21 год назад, 27 сентября 1991 года состоялся XXII съезд ВЛКСМ, чрезвычайный. И последний. На следующий день, 28 сентября делегаты съезда с прискорбием постановили: комсомол распустить - «историческая роль ВЛКСМ исчерпана». Окончилась самая выдающаяся, знаменитая и прославленная часть общей судьбы молодёжи России всех времён.
Бывшим комсомольцам о героизме, подвигах и доблестном труде комсомола рассказывать излишне – все об этом помнят. Тем, кто не помнит или не знал, рассказывали. Тот, кто рассказов не слышал, - прочитал. Или мог прочитать. Чаще всего о комсомоле пишут и рассказывают бывшие работники райкомов и обкомов ВЛКСМ. Но у них жизнь и деятельность очень существенно отличались от повседневности рядовых комсомольцев. Вот об этом и хочу рассказать. Кое-кто от этих слов наверняка напрягся и привстал на стременах – шашку наголо! Сейчас начнёт ругать комсомол. Нет. Не начну. Расскажу, как было.
Я едва дождался своего четырнадцатилетия – именно в этом возрасте молодёжь удостаивали чести вступить в ряды ВЛКСМ. Стал комсомольцем первым в классе. Случилось это в декабре 1953 года – в год смерти Сталина - тогда был объявлен всесоюзный сталинский призыв в комсомол. Но моё вступление с этим призывом связано не было. Начитавшись книг и «Комсомольской правды», насмотревшись фильмов о доблести комсомола, я буквально рвался в эти несомненно героические ряды. Подготовил в классе группу для вступления в комсомол, стал её группоргом, «погрузился» в комсомольскую работу и… Пошли разочарования… Так, наверное, часто бывает, когда ожидаешь чего-то – того, большого и прекрасного, о чём пишут, и что показывают, а на деле...
На деле в нашей средней школе села Каменки Богородского района комсомольская работа не то что не «била ключом животворным», а её по большому счёту и не было вовсе. Так – изредка комсомольские собрания. Меня, тем не менее, сочли достойным быть делегатом районной конференции ВЛКСМ. Поехал в кузове грузовика, пылая и согреваясь энтузиазмом – была поздняя осень. Энтузиазм погасили не холода.
Началась конференция. На трибуну встал член райкома ВЛКСМ в пиджаке, с орденами, среди них орден Славы, и медалями. Фронтовик – в то время фронтовики были ещё молоды. Мой отец – тоже фронтовик и уже только поэтому все мои симпатии встали на сторону выступавшего орденоносца. А он начал говорить правду о жалкой работе комсомольских организаций и самого райкома ВЛКСМ. Как на него окрысился президиум! Буквально встал на дыбы, перебивал, не давал говорить. Но боевого фронтовика сломить не удалось – договорил до конца всё, что хотел. Начались прения. Я попросил слова, хотел поддержать фронтовика, но мои реплики слышали и слова не дали. Когда зачитали список нового состава райкома – фамилии фронтовика не прозвучало… Вывод я мог сделать однозначный: правду в комсомоле, по крайней мере в нашем районе, не переносят.
Почти сразу же после окончания школы – армия. В первый же день службы командир нашего взвода осведомился: кто во взводе не комсомолец? Подняли руки одиннадцать служивых. Последовал приказ: чтобы завтра же было подано одиннадцать заявлений о приёме в славные ряды ВЛКСМ. Приказы не обсуждают – их выполняют и наш взвод стал комсомольским на все сто. Ну, в армии комсомольская работа шла в строгом соответствии с уставом почти строевым шагом – маршировала, и тут уж ничего не попишешь.
Потом был завод «Гидромаш»… Правда, тогда он не «Гидромашем» был, а «ящиком» №69 и имени Маленкова. Но комсомол оставался комсомолом. Чем занимался? Главным образом организацией… вечеров отдыха и праздничных для молодёжи, новогодних. Ну, и, разумеется, отчётно-выборные собрания. Что ещё?.. На производство членство в комсомоле не влияло никоим образом. Да и вообще не было заметно никакой разницы: член ты комсомола или не член. Ни в работе, ни в быту. Запомнилось следующее. В честь какого-то, не припомню точно, события – то ли съезд партии, то ли дата какая-то, принимали мы социалистические обязательства, комсомольские. Повышенные. (В скобках замечу, что обязаны мы были все, от не членов до членов и не только комсомола, но и партии, свято выполнять главное – план. Во что бы то ни стало, хоть «кровь из носу и душа наружу». Не будет плана – не будет премий. Ещё деталь: за выполнение плана благодарности и премии непременно доставались парторгу цеха, за НЕ выполнение получали нахлобучку все – кроме парторга…)
В первый раз я к составлению своих личных соцобязательств отнёсся очень серьёзно и, как говорили в ту пору, ответственно. Всё тщательно продумал и взвесил. Написал, отдал парторгу Вдовину. Тот прочитал и… «Ты это не сможешь выполнить в полном объёме – чересчур хватил. Убавь пыл и пункты» - протянул мне обратно моё творчество парторг Вдовин. Но я не взял, сказал, что выполню непременно. Поскрежетал, покряхтел, но выполнил все до пунктика. Втайне ожидал: при разборке соцобязательств меня как-то, да отметят. Не дождался. А вскоре и позабыл: план трещал каждый месяц, штурмовщина трепала нервы и силы – не до идеологии. И не до обязательств. Кому-то по итогам вручили переходящее знамя – не знаю – некогда было вникать. Однажды понадобился мне какой-то старый документ – чертежи детали. Полез в дальний угол шкафа. Нашёл пыльную пачку чего-то. Развернул… батюшки! Да это же наши социалистические обязательства! И моё, повышенное, тут! Их как усунули в тот пыльный угол – так там и оставили. Больше я никаких соцобязательств на себя не брал – просто делал свою работу, как положено.
Руководителей комсомола районного масштаба мы видели очень редко. Во всяком случае помню только раз. Первый секретарь Приокского райкома ВЛКСМ явился к нам на общее заводское собрание комсомольцев. К концу собрания речь каким-то образом зашла о дефиците товаров в магазинах (было это, уточню, в конце 60-х годов прошлого века). Рядом с нашим заводом находился большой обувной магазин с большими рядами больших полок – пустых. Кто-то из рабочих об этом и сказал. Ответ «лидера молодёжи района» оказался стандартен – именно так официально и объясняла партия, единая с народом, дефицит товаров: «возросшие потребности населения» в связи с возросшим уровнем народного благосостояния. Другими словами: не напасёсси на вас – всё расхватываете подчистую, удержу нету. Другой рабочий другой вопрос: вот у меня сносились ботинки – мне нужна другая пара – это тоже моя «возросшая потребность»? «Да!» – не моргнув глазом, ответило руководящее лицо. Зал грохнул смехом.
Ну, понятно: оно, лицо руководящее, иначе ответить и не могло ( я вспомнил того фронтовика, сказавшего правду…) Скажи он то, что не соответствует линии партии, - что с ним будет?.. Лицо-то, может быть, и останется, но уже не руководящее. Вот то-то. Мы это прекрасно понимали и попросили секретаря райкома после собрания поговорить с нами неофициально. Он с дружелюбной улыбкой согласился и… исчез. Мы напрасно прождали его возле входа - не появился. Мимо шёл начальник охраны завода. Подошёл, осведомился: чего стоим, кого ждём? Узнал, усмехнулся, ответил: да он давно уже от вас другим ходом улизнул…
Вскоре у меня окончился комсомольский возраст, и этот случай стал последним моим комсомольским впечатлением. В партию я вступать не стал и поныне остаюсь беспартийным.
И всё-таки… Как никак, но комсомол молодёжной политикой занимался профессионально. С недостатками и перегибами, но работал: «не ошибается лишь тот, кто не работает». И у комсомола действительно немало славных по-настоящему дел и подвигов подлинных. Исчезнув, он оставил после себя чистое поле, быстро заполнившееся всякого рода сорняками: бандитами, скинхедами, фанатами, неустанно устраивающими погромы, драки и скандалы. Но и выходки разболтанных девиц в Храме – это ведь наследие комсомола 20-х – 30-х годов, громивших церковь. Но думается, что если бы комсомол остался, пусть и под другим названием, и сегодня - варварства среди молодёжи было бы меньше. Былые дружины по охране общественного порядка – это, ведь, тоже комсомол. Нынешние «Молодые гвардии» и разные там «Наши» - ни в какое сравнение с ним не идут. Масштабы не те и начинка не та.