклассника — совершенно непонятно. Скорее всего, разговор не состоялся. Парень закончил школу, женился на любимой женщине, и наши пути разошлись. Я думал, что навсегда, но через двадцать лет пару недель тому назад он неожиданно разыскал меня. Просто позвонил по домашнему телефону и — дозвонился.
- Вот ты женат? — спросил он, положив свою испачканную рыбьим жиром и маслом ладонь на белоснежную манжету моей тщательно выглаженной рубашки. Воспитанность не позволила мне выдернуть руку. Я почувствовал, что лицо мое загорелось от смеси раздражения и застенчивости.
- Женат.
- Давно?
- Почти 15 лет.
Он удовлетворенно кивнул, убрал руку с моей манжеты и стал пить пиво. Впрочем, я заметил, что у него засалены только три пальца, а мизинец и безымянный палец, а также нижняя часть ладони — сухие и абсолютно чистые. И он был достаточно аккуратен, чтобы не запачкать мне рубашку. Сделав три крупных глотка, он продолжал:
- Я не женат, уже… — он задумался. — Уже давно…
- А что с твоей женой? — проявил я искреннее любопытство.
- Мы разошлись через семь лет. Она была медсестрой. Я поступил на биофак университета, проучился два года и бросил… С тех пор женился еще один раз. Но вот уже десять лет холост. И счастлив.
В его голосе послышалось самодовольство.
- У меня три любовницы, — хвастливо сказал он. — Одна моя ровесница, другая моложе меня на пятнадцать лет и совсем молодая девчонка.
Я поморщился. Заметив мою гримасу, он отодвинул тарелку с рыбьими остатками и допил пиво. Вынул из внутреннего кармана сигару, срезал кончик крохотным перочинным ножичком и закурил. Откинувшись на деревянной скамейке, посмотрел на меня с чувством превосходства.
- Вот ты помнишь, как ухаживал за своей женой? — сказал он после продолжительной паузы. — А разве это не она ухаживала за тобой? Не старалась быть ласковой, привлекательной? Не старалась понравиться? Когда человек хочет понравиться, он растет над собой, приподымается, превосходит самого себя. В любви меня привлекает только этот момент — когда женщина хочет тебе понравиться.
Мне стало интересно.
- Она слушает тебя очень внимательно, что бы ты ей ни рассказывал, о чем бы ни рассуждал, и тебе кажется, что так будет всегда. Но стоит тебе на ней жениться — и все меняется. Ее уши закрываются, а рот открывается. И она уже не слушает тебя. Она говорит, говорит и говорит. И потом как-то так оказывается, что ты уже слышишь только две команды: "пошевеливайся!" и "помалкивай, если не спрашивают!".
Он загрустил. Докурил сигару, раздавил ее в пепельнице. Отвернулся от меня, долго смотрел на предзакатное небо.
- Поэтому я больше не женился, — неожиданно вернулся он к разговору. — Мне захотелось продлить этот миг ухаживания до бесконечности. Это глупо, я понимаю. Но иногда мне удавалось. Одна любовница продержалась со мной пять лет… это был мой и ее рекорд.
- И что с ней случилось?
- Дочь вышла замуж и уехала в Америку. А она уехала через год за дочерью.
Мне послышалась в его голосе неподдельная грусть. Он не стал закуривать вторую сигару, а стрельнул у меня сигарету. Я искоса рассматривал его. Одет он был небрежно, даже неряшливо, но какие-то благородные, утонченные манеры, которые проявлялись в его повадке, говорили о том, что, если его приодеть, то он будет выглядеть как вполне порядочный человек.
- Ты после биофака нигде не учился?
- Почему? — обиделся он. — Я закончил актерское отделение института искусств, долго работал на радио, на телевидении… Немножко снимался в кино, в основном в рекламе. Не здесь, в России… Знаешь, на телевидении я мог бы сделать неплохую карьеру, если бы умел писать. Ты, наверно, помнишь, в школе у меня всегда были проблемы с сочинениями. Им были нужны журналисты больше, чем дикторы. Жаль.
- Чем же ты зарабатываешь?
- Я фотограф. И говорят — неплохой. А ты, я слышал, журналист. Может, напишешь обо мне?
Я был изумлен.
- Зачем?
- Не знаю. Мне кажется, я раскрыл самую главную загадку — загадку женщины. Просто хочу поделиться с человечеством.
- Какая же это загадка?
- Не знаю даже, как сказать. Нет, знаю. Женщины ничего не понимают в любви. Ни-че-го. Они любят любовь, но в любви ничего не понимают. Поэтому они любят сопливые любовные романы, телевизионные сериалы, душещипательные разговоры, обожают сводничать, ходить на свадьбы и крестины, справлять дни рождения и долго говорить по телефону… Потому что в любви они ничего не понимают.
- Но ведь ты любишь их, женщин-то?
- Люблю, — сказал он просто, без малейшей рисовки, — просто я знаю о них все и даже немножко больше. Я их люблю, но они для меня не загадка.
- Тебе жаль?
- Жаль.
- И что же делать?
- Ничего. Жить. Так ты напишешь?
И я написал.