В О Е Н Н О – М О Р С К О Е К А Р А Т Е .
В стародавние времена, в годы моей флотской молодости, когда я имел честь
служить помощником начальника штаба дивизии противолодочных кораблей ,
произошёл со мной этот случай. Случай, который, по прошествии многих лет, я склонен расценивать как предтечу последовавших потом событий, как божье предзнаменование того, что в дальнейшем произойдёт с гордостью страны – Военно-морским флотом, который, к несчастью, примет «НОВЫЙ ОБЛИК». Об облике я скажу позже, а теперь, читатель, вернёмся в те времена.
Дивизия наша была самой большой по составу в Союзе. В ней были и авиа-носцы, и вертолётоносцы, и крейсера, и противолодочные корабли 1 и 2 рангов.
Личный состав соединения, за который я отвечал, составлял более десяти тысяч человек. Сейчас столько кораблей не наберётся во всём Военно-морском флоте России, встающей с колен или как её сейчас называют, не упомню.
Привезли ко мне на Минную стенку из штаба флота какого-то капитана 3 ранга и сказали, что это направленец по Черноморскому флоту из орг.-моб. упра-
вления Главного штаба ВМФ (организационно-мобилизационного).
Сразу было видно, что капитан 3 ранга не наш, не флотский,: фуражка на нём была «выданная» ,т.е. напоминала крышку старинной чернильницы. Брюча-
та – короткие, видны носки. Фигура чем-то напоминала вешалку в коридоре, на которой забыли морскую форму. Но, что поделаешь, Генштаб есть генштаб – никуда не денешься ! Придётся оказывать ему соответствующее почтение. Насчёт фуражек замечу, что каждый уважающий себя корабельный офицер носил в то время фуражку, пошитую на заказ, стоила которая месячную плату за снимаемую квартиру. Брюки всегда были с напуском . . Представитель Генштаба представлял собой, честно говоря, карикатуру на флотского офицера.
Его вид, особенно фуражка, напомнили мне один жизненный эпизод . Идём на катере по бухте. В кокпите стоят командир нашего крейсера и капраз из Москвы, член инспекции, приехавшей на флот, друг нашего командира .Фуражка на капразе – несуразная, «выданная», про такие флотский люд говорил: «народ выдал – народ пусть смеётся». Наш командир говорит москвичу «Поверишь, не могу без слёз смотреть на тебя в этой фуражке! В каюте тебя ждёт новая, кото-
рую я пошил для тебя!» и неожиданно срывает у него с головы фуражку и
выбрасывает за борт. Москвич в неистовстве кричит крючковым, чтобы те лови-
ли фуражку. Наш кэп смеётся: «Сдался тебе этот колпак!». Гость визжит,
выходит из себя, он – в бешенстве. Кэп подаёт команду, катер снижает ход,
разворачивается, подходит к плавающей фуражке. Крючковой цепляет её
отпорным крюком и подносит к москвичу. Тот снимает фуражку с крюка, вытаскивает из-за чёрной ленты на околыше купюру в сто рублей выбрасывает проклятый головной убор за борт. Я понял – лучшего места для хранения «заначки» от жены не найти.
Но, хватит предаваться воспоминаниям – рядом стоит представитель Глав-
ного Штаба.. Мягко интересуюсь, какова цель его посещения нас, недостойных. Отвечает, что его интересует организация работы штаба дивизии по комплектова
нию и учёту личного состава. Идём в помещении (теперь бы уместно было сказать «офис»), где я начинаю докладывать ему по названным вопросам. Докладываю и понимаю, что товарищ, мягко говоря, «не врубается». Перехожу на образный язык, язык плаката – результат тот же. Неофит какой –то, неужели это «направленец» по нашему флоту в Главном Штабе?
Исподволь выведывю его подноготную. Учился в ЛИАПе (ленинградский институт авиационного приборостроения). По окончании через военную кафедру
получил «лейтенанта» и служил военпредом на каком-то московском заводе, при
нимая прицелы для морской авиации. Видимо, поэтому он стал капитаном 3 ран-
га. Обычно переаттестация на морское звание занимала длительное время, да и эк
замены приходилось сдавать. В то время в центральные учреждения брали с боль
шим удовольствием офицеров, имеющих жилплощадь в Москве. Тут, видно, наш
«капитан 3 ранга» и подвернулся, сделав головокружительную карьеру аж до Главного Штаба ВМФ..
Я перестал мучить его своими россказнями – ни за день, ни за два ему материал было не охватить. Да и я не нанимался готовить себе таких больших
на чальников. Была у московского гостя просьба – показать ему корабль (я понял, что в жизни его нога не ступала на палубу корабля) Повёл я его на самый современный в то время большой противолодочный корабль проекта 1134Б. Показал ему корабль, провёл по командным пунктам и боевым постам, рассказал об оружии и его боевых возможностях. Видя, что московский гость слабо воспринимает материал, я закончил экскурсию и предложил ему поужинать на
корабле. Согласие было тут же получено. Мы расположились в каюте у помощника командира корабля, с которым я договорился насчёт ужина до которого оставалось ещё какое-то время. Сидим, мирно беседуем на различные флотские темы. В каюту то входят то выходят офицеры, решая с помощником различные прблемы. Обстановка – самая заурядная, повседневная. Заходит в каюту старший офицер ракетно-артиллерийского отдела штаба флота капитан 2 ранга Жора Клокоцкий, устало присаживается на стул и выдыхает: «Как это всё меня достало!».
Москвич заинтересованно спрашивает: «А в чём дело?». «Да КАРАТ-М,
проклятый!»,-угрюмо отзывается Жора. «Позвольте! Ведь этим должны занимать
ся спортсмены!», - воскликнул мой подопечный. От неожиданности я чуть-чуть от смеха не напустил в штаны, помощник командира закрыл лицо каким-то тол-
стенным журналом и, сидя за столом, трясётся в конвульсиях, Клокоцкий с
совершено идиотским видом, открыв рот, т.к. нижняя челюсть отвалилась, развалился на стуле. Я выскочил в коридор, где начал, содрогаясь в конвульсиях, хохотать..Через мгновение из каюты с отвисшей ещё больше челюстью выполз Клокоцкий спросил, обращаясь ко мне; «Станислав, кто это?». «Офицер Главного Штаба ВМФ» - ответил я сквозь судорожный смех. Произнеся что-то нецензурное, капитан 2 ранга в задумчивости удалился по коридору.Смысл произшедшего заключался в том, что уже длительное время представители промышленности модернизировали на кораблях систему пожаротушения в ракетных погребах и контейнерах, которая называлась «КАРАТ – М». Знали об этом все, вплоть до самого молодого матроса. Московскому же каптри послышалось просто: «КАРАТЭ». В силу своей дремучести он решил, что проблему, о которой он и зелёного понятия не имел… «должны решать спортсмены», чем и привёл в неистовство окружающих. Ну, да бог с ним, с этим бедным человечком, попавшим в чуждую ему обстановку! В начале моего рассказа я обещал остано-
виться на «новом облике» флота, который он имел несчастье приобрести к насто-
ящему времени.
Прости, читатель! Не могу! Больно