Власть холодна… жаль, что поздно возможно понять… ведь опьяняет она…
- Анастасия Дмитриевна, министр на третей линии!
Голос секретарши вывел женщину из задумчивости. Едва заметно вздохнув, она подняла трубку и переключила линию.
- да Николай Викторович, здравствуйте!
Женщина устало откинулась в удобном кожаном кресле – разговор будет длинный…
Кабинет Анастасии Дмитриевны не поражал ни размером, ни богатством обстановки, но был наполнен тем строгим и функциональным минимализмом, который мог оказаться гораздо дороже вычурного и богато украшенного интерьера. Через окно во всю стену открывался вид на город с высоты двадцатого этажа офисно-жилого комплекса. Стол черного дерева, моноблок на столе, гравюры на стенах, да удобное кресло – вот практически все убранство кабинета. Скромная табличка на двери «Анастасия Дмитриевна», даже без фамилии, сложно предположить, что в этом кабинете сидит женщина, в руках у которой сосредоточено такое количество власти, какую не имеют и президенты.
Не молодая, седеющая, но все еще красивая женщина, положила трубку, сложила изящные руки домиком и снова задумалась.
Трастовые фонды… амбициозные политики… продажные депутаты… ресурсы… силовые структуры… заводы… социальные напряжения… вращались в ее голове ...проблемы требующие решения, перспективы, паритет, разработка новых операций… Она не должна была все это делать, у нее были ведь и подчиненные, но дела помогали забыть…
… Настя уже в свои шестнадцать лет была умна, целеустремленна, имела аналитический ум, но какая же она была красивая! Высокая, стройная, рыжеволосая, зеленоглазая. Она просто излучала молодость и красоту, мальчишки, подростки, мужики и старики провожали ее взглядом. Но при всем при этом она оставалось доброй, наивной и ранимой девушкой. И кто бы мог подумать – Настя влюбилась, практически в первого встречного, в нескладного угрюмого подростка, Кирилла, который был к тому же и Эмо. Нелепая ссора…. Глупая ревность… и они неделю не разговаривали. За неделю эмобой в присущей им всем манере успел почти повеситься, почти утопится и едва не спрыгнул с крыши. Его, с взрезанными венами, в розоватой теплой воде, нашли вломившееся в квартиру Настя и Серик (друг Кирилла). Кирилл был жив….
Закат догорал… зеленый всполох на мгновенье осветил темнеющий небосвод… зажглись первые звезды… Анастасия Дмитриевна стояла на балконе и смотрела в даль. Долгий трудовой день закончен, а впереди череда таких же точно дней. И нет надежды, потому что она тоже умирает.
… лето. Теплый свежий воздух пахнет недавним дождем. В мокром асфальте отражается синее едва оперенное небо. Легкий теплый ветерок развивает Настино платье, белое, легкое, почти невесомое летнее платье. Одуряюще пахнут только что срезанные алые розы у нее в руках. Она стоит на светофоре, нервно постукивая изящной ножкой, ожидая зеленого света. Из серого здания больницы выходит парень. На его худом, даже изможденном лице вспыхивает улыбка, Настя улыбается тоже – теперь она просто не выносима прекрасна. Зеленый. Они рвутся друг к другу…
Визг тормозов. Удар. Глухой стук. Красные капли на белом платье смешиваются со слезами.
Девушка на коленях. Алые розы ставшие красными.
- Кирилл… одними губами… но ответа нет… и. не. будет. НИКОГДА.
Анастасия Дмитриевна проснулась как обычно среди ночи, сердце бешено колотилось, в уголке глаза дрожала слеза. Женщина села, включила лампу, включила ноутбук, открыла последние сводки. Новый день начался как всегда рано…